Карлос Сафон - Трилогия тумана (сборник)

Одним из главных источников удовлетворения, которое мне всегда доставлял писательский труд, было большое число юных читателей, которых заинтересовали четыре упомянутых юношеских романа. Многие мне потом любезно написали, признаваясь, что пристрастились к чтению (а некоторые даже начали писать сами), пережив вместе с героями все превратности судьбы.

Сочинитель выражает искреннюю признательность своим преданным читателям, а также всем молодым (и не очень молодым) людям, кто впервые решил взять в руки эти книги и приобщиться к тайнам, которые они открывают. Приятного чтения.

Карлос Руис Сафон

Июнь 2006 г.

Я никогда не забуду ту ночь, когда в Калькутте выпал снег. Календарь сиротского приюта Св. Патрика отсчитывал последние дни мая 1932 года. Один из самых жарких месяцев, отмеченных в анналах истории «города дворцов», уходил в прошлое.

День за днем со страхом и грустью мы ожидали наступления лета. Дело в том, что всем нам весной исполнялось шестнадцать лет. Для нашей компании это означало разлуку и роспуск общества «Чоубар», тайного закрытого клуба, членами которого являлись семеро избранных. Клуб служил для нас главным оплотом на протяжении многих лет, прожитых в сиротском приюте. Мы черпали силы в нашем сообществе, ибо не имели другой семьи, помимо нас самих. Нам не о чем было вспоминать, кроме историй, которые мы рассказывали друг другу по ночам, собравшись вокруг костра, разложенного во внутреннем дворике старого заброшенного дома. Полуразрушенный особняк стоял на углу Коттон-стрит и Брейборн-роуд. Мы окрестили руины Дворцом полуночи. Той весной я не знал, что в последний раз смотрю на город, на улицах которого прошло мое детство и который имеет надо мной власть до сих пор.

Тогда, в конце мая, я уехал из Калькутты и больше не возвращался в родной город. Но я всегда оставался верен обету, который мы безмолвно принесли под снегопадом на берегу реки Хугли: помнить до конца дней события, очевидцами которых мы стали. Прошедшие годы научили меня особенно ценить воспоминания обо всем, что случилось с нами в те дни, и хранить письма, приходившие из проклятого города, поскольку они не давали угаснуть огню в очаге памяти. Из писем я узнал, что наш старый дворец снесли, чтобы построить на месте развалин деловой центр, и что мистер Томас Картер, директор приюта Св. Патрика, скончался. Последние годы жизни мистер Картер провел в темноте, ибо после памятного пожара он ослеп.

Время от времени до меня доходили вести о том, как менялось лицо города. Со сцены постепенно исчезали декорации, в окружении которых мы жили на заре юности. Ненасытный город, пожиравший себя, и призрачное время в конце концов безвозвратно стерли следы членов общества «Чоубар».

Учитывая обстоятельства, я поневоле начал привыкать к печальной мысли, что та давняя история канет в небытие из-за того, что ее некому было рассказать. Подобная перспектива меня пугала.

По иронии судьбы именно мне, человеку, лишенному литературного дарования и несведущему в писательском ремесле, пришлось взять на себя труд облечь в слова историю трагических событий, открыв тайну, сыгравшую роковую роль в нашей жизни. Она крепко связала нас много лет назад и в то же время навеки разлучила на старой железнодорожной станции Джитерс Гейт. Я предпочел бы, чтобы кто-нибудь другой выполнил эту миссию и вернул из забвения страницы нашей юности. Но жизнь снова доказала, что мне судьбой была отведена роль свидетеля, а не главного героя.

Многие годы я берег немногочисленные письма Бена и Рошана и трепетно собирал документы, проливавшие свет на судьбу каждого из членов тайного общества «Чоубар». В одиночестве у себя в кабинете я перечитывал их вслух снова и снова. Наверное, я интуитивно понимал, что мне суждено было стать хранителем истории нашего братства. А может, на самом деле я чувствовал, что из семерых ребят был наиболее осторожным и наименее талантливым и дерзким, а потому имел больше шансов выжить.

В таком настроении, осознавая свой долг, я попытаюсь реконструировать загадочные и ужасные события, отметившие четыре знойных майских дня в 1932 году. Надеюсь, память меня не подведет.

Задача передо мной стоит нелегкая. И поэтому я умоляю читателей отнестись снисходительно к неумелому перу рассказчика. Ибо настала пора вызволить из глубин прошлого подернутое мглой лето в городе Калькутте. Я постараюсь правдиво воссоздать картину происшедшего и опишу по мере сил те драматические события, которые необратимо изменили нашу дальнейшую судьбу. Мне остается теперь скромно удалиться со сцены, предоставив фактам говорить за себя.

Я никогда не забуду потрясенные лица ребят в ночь, когда в Калькутте выпал снег. Но, памятуя о том, чему учил меня Бен, я поведу рассказ с самого начала…

Вскоре после полуночи из туманной дымки, которая стелилась над поверхностью реки Хугли словно дыхание проклятия, вынырнул баркас. На носу, в тусклом свете едва теплившегося фонаря, закрепленного на мачте, угадывалась фигура человека, закутанного в плащ. Он с ожесточением греб в сторону берега. Дальше на западе восставал над Майданом силуэт Форт-Уильяма [5], окруженный клубами дыма и ореолом света, исходившим от множества факелов и костров, раскинувшихся докуда хватало глаз. Калькутта.

Человек в лодке бросил на миг весла, чтобы передохнуть, и поглядел на станцию Джитерс Гейт, едва различимую в темноте, застилавшей противоположный берег реки. Чем сильнее сгущался туман, тем больше вокзал из стекла и стали сливался с другими строениями вокруг, сохранившими лишь тень былого великолепия. Взор путешественника блуждал среди каменных дебрей мавзолеев из мрамора, потемневшего за многие десятилетия забвения, и голых стен, с которых неистовые муссоны сорвали нарядные желто-оранжевые, синие и золотые покровы и обесцветили, так что все краски теперь напоминали расплывшееся пятно акварели.

Человек не сомневался, что жить ему осталось всего несколько часов, а может, минут. И мрачная уверенность вынуждала его стремиться вперед, оставив в недрах преисподней женщину, которую он поклялся защищать до последнего вздоха. В ту ночь, когда лейтенант Пик плыл на борту утлого баркаса, совершая свое последнее путешествие в Калькутту, драгоценные секунды его жизни смывало дождем, зарядившим под покровом темноты.

Лейтенант спешил высадиться на сушу. Отчаянно налегая на весла, он слышал жалобный плач двоих детей, спрятанных в жалкой каюте. Оглянувшись через плечо, Пик убедился, что огни второго баркаса мерцали в какой-то сотне метров за кормой и расстояние быстро сокращалось. Он представил, как улыбается неумолимый преследователь, предвкушая конец охоты.