Ники Пеллегрино - До свидания, Рим

Я чуть было не прошла мимо. Похудевший и небритый, Пепе сидел, сутулясь, на каменной скамейке неподалеку от того места, где сделал мне предложение. Я остановилась прямо перед ним. Он не поднял головы.

– Пепе… – нерешительно позвала я, подходя на шаг ближе.

Наши глаза встретились.

– Серафина…

Я часто представляла себе нашу встречу, однако в моих мечтах не было ни первых неловких слов, ни ощущения, будто Пепе – чужой мне человек.

– Как ты поживаешь? Где ты был? Я искала тебя в ресторане у вокзала Термини.

– А, они там все идиоты, – отмахнулся Пепе. – Ни малейших представлений о еде. Еще и неряхи.

– Где ты теперь работаешь? Где живешь?

Вместо ответа Пепе посмотрел на меня и тихо произнес:

– Итак, Бетти Ланца умерла.

– Да.

Я села рядом, и он обнял меня одной рукой.

– Мне очень жаль… После всего, что ты сделала…

– Этого было недостаточно, – с сожалением сказала я. – Я не смогла ее спасти. Никто бы не смог.

– Я прочел о ее смерти в газетах и с тех пор все время приходил сюда, – сказал Пепе. – Я надеялся, что ты вернешься в Рим, и не знал, где еще тебя искать.

– Я тоже сюда приходила, чтобы тебя найти.

– И вот мы нашли друг друга.

Он обнял меня крепче.

Мы просидели у фонтана больше часа, почти не разговаривая. От расспросов Пепе уходил, а моих рассказов об Америке, казалось, не слушал.

Я уже привыкла к резким перепадам его настроения, от солнечного до грозового. Но тут таилось нечто иное. За мое отсутствие что-то у него в душе надломилось. Посторонний человек, возможно, ничего бы и не заметил, но я была его другом и сразу почувствовала, что он изменился.

– Что с тобой, Пепе? – спросила я. – Что случилось?

– Ничего… со мной все в порядке.

– Ты по ним тоскуешь? По Марио, Бетти и детям? В этом дело?

– Они не были моей семьей. Я никогда не любил их так, как ты.

– И все же тебе, наверное, грустно, что все так получилось?

– Марио Ланца – просто неудачник, – сказал Пепе чуть ли не со злостью. – Его голос принадлежал опере. Он мог бы добиться грандиозного успеха, стать легендой. Ведь он хотел этого… и все равно стал голливудским певцом.

– Просто Марио думал, что он еще молод, что у него вся жизнь впереди. Если бы он не погиб…

– Талант в землю закопать нетрудно, – заметил Пепе. – Такое может произойти с каждым. Теперь я понимаю…

Его тон меня напугал.

– Для тебя это не конец, Пепе, – быстро сказала я.

– Я тоже неудачник – потерял работу, любовь к кулинарии, а главное – тебя. Я и сам не добился того, чего мог бы.

И тут мне стало ясно, что надо делать. Я встала и протянула ему руку.

– Пойдем.

– Куда?

– В Трастевере… в одно место, где мы никогда раньше не были. Время пришло.

Мы шли не спеша: завернули в бар выпить чего-нибудь освежающего, потом постояли на мосту, наслаждаясь прохладным ветром с реки. Пепе был не против прогуляться. Он взял меня за руку, и я почувствовала, что настроение у него понемногу улучшается.

– Вот здесь я живу, – сказала я, когда мы углубились в паутину узких улочек Трастевере. – Уже недалеко.

Мама была именно там, где я и ожидала: за уличным столиком вместе с Кармелой и остальными женщинами. Я попыталась посмотреть на них глазами Пепе и осознала, что выглядят они слишком ярко: слишком яркая одежда, слишком яркие украшения, слишком яркий макияж.

Когда мы подошли, mamma подняла на нас взгляд.

– Хочу тебя кое-кому представить, – обратилась я к Пепе. – Пора тебе познакомиться с моей семьей.

Мама тут же заказала шампанского. Она усадила Пепе рядом с собой и, отвернувшись от подруг, говорила только с ним. Сначала я прислушивалась с опаской, но мама знала, как общаться с мужчиной, как сделать так, чтобы он почувствовал себя интересным и привлекательным. Она прекрасно вела беседу, с отточенной непринужденностью заполняя паузы. Кармела тоже присоединилась к разговору и была оживленна и весела. Они остались с нами гораздо дольше, чем я ожидала. Солнце начало садиться, а mamma продолжала болтать и заказала еще шампанского. Наконец она встала, объяснила, что ей пора идти, и положила руку на плечо Пепе.

– Еще увидимся.

– Не уверен. – Он посмотрел на меня. – Мне нечего предложить вашей дочери, синьора. Совершенно нечего.

– Это вам так кажется. Может быть, стоит спросить у нее самой? – ответила mamma.

Мы остались допивать шампанское. Постепенно Пепе рассказал, что случилось за тот год, что мы не виделись. После ресторана у вокзала Термини он со скандалом ушел еще из двух мест. Причины всегда были одни и те же: плохие продукты, глупое начальство, никакого порядка на кухне. Пошла дурная слава, его перестали брать на работу. Деньги скоро закончились; ему приходилось жить на квартире у друга и спать на полу. Вскоре Пепе не осталось бы ничего другого, как вернуться к семье.

– Видишь? Мне правда нечего тебе предложить, – закончил он свой рассказ.

– Кольцо, которое ты мне подарил, еще у меня, – напомнила я. – Можешь его продать.

– Нет, – поспешно ответил он.

– Я равнодушна к драгоценностям – не это мне нужно.

– Все женщины любят драгоценности.

– Только не я.

– Что же тогда тебе нужно? Чего ты хочешь?

Я медленно пила шампанское, наблюдая за прохожими и обдумывая свой ответ.

– Я дочь проститутки, – сказала я, внимательно глядя на Пепе. Выражение его лица почти не изменилось, и я продолжила: – У меня нет ни отца, ни родственников – только мать и сестры. До того как я встретила семью Ланца, моя жизнь была ничем. Теперь их больше нет, и она снова превратилась в ничто. Вот что мне нужно, Пепе, – жизнь… жизнь с тобой.

– Ты уверена? – спросил он дрогнувшим голосом.

Я кивнула.

– Да, уверена. Все говорят, будто я любила Марио Ланца. Может, в каком-то смысле это и правда. Я влюблялась в него каждый раз, когда слышала его голос, и так будет всегда. Но ты настоящий, Пепе, и ты мой. А он никогда мне не принадлежал.

Пепе продал кольцо и пока жил на вырученные деньги, а я, не теряя времени, написала Марии Кокоцца с просьбой снабдить нас обоих рекомендательными письмами: они подтвердят, что мы верой и правдой служили ее знаменитому сыну, и помогут нам найти хорошее место.

Благодаря маминым и Кармелиным связям, я вскоре устроилась няней к женщине из Париоли. Ее дом находился всего в нескольких кварталах от виллы Бадольо, однако сильно уступал ей в роскоши. Хозяйка заставляла меня носить форму и хвасталась подругам, что у нее работает доверенная служанка Марио Ланца. Зато платила она хорошо, а деньги мне были нужны. Пусть мама и предложила оплатить большую часть связанных со свадьбой расходов, нам еще предстояло снять и обставить себе жилье.

– Твой Пепе – хороший человек, но временами тебе будет с ним тяжело, – предупредила меня mamma.