Мишель Ростен - Звезда и старуха

А постановщик восхитился: надо же, звукорежиссер умеет обращаться со старушками!

Худшее, конечно, было впереди. Подключить-то подключили, но предстояло еще учесть реверберацию, сбалансировать уровни прямого и отраженного звука. При калибровке монитора, настройке тембра, коррекции эквалайзеров музыкант будто смотрит на себя со стороны. «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее? Правда я прекрасна? Правда я прекрасен? Это не мой звук, я звучу иначе. Зеркальце, не искажай мой образ. Утешь меня, успокой, приголубь!» Одетт страдала из-за своего кривого отражения, звукорежиссер-зеркальце страдал, видя ее муки. Она умоляла:

– Погромче. Басов не слышно. Тембр! Реверберация. Басы! Это не мой звук! Я играю по-другому… Я себя не слышу…

Невыносимая боль.

Вскоре оба ничего уже не воспринимали, не понимали, не слышали. Одетт рассержена, звукорежиссер недоволен, оба буквально ненавидели друг друга. На миг пытка прекратилась, но нет, рано радуетесь, все по новой: тембр, резонансы, гул, хочу сам не знаю чего, говорю сам не знаю о чем, – безнадежно увязли в проклятой психоакустике! Выбившись из сил, заключили временное перемирие, прибегли к паллиативу, пошли на полумеры: поклялись, пообещали, что отладят звук в процессе игры. Одетт:

– Следи, я подам тебе знак.

– Я сразу пойму, не бойся.

Во время концерта музыканты часто посылают кому-то таинственные сигналы, не замечали?

Наивный постановщик обрадовался, что может наконец приступить к работе. Встал, направился к сцене:

– Начнем?

Не тут-то было! Мелодрама окончилась, и началась не комедия положений, а трагедия сидений. Одетт неудобно, этот табурет не годится, острый край режет ноги. Еще пять минут потрачено впустую: все мечутся по Театру, ищут подходящий, да не какой-нибудь – а непременно «Steinway» [65].

Когда после звука и табурета назрела проблема пюпитра, постановщик не выдержал:

– Одетт, опомнись, к черту пюпитр! Ты давно играешь наизусть. Сама же говорила мне весной, что пюпитр отделяет музыканта от публики не хуже телеэкрана. От него на сцену ляжет уродливая жирная тень. Давай обойдемся без пюпитра, прошу!

Постановщика достали все эти глупости. Одетт в ответ жалобно:

– Ну хоть недельку разреши мне играть по нотам…

Засада, внезапное нападение, оборона, защита своей территории, вооруженный нейтралитет – законы Театра напоминают законы джунглей. Звукорежиссер и Одетт схлестнулись, но отложили решающий бой на потом. Постановщик, затравленный и загнанный Одетт, в последние дни совсем сдал позиции, а теперь попытался взять реванш. Не вышло. Царица зверей не разжала когти, лишь промурлыкала:

– Не трогай пока мой пюпитр.

В Театре действует непреложный закон: миром правит звезда, а не постановщик. Миром, то есть звуком, освещением, сценарием и всем остальным. Теология тут ни при чем. Для звезды это не выбор, не волевое решение, не каприз. Так выходит на практике.

Одетт сейчас же напомнила всем об этом основополагающем правиле. Заявила, что сегодня сыграет весь свой старый репертуар. Хотя постановщик хотел бы услышать что-нибудь новое. Одетт не согласилась. Он поневоле уступил.

В Театре жесткая субординация, тебя сразу ставят на место.

В самом деле, начнем, станем пережевывать в который раз:

«Париж опьянит и закружит, / Мне запах ландыша служит / Приметой твоей…»

Постановщик едва не подавился приевшейся жвачкой, не безвкусной – протухшей…

«Не знаю, почему мне хочется с тобою / Сегодня танго танцевать…»

И я не знаю, видит бог.

«В прекрасный солнечный день / Прощай, Палома, прощай, / Тебя одну я люблю…»

А я так просто ненавижу!

«Вальс франтов, полька хитрецов,

Тра-ла-ла-ла-ла-ла!»

Это еще что за бред?

На сцене его любимого Театра заплясали призраки самых пошлых и подлых шлягеров прошлых лет. В тот день Одетт вовсе ему не нравилась.

Артисты никогда не уверены в том, что им все удалось. Однако сразу почувствуют, если что-то не ладится. Одетт понимала, что на первой репетиции у нее душа молчит и руки не слушаются. Но разве могла она честно и кротко признать свое поражение? Нет, конечно! Во всем виновата акустика!

Акустика всегда и везде ужасная, все это знают.

В зрительном зале на последнем ряду посмеивался администратор. Он вытащил из кармана плоскую флягу с текилой, свою вечную подругу-злодейку, неразлучную спутницу, отхлебнул добрую половину и демонстративно вышел. Постановщик проводил его грустным взглядом и жалко улыбнулся.

А вдруг администратор прав, и в тот весенний вечер в лионском ресторане боги, подстроив случайную встречу с Одетт, сыграли с ним злую шутку? Разве своими эстетическими пристрастиями мы обязаны случаю? Может быть, зря он, дурак, ввязался в эту авантюру?

Постановщик винил во всех бедах одного себя, даже в том, что администратор спивается.

За 10 дней до премьеры

Психоакустическая пытка продолжалась. До калибровки, настройки и коррекции нужно попросту все подсоединить. С цифровыми инструментами особых проблем нет, однако для Одетт эта простейшая операция превращалась в таинственный ритуал. Ей сказали, что новый аккордеон не издаст ни звука, если его неправильно подключить, и поэтому она самолично пристально следила за процессом. Хотя ничегошеньки не понимала. Пока звукорежиссер возился с проводами, старушка, желая умилостивить цифровых богов, повторяла как заклинание, как молитву слова инструкции, что ей однажды прочли:

– Зеленый «папа» к зеленой «маме», красный «папа» к красной «маме», нажать на кнопку «усилитель»…

Затем в качестве «аминь» добавляла:

– И штекер от «спенсера» в гнездо с буквой «S»!

Чем неизменно смешила звукорежиссера – он едва сдерживался, чтобы не захихикать. Она говорила «спенсер» – «короткий английский пиджак» вместо «семплер» – «электронное устройство для редакции и записи звука», подразумевая при этом «комбик» – «персональную мониторную систему». Представляете, как бы она назвала «MIDI» – контроллер, управляющий «семплером» и всем прочим? Да и «спенсер» при ее дикции иногда становился «спонсором», надежным и щедрым, само собой.

– Зеленый «папа» к зеленой «маме», красный «папа» к красной «маме», нажать на кнопку «усилитель»… И штекер от «спенсера» в гнездо с буквой «S»!

Отлично! Чем тебе не богослужение на латыни?

Во время второй репетиции из-за пустячного технического сбоя перед ними нежданно разверзлась бездна страхов Одетт. Они только-только отладили звук, все шло прекрасно, как вдруг старушка нечаянно нажала на незнакомую кнопку «off» – такой действительно не было на прежнем аккордеоне. Обесточенный инструмент сейчас же умолк, вместо музыки – гробовая тишина, хотя пальцы Одетт все еще бегали по клавиатуре. Она в панике закричала звукорежиссеру: