Карлос Сафон - Трилогия тумана (сборник)

Глаза нищего расширились, когда он услышал небывалое обращение из уст мальчика, и беззубая улыбка расцвела на пересохших губах.

– То, что от нее осталось, – ответил он. – Ищешь работу, сынок?

– Ищу сведения, – ответил Сет, стараясь отвечать старику такой же доброжелательной, вежливой улыбкой.

– Мир принадлежит невеждам, никто ничего не хочет знать, кроме тебя. И что тебя интересует, мальчик?

– Вам знакомо это место? – спросил Сет.

– Я тут живу, – отвечал нищий. – Когда-то оно было моей тюрьмой, а теперь стало домом. Судьба была милостива ко мне.

– Вы были заключенным в Керзон-Форт? – уточнил Сет, не в силах скрыть изумление.

– Некогда я совершил много серьезных ошибок… И должен был заплатить за них, – пространно ответил нищий.

– До каких пор вы сидели в этой тюрьме, господин? – спросил Сет.

– До конца.

– И вы находились в здании в ночь пожара?

Нищий распахнул лохмотья, прикрывавшие тело, и мальчик с ужасом увидел длинный багровый шрам от большого ожога, обезобразивший грудь и тянувшийся до шеи.

– Тогда вы, может, сумеете мне помочь, – сказал Сет. – Моим друзьям угрожает опасность. Вы не помните заключенного по имени Джавахал?

Нищий закрыл глаза и медленно покачал головой.

– Никто из нас не называл здесь своих настоящих имен, сынок, – пояснил старик. – Имя, как и свободу, мы оставляли за порогом тюрьмы и верили, что если его не коснется мерзость этого места, то мы получим его обратно незапятнанным и не обремененным прошлым, когда выйдем. Конечно, этого не случалось…

– Человек, которого я имею в виду, сел в тюрьму за убийство, – добавил Сет. – Он был молод. Именно он устроил пожар, уничтоживший тюрьму, и сбежал.

– Кто устроил пожар? – недоверчиво воскликнул нищий. – Пожар начался в котлах. Взорвался один из масляных клапанов. Я находился не в камере, выполнял трудовую повинность. Это меня и спасло.

– Тот человек подготовил пожар, – не сдавался Сет. – А теперь хочет убить моих друзей.

Нищий с сомнением покачал головой, но потом кивнул.

– Возможно, сынок, но, в общем, какая разница? – уступил он. – В любом случае я бы не беспокоился о твоих друзьях. Этому человеку, Джавахалу, вряд ли уже удастся им навредить.

Сет нахмурился.

– Почему вы так говорите? – спросил он в замешательстве.

Нищий расхохотался.

– Сынок, в то время – в ночь пожара – я не дорос еще до твоих лет. Я был самым младшим в тюрьме, – ответил он. – Тому человеку так или иначе перевалило бы уже за сотню.

Сет потер виски, совершенно растерявшись.

– Минутку, – сказал он, – разве тюрьма сгорела не в 1916 году?

– В 1916-м? – снова засмеялся старик. – Сынок, ты с луны свалился? Керзон-Форт сгорела на рассвете 26 апреля 1857 года. Ровно семьдесят пять лет назад.

Сет с открытым ртом уставился на старика, который наблюдал за выражением его лица с любопытством и долей сочувствия, ибо парень явно испытал потрясение.

– Как тебя звать, сынок? – спросил старик.

– Сет, господин, – ответил расстроенный мальчик.

– Жаль, что не смог тебе помочь, Сет.

– Вы помогли, – ответил он. – Я могу что-нибудь сделать для вас, господин?

Глаза нищего заблестели на солнце, и на губах появилась горькая улыбка.

– Ты можешь повернуть время вспять, Сет? – спросил нищий, разглядывая свои ладони.

Сет печально покачал головой.

– Тогда ты ничего не можешь сделать для меня. Иди теперь к своим друзьям, Сет. Но не забывай меня.

– Не забуду, господин.

Нищий улыбнулся в последний раз и, взмахнув на прощание рукой, повернулся и нырнул в развалины сгоревшей тюрьмы. Сет дождался, пока он скроется под сенью руин, и отправился своей дорогой под горячим утренним солнцем. Горизонт затянула пелена черных клубящихся туч, медленно расплывавшихся по небу, словно пятна крови в прозрачном озере.

Майкл замер в начале улицы, которая вела к дому Ариами Бозе, и ошеломленно смотрел на дымившиеся останки жилища пожилой дамы. Обитатели квартала молча стояли во дворе сгоревшего дома и наблюдали за полицейскими, которые разгребали обломки и опрашивали соседей. Майкл подбежал к пожарищу и протолкался сквозь плотное кольцо зевак и местных жителей, подавленных происшествием. Его остановил полицейский.

– Извини, парень. Туда нельзя, – резко сказал он.

Майк заглянул полицейскому через плечо и увидел, как двое его коллег поднимают упавшую балку. Дерево до сих пор тлело и сыпало во все стороны искрами.

– А женщина, жившая в доме? – спросил Майкл.

Полицейский посмотрел на него недоверчиво и раздраженно.

– Ты ее знал?

– Это бабушка моих друзей, – ответил Майкл. – Где она? Погибла?

Несколько мгновений полицейский молча глядел на него с каменным выражением лица и наконец покачал головой.

– О ней ничего не известно, – сказал он. – Один сосед говорит, что видел, как кто-то пробежал по улице сразу после того, как запылала крыша. А теперь уходи. Я тебе и так сказал больше, чем следовало.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Майкл, отступая и смешиваясь с людьми, теснившимися у пепелища в ожидании возможных мрачных открытий.

Выбравшись из толпы зевак, Майкл окинул взглядом соседние дома в поисках подсказки, куда могла скрыться пожилая женщина, хранившая тайну, которую они с Сетом почти раскрыли. Оба конца улицы терялись в неразберихе домов, рынков и дворцов «черного города». Ариами Бозе могла спрятаться где угодно.

Мальчик поразмыслил несколько мгновений, рассмотрев разные варианты, и в результате решил попытать счастья на востоке. Он направился к берегам Хугли, где тысячи паломников окунались в священные воды дельты Ганга в надежде смыть грехи. В большинстве случаев вместо очищения они получали простуду и другие болезни.

Не оглядываясь на разрушенный пожаром дом, Майкл зашагал навстречу солнцу. Он лавировал в потоке людей, наводнявшем улицы, на которых раздавались крики торговцев, шум потасовок и молитвенные напевы. Это звучал голос Калькутты. Из узкого переулка метрах в двадцати за спиной у мальчика появилась фигура в темном плаще и последовала за ним.

Яркий дневной свет разбудил Йена. Он открыл глаза с твердым убеждением, что вечная его спутница – бессонница – расщедрилась и подарила ему всего несколько часов передышки – не больше, отдавая дань усталости, которая одолевала его после недавних приключений. По расположению солнечных лучей, заливавших комнату в западной башне дома инженера Чандры, Йен определил, что светило, должно быть, уже достигло наибольшей высоты над горизонтом. Волчий голод, напавший на него на рассвете, вновь с яростью защелкал зубами. Как обычно шутил Бен, перефразируя слова учителя Тагора [18], чей замок находился неподалеку, когда говорит желудок, мудрый слушает.