Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Да, извини, ты прав.

Спокойным тоном Малкольм спросил:

– Итак, Дмитрий, да или нет?

Дмитрий смотрел на него с новым уважением. Немедленная выплата уже решила для него дело.

– Идет. – Он протянул руку. Малкольм пожал ее.

– Я составлю бумагу сегодня днем и принесу ее вам на подпись в пять часов, вас это устроит?

– Хорошо. Спасибо, что пришел навестить меня, Дмитрий, ты здесь всегда желанный гость. Ужин в половине девятого.

После того как Дмитрий ушел, Макфэй не удержался:

– Это большие деньги.

– Пятьсот двадцать восемь тысяч американских долларов, если быть точным. Но Кольт получил новый заказ на сто тысяч ружей принципиально нового образца. К тому времени, когда наш аккредитив будет востребован, цена их акций удвоится, так что мы только что заработали полмиллиона долларов.

– Как ты можешь быть уверен?

– Я уверен.

– Ты подпишешь долговое обязательство?

– Да. Если ты скажешь мне, что я не могу этого сделать, потому что не имею полномочий, так как моя мать сказала то-то или не говорила того-то, я пропущу твои слова мимо ушей и все равно подпишу. – Малкольм закурил сигару, продолжая: – Если моя подпись не будет признана, вексель опротестуют и это нанесет нашему дому такой удар, какого он еще не знал за свою историю. Я – тайпэн, нравится это кому-то или нет. Тайпэн до тех пор, пока не выйду из компании или не умру, что бы она там ни говорила.

Они оба смотрели, как кольцо табачного дыма поднялось и растаяло, потом Макфэй кивнул, медленно: странная уверенность Малкольма и властность, которой он никогда не видел раньше, развеяли его опасения.

– Ты знаешь, что делаешь, не так ли?

Взгляд Малкольма загорелся.

– Я знаю многое, чего не знал, когда приехал сюда впервые. Например, если ты будешь настаивать на своем уходе… Полно, Джейми, я уверен, что в своем сердце ты уже принял решение, да и почему бы и нет? С тобой обошлись хуже некуда – я знаю, я не сумел помочь, но все это позади. На твоем месте я поступил бы точно так же. Ты ведь уже решил, не так ли?

Макфэй нервно сглотнул, обезоруженный.

– Да, я собираюсь уйти, но не раньше, чем дела компании здесь пойдут на лад, месяцев через шесть или около того, если она не уволит меня прежде этого срока. Видит Бог, я не хочу уходить, но я должен.

Малкольм рассмеялся.

– Ты занял высокоморальную позицию.

Макфэй рассмеялся вместе с ним.

– Едва ли. Это сумасшествие.

– Нет, я поступил бы так же. И я уверен, что тебя ждет огромный успех, уверен настолько, что сто тысяч из тех денег, которые я только что заработал – я заработал, Джейми, никто другой, – будут вкладом в компанию «Макфэй Трейдинг». За… – Он собирался сказать сорок девять процентов акций, но изменил решение, давая Макфэю лицо, и подумал: Ты заслуживаешь этого, друг, я никогда не забуду те письма, из-за которых ты мог отправиться на виселицу – сэр Уильям уличил бы нас, в этом я тоже уверен. – … шестьдесят процентов акций?

– Двадцать пять, – ответил Макфэй, даже не задумавшись.

– Пятьдесят пять?

– Тридцать пять.

– Сорок девять процентов.

– Идет, если!

Они оба расхохотались, и Малкольм произнес вслух то, о чем подумал Макфэй:

– Если цена акций удвоится. – Потом добавил уже серьезно. – А если не удвоятся, я раздобуду их другим способом.

Макфэй долго смотрел на него, по крайней мере ему казалось, что долго. Мысли в его голове образовывали вопросы, но никак не ответы. Почему Малкольм так изменился? Небесный Наш? Это дело с письмами? Дуэль? Определенно, нет. Зачем он хочет встретиться с адмиралом? Почему ему нравится Горнт, ведь он – самая настоящая лиса, коварнее и хитрее не бывает?

И почему я выпалил: «Да, я собираюсь уйти», прежде чем сообразил, что делаю, приняв решение, которое обдумывал месяцами: попытать счастья, пока я жив. Он увидел, что Малкольм наблюдает за ним, слабый телом, но спокойный и сильный. Он улыбнулся ему в ответ, радуясь жизни:

– Знаешь, я уверен, что раздобудешь.

Анжелика отдыхала в постели перед ужином; в камине весело полыхали угли. Шторы были задернуты от ветра. Она свернулась калачиком под пуховыми покрывалами и шелковыми простынями и полуспала полубодрствовала; одна рука удобно пристроилась между ног, как научила ее в монастыре Колетта, когда они украдкой забирались вместе в одну постель, после того как монахини выходили из общей спальни и из их отгороженных занавесками келеек раздавался громкий храп. Ласки, поцелуи, шепот и приглушенный смех под одеялом – две юные девушки, делившиеся секретами, мечтами и желаниями, притворявшиеся взрослыми любовницами, как их описывали в романтичных, но запретных уличных книжонках, которые тайком проносились в монастырь камеристками и ходили по рукам среди воспитанниц – все ненастоящее, здоровое, забавное и безвредное.

Она думала о Париже и чудесном будущем, которое ждало их там: Малкольм, мягкий и умиротворенный рядом с нею, или уже на работе в бухгалтерии компании Струанов, имеющей теперь свою главную контору в Париже, богатый и статный, вся его немочь – лишь воспоминание, от ее скверны не осталось даже воспоминаний, их малыш спит в детской дальше по коридору этого их загородного замка, его собственная кормилица и няньки присматривают за ним, к ее телу вновь вернулись силы, и оно так же хорошо сложено, как сейчас, роды были легкими. Потом будут визиты вместе с Колеттой на сказочно процветающую шелкопрядильную фабрику Струанов, которую она убедила Малкольма построить после того, как столько всего узнала о выращивании шелкопрядов и сборе шелка.

О, Колетта, – только что написала она, – эти маленькие червячки совершенно необыкновенны, они питаются тутовыми листьями, а потом ты окуриваешь коконы и разматываешь шелк… я никогда не думала, что это может меня так увлечь. Варгаш является моим тайным наставником, и он тайком провел в дом торговца шелком, который показал мне несколько коконов, но мне приходится быть осторожной – я как-то заговорила о своей идее открыть фабрику с Малкольмом и Джейми, и они рассмеялись. Малкольм сказал, чтобы я оставила эти глупости, производство шелка – очень сложное и трудоемкое дело (словно я и сама этого не знаю) и чтобы я не забивала себе голову заботами о бизнесе. Я убеждена, они хотят, чтобы мы были коконами, которыми они могут вертеть, как им вздумается, и все. Колетта, пришли мне все книги о шелке, какие сумеешь найти…

Как мило иметь свою собственную бухгалтерию, и деньги, подумала она. Когда мы будем жить в Париже, мы будем ездить в Лондон, иногда в Гонконг, я буду устраивать званые обеды, и вечера, и роскошные балы для моего сказочного принца и его лучших друзей…

Она бросила взгляд на письмо Колетте, лежавшее на бюро, которое она только что запечатала. Новые секреты, которыми она поделилась с подругой, по крайней мере отчасти: