Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт

Она яростно посмотрела на него:

– Значит, им заткнули рот, прежде чем они смогли выступить с обвинениями против лордов. Полагаю, это и есть истинная причина для выездного суда над Босуэллом.

– Вы наконец обрели политическую дальновидность, – заметил он. – Жаль, что это произошло слишком поздно.

– Могу ли я напомнить слова твоего брата? Он сказал, что нельзя делить шкуру неубитого медведя.

Джеймс улыбнулся:

– Не знаю о медведях, но флагманский корабль Босуэлла называется «Пеликан», и мы заставим его отрыгнуть рыбу, которую он держит в мешке под клювом. Не беспокойтесь, дорогая сестра.

Босуэлл смотрел на сияющую водную гладь пролива Брессей, где стоял на якоре его маленький флот. Под его командованием находилось восемь кораблей: пять принадлежали ему как адмиралу Шотландии, а еще один был взят на абордаж в бухте Кромарти, когда направлялся к лорду Джеймсу с грузом провианта и боеприпасов. То обстоятельство, что груз предназначался для поддержки лорда Джеймса и его людей в Сент-Эндрюсе, делало трофей еще более приятным. Адмирал нанес первый удар в их личном поединке.

Потом Босуэлл обратил внимание на торговую шхуну и договорился о ее аренде. Последним было отличное двухмачтовое судно с палубными пушками под названием «Пеликан», которое он арендовал у ганзейского купца в торговой миссии на дальнем юге Шетландских островов. Он увидел, как судно грузит рыбу, когда проходил мимо Оркнеев, и оно привлекло его внимание.

Ему пришлось поспешно отступить от Оркнейских островов. События там развивались вопреки его планам. Хотя он носил титул герцога Оркнейского и являлся потомком первого графа Оркнейского, один из братьев Бальфуров был шерифом островов и удерживал королевские замки в Киркуолле и Нолтленде. Когда Гилберт Бальфур обстрелял его и отказался впустить в замок, он вдруг понял, почему другой Бальфур в Эдинбурге прислал срочную депешу в ночь на четырнадцатое июня, умоляя его выступить из Данбара. Значит, Бальфуры тайно переметнулись на сторону лордов задолго до несостоявшейся битвы при Карберри-Хилл. В тот самый момент, когда он отдавал своему флоту команду плыть к Шетландским островам, он осознал, что это означало для Джорди Далглиша, которого он послал в замок забрать документы и ценности – он отправил слугу прямо в змеиное гнездо.

Суда бороздили холодные, беспокойные воды. Здесь, на севере, всегда было холодно, и над водой часто поднимался туман. Оркнейские острова находились примерно в пятидесяти милях от оконечности Шотландии, а Шетландские острова начинались в шестидесяти милях дальше к северу.

Босуэлл был раздосадован и встревожен отступлением с Оркнейских островов. Помимо того что он любил эти места с их разнообразными ландшафтами и жителями, которые говорили на необычном диалекте, известном как норнский, и в прошлом выбирали своими правителями викингов, таких как ярл Торфинн Могучий, он чувствовал, что море уносит его все дальше от Шотландии.

Он почти не добился успеха в попытках собрать войска для освобождения королевы. Сначала его продвижению почти ничто не мешало, и несколько лордов, таких как Гамильтоны в Линдитгоу и Флеминг в Дамбертоне, а также переменчивые Аргайл и Бойл, подтвердили свою верность королеве. Но когда он двинулся на север в Стратбоги, чтобы посоветоваться с Хантли, его бывший шурин обнаружил свои истинные намерения. Он обратился против Босуэлла после того, как Джин вернулась домой и наговорила гадостей о своем муже. Теперь Хантли из дружелюбного союзника превратился в возмущенного брата преданной сестры.

Даже во дворце его дяди-епископа в Спайни врагам удалось выступить против него. Незаконнорожденные сыновья епископа вступили в сговор с целью убить его, и хотя он сам покончил с ними, но больше не мог оставаться на месте. Именно там его впервые посетила идея сосредоточить силы на море, так как на суше у него не осталось надежной опоры, несмотря на поддержку пятидесяти дворян, которых он собрал под знаменами королевы, включая Сетона, Ливингстона, Керра, Ормистона и Лэнгдона.

После возвращения Нокса, отречения королевы, ее строгого заключения и его собственного изгнания чаша весов склонилась в другую сторону. Все больше людей отказывались поддерживать королеву и вступали в переговоры с лордами. Его слуг Джона Блэкэдера и Джона Хепберна из Болтона, которых он послал в Данбар с письмами для своих друзей, схватили, подвергли пыткам и казнили. Объявив его вне закона, лорды запретили кому-либо «пускать графа в свои дома и оказывать ему поддержку людьми, оружием, лошадьми, лодками и судами или другими средствами на суше и на море» под страхом «быть объявленными соучастниками жестокого убийства».

Тем не менее у него осталось восемь кораблей, отряд хороших бойцов и Шетландские острова в качестве базы для операций. Если это не сработает, оставалось рассчитывать на помощь Швеции, Дании или Франции. Он мог добраться туда морским путем.

Шетландские острова тепло приняли его, и их сюзерен Оливер Синклер оказал ему почести как родственнику, потому что матерью Босуэлла была леди Агнес Синклер. Казалось, что скорбные вести о нем не проникли так далеко на север, и в любом случае местным жителям нравилось думать, что они не обязаны следовать указаниям из Эдинбурга. Шетландские и Оркнейские острова принадлежали Норвегии до 1468 года, когда их передали Шотландии как часть приданого для жены Якова III, но никогда по-настоящему не ощущали себя частью королевства. На Шетландских островах тоже говорили на норнском диалекте, и на обоих архипелагах сохранились старинные «длинные дома» викингов. Местные уроженцы были выше большинства шотландцев, и многие имели голубые глаза. Все они тесно связывали свою жизнь с морем.

Босуэлл поставил флот на якорь и отпустил своих людей на сушу запасать продукты и воду и готовиться либо к битве, либо к долгому плаванию. Его верные гонцы смогли проникнуть на юг и доставить ему некоторые горячо желанные (а также и ненавистные) документы: прокламацию, провозглашавшую его герцогом Оркнейским и лордом Шетландским; указ, изданный лордами и объявлявший охоту на него; другой указ, объявлявший его вне закона… и письмо от Марии.

Он спустился в свою каюту и запер дверь, перед тем как открыть письмо. Его пальцы дрожали, он с трудом мог поверить, что ей удалось написать письмо и тайно передать его, после чего оно проделало долгий путь и наконец попало к нему. Оно казалось призраком, одним из тех миражей, которые темные силы насылают для того, чтобы морочить людей и вести их навстречу гибели. Ее почерк, такой знакомый и такой изящный… Он сломал печать.