Габриэль Маркес - История похищения

– Ты что, не доверяешь моему брату?

– Я доверяю ему больше всех на свете, – сказала Маруха. – Но все равно не надо ему рассказывать. Пусть об этом никто не знает, кроме нас с тобой. Смотри не подведи!

Маруха не зря опасалась. Зная импульсивность мужа, она понимала, что он может попытаться освободить ее силой, и ради всеобщего блага хотела этого избежать. Еще она передала через Беатрис просьбу, чтобы Альберто проконсультировался с врачом и выяснил, нет ли побочных эффектов у лекарства, которое она принимает для улучшения кровообращения. Остаток ночи ушел на разработку шифрованных сообщений, которые Марухе должны были передавать родные по радио и телевидению, а также в письмах, если вдруг им разрешат переписываться. Но в глубине души Маруха понимала, что ее наказы больше смахивают на завещание: как быть с детьми, как распорядиться антиквариатом и ценным имуществом, находящимся в их совместной собственности с мужем. Маруха так разволновалась, что охранник поспешил ее успокоить:

– Не бойтесь! Ничего с вами не будет!

Весь следующий день пленницы провели в тревожном ожидании и в разговорах, однако все было по-прежнему. Наконец в семь вечера дверь внезапно распахнулась и в комнату вошли два уже знакомых начальника и один новый. Они с порога заявили Беатрис:

– Мы за вами. Собирайтесь.

Беатрис перепугалась, вспомнив жуткую ночь, когда увели Марину. Тогда тоже вдруг распахнулась дверь и прозвучали те же слова, которые неизвестно что предвещали: свободу или смерть… Беатрис не понимала, почему и Марине, и ей сказали: «Мы за вами», – вместо того чтобы произнести долгожданное «Мы вас выпускаем». Пытаясь хитростью выведать правду, пленница спросила:

– Вы меня отпустите, как Марину?

Начальников передернуло.

– Не задавайте лишних вопросов! – сердито проворчал один из них. – Откуда мне знать?

– Одно с другим не связано. Это политика, – более спокойно добавил другой.

Но слово «освобождение», которое жаждала услышать Беатрис, так и не было произнесено. Хотя атмосфера была более обнадеживающей, чем когда уводили Марину. Командиры не спешили. Дамарис в короткой девчоночьей юбке принесла вино и кекс – полакомиться на прощание. Пленницам рассказали последние новости, которых они еще не знали: в Боготе независимо друг от друга похищены два крупных промышленника – Лоренсо Кинг Масуэра и Эдуардо Пуйана. Похоже, заказчики – опять Невыдаванцы. Хотя, с другой стороны, говорят, Пабло Эскобару не терпится сдаться, он устал рисковать. Говорят, бедняге приходилось скрываться даже в канализационных трубах! Марухе обещали в тот же вечер вернуть телевизор, чтобы она собственными глазами увидела Беатрис в кругу семьи.

Судя по всему, Маруха оказывалась права в своих умозаключениях. Она и раньше подозревала, что Марину убили, но теперь сомнений практически не осталось: слишком разнились проводы Марины и Беатрис. Ради Марины никакое начальство заранее не приезжало, чтобы ее подбодрить. Они вообще ее не удостоили своим появлением, а просто прислали за ней двух убийц, дав им лишь пять минут для выполнения приказа. Проводы с вином и сладкой выпечкой, которые устроили Беатрис, были бы кощунством, если бы Беатрис намеревались убить. Когда увели Марину, у пленниц отняли телевизор и радио, чтобы они не узнали об убийстве, а теперь обещали вернуть, чтобы подсластить Марухе пилюлю. Взвесив все эти обстоятельства, Маруха пришла к выводу, что Марину убили, а Беатрис собираются отпустить.

Шефы дали Беатрис на сборы десять минут, пока они выпьют кофе. Беатрис не могла даже помыслить о том, что эта ночь будет для нее, как и для Марины, последней. Она попросила зеркало: ей хотелось привести себя в порядок. Дамарис притащила большое зеркало в раме, украшенной золотистыми листьями. Маруха и Беатрис, три месяца не видевшие зеркала, прильнули к нему – и испытали едва ли не самое сильное потрясение за все время плена. Маруха подумала, что она не узнала бы себя, если бы встретила на улице.

– Я чуть не умерла от ужаса, – скажет она потом. – Худющая, лицо совершенно чужое… Как будто меня загримировали для какой-то театральной постановки.

Беатрис же, увидев свое бледное, осунувшееся лицо (она похудела на десять килограммов) в обрамлении длинных тусклых волос, в ужасе вскричала:

– Это не я!

Беатрис часто полушутя говорила: дескать, в день освобождения было бы стыдно плохо выглядеть. Однако у нее и мысли не было, что она выглядит настолько ужасно. Ну а когда начальник включил верхний свет, ей совсем стало дурно.

Охранник вызвался подержать перед ней зеркало, чтобы она могла причесаться. Беатрис хотела подкрасить глаза и губы, но Маруха ей не дала.

– Ты что?! Смотри, какая ты бледная! Куда тебе еще краситься?

Беатрис ее послушалась и лишь немного подушилась мужским лосьоном, который ей подарил Золотушный. Потом проглотила, не запивая, таблетку транквилизатора.

В холщовой сумке, куда Беатрис складывала свой скарб, лежала и одежда, в которой она была в вечер похищения. Однако Беатрис предпочла надеть розовый спортивный костюм – она его носила меньше, чем серый. Туфли без каблуков стояли под кроватью, но они были влажными и не подходили к спортивному костюму. Дамарис предложила Беатрис свои кроссовки, но они так убого выглядели, что Беатрис отказалась, притворившись, будто они ей жмут. Пришлось надевать туфли без каблуков. Волосы Беатрис собрала в хвост и завязала эластичной резинкой. Впрочем, нет худа без добра: в таком непритязательном виде она напоминала школьницу.

В отличие от Марины ей не стали надевать капюшон, а хотели заклеить веки лейкопластырем, чтобы потом она не смогла найти путь назад и никого не узнала. Беатрис испугалась, что пластырь приклеится к бровям и ресницам, так что придется их выдирать с корнем.

– Погодите, я вам помогу! – Она положила себе на веки вату, и ей залепили глаза пластырем.

Прощались быстро, без слез. Вернее, Беатрис чуть было не расплакалась, но Маруха этого не допустила, держась с нарочитой холодностью.

– Передай Альберто, пусть не волнуется за меня, я очень люблю его и детей, – сказала Маруха и поцеловала золовку.

Обе очень страдали. Беатрис прямо перед выходом обуял ужас: ей казалось, похитителям гораздо проще ее убить, чем выпустить на свободу. Маруха же боялась за Беатрис и за себя: как она останется одна с четырьмя охранниками? А вот мысль о том, что ее могут казнить, ей в голову не приходила.

Дверь закрылась. Маруха замерла, не зная, что делать дальше. Машины выехали из гаража и постепенно скрылись вдали. Маруху охватило чувство безмерного одиночества. Тут она вспомнила, что ей не вернули телевизор и радиоприемник. Неужели она опять не узнает, чем закончилась ночь?