Габриэль Маркес - История похищения

В те дни Маруху и Беатрис стерег семнадцатилетний парень по прозвищу Пророк Иона. Он имел обыкновение с семи утра включать гнусавый магнитофон и слушать музыку. Любимые песни он включал на полную громкость и наслаждался ими до полного одурения, подпевая что было мочи:

В спокойную минуту Иона любил побеседовать с Беатрис о своей семье. Но никогда не договаривал до конца, а лишь загадочно вздыхал:

– Если б вы знали, кто мой отец!

Ответа они так и не узнали, и нераскрытая тайна, – как и многие другие тайны, в которых не посвящали их охранники, – придавала обстановке, в которой жили заложницы, еще больше фантасмагоричности.

Дворецкий, отвечавший за благополучие в доме, вероятно, доложил начальству о том, что пленницы нервничают. Во всяком случае, двое шефов внезапно явились их успокаивать. Телевизор и радиоприемник, правда, опять не вернули, но зато постарались улучшить бытовые условия. Пообещали привезти книги, но привезли всего несколько, в том числе роман Корин Тельядо. Еще принесли красочные журналы, но свежеизданного среди них не оказалось ни одного. Вместо тусклой синей лампочки вкрутили гораздо более мощную и разрешили включать свет на час в семь утра и в семь вечера, чтобы можно было читать. Впрочем, Беатрис и Маруха уже настолько привыкли к жизни в потемках, что яркий свет оказался для них невыносим. Кроме того, воздух от горящей лампы сильно разогревался, и в комнате становилось душно.

Маруха впала в апатию, как бывает с безнадежно больными людьми. Она сутками лежала на матрасе лицом к стене, притворяясь спящей, чтобы ни с кем не разговаривать, и почти ничего не ела. Беатрис заняла освободившуюся кровать и с головой погрузилась в разгадывание журнальных кроссвордов и головоломок. Как ни горестно, но суровая правда жизни действительно подтверждала поговорку: «Меньше народу – больше кислороду». И напряжения в комнате стало меньше, когда там осталось не пять человек, а четыре.

Пророк Иона сдал вахту в конце января. На прощание он оказал заложницам большое доверие.

– Я вам кое-что скажу, но только вы меня не выдавайте, – попросил Иона и обрушил на них известие, которым, видимо, давно хотел поделиться: – Донью Диану Турбай убили.

Этот удар пробудил их от спячки. Маруха потом называла тот момент самым страшным за время плена. Беатрис старалась отогнать мысль о том, что ей казалось неотвратимым: «Раз Диану убили, значит, следующей буду я». Ведь она уже давно, еще первого января, когда рухнули надежды на освобождение до Нового года, сказала себе: «Или выпустят в ближайшие дни, или я умру».

Однажды, когда Маруха играла в домино со вторым охранником, Горилла вдруг начал тыкать указательным пальцем себе в грудь, приговаривая:

– Что-то у меня тут прихватило. Что это?

Маруха оторвалась от игры, презрительно поглядела на него и холодно произнесла:

– Либо газы, либо инфаркт.

Он бросил автомат на пол, в ужасе вскочил, схватился за грудь и завопил что было мочи:

– Проклятие, у меня болит сердце!

И тут же рухнул ничком прямо на остатки завтрака. Беатрис, которую Горилла ненавидел, вспомнила о своем врачебном долге и хотела было прийти ему на помощь, но в комнату уже вбегали Дворецкий и его жена, напуганные криком и грохотом падающего тела. Второй охранник, маленький и тщедушный, тоже ринулся было к Горилле, но ему мешал автомат. Поэтому он отдал его Беатрис со словами:

– Стерегите донью Маруху!

Даже втроем охранник, Дворецкий и Дамарис не смогли поднять Гориллу. Наконец его кое-как, волоком перетащили в гостиную. Беатрис с автоматом в руках и Маруха, ошеломленная происходящим, молча уставились на автомат Гориллы, валявшийся на полу. У обеих мелькнула одна и та же соблазнительная мысль… Маруха умела стрелять из револьвера, и когда-то ей показывали, как обращаться с автоматом, однако, слава Богу, ей удалось сохранить трезвомыслие и отказаться от опасной затеи. Беатрис же прекрасно владела оружием. Все пять лет учебы на медицинском факультете она дважды в неделю проходила военную подготовку; ей поочередно были присвоены звания младшего лейтенанта, лейтенанта и капитана медицинской службы. Она даже училась стрелять из артиллерийских орудий! Однако Беатрис тоже понимала, что затея с побегом провальная. Поэтому заложницы утешились мыслью, что Горилла никогда больше не вернется. И он действительно не вернулся.

* * *

Увидев по телевизору похороны Дианы и эксгумацию тела Марины Монтойи, Пачо Сантос понял, что иного выхода, кроме побега, у него нет. К тому времени он уже приблизительно представлял себе, где его прячут. Прислушиваясь к разговорам охранников, которые далеко не всегда соблюдали осторожность, с характерным для журналиста вниманием относясь к разным мелочам, Пачо пришел к выводу, что дом угловой и что находится он в крупном густонаселенном районе на западе Боготы. Его комната была на втором этаже первой, окно всегда было загорожено ставнями. Пабло догадался, что дом сдавался внаем, причем, судя по всему, неофициально, потому что хозяйка сама приходила в начале месяца за арендной платой. Больше никто в доме не бывал, и перед тем, как открыть ей дверь, охранники приковывали Пачо к кровати, грозно требовали соблюдать полную тишину и выключали радио и телевизор.

Еще Пачо удалось установить, что закрытое ставнями окно выходит в маленький дворик перед садом и что входная дверь расположена в конце узкого коридора, рядом с санузлом. Туалетом разрешалось пользоваться свободно, никто его туда не сопровождал, но нужно было попросить, чтобы с него сняли наручники. Вентиляция производилась через окошко, в котором виднелось небо. Окошко располагалось высоко, но зато было достаточно широким, чтобы через него выбраться наружу. Правда, Пачо не имел понятия, куда выходило это окно. В соседней комнате, разделенной на клетушки красными металлическими перегородками, отдыхали охранники, сдав дежурство. Охранников было четверо, дежурили они парами и сменяли друг друга каждые шесть часов. С оружием они не расставались, но держали его не на виду. Один дежурный охранник спал на полу возле двуспальной кровати.

Неподалеку от дома находилась фабрика, о чем свидетельствовал гудок, раздававшийся несколько раз в день. А судя по ежедневно слышавшимся детским голосам и гвалту на переменах, рядом была школа. Как-то Пачо попросил пиццу, и ее принесли от силы через пять минут, еще с пылу с жару, из чего он заключил, что готовят и продают выпечку в том же квартале. Газеты тоже покупали поблизости и, видимо, в довольно большом магазине, потому что там продавались журналы «Тайм» и «Ньюсуик». По ночам Пачо просыпался от запаха свежего хлеба: стало быть, по соседству была пекарня. Еще ему удалось выведать у охранников, что в радиусе ста метров есть аптека, автомастерская, два кафе, гостиница, мастерская по ремонту обуви и две автобусные остановки. Эти и другие обрывочные сведения пленнику предстояло собрать воедино и разработать на их основе план побега.