Мишель Ростен - Звезда и старуха

И был жестоко разочарован. Там не оказалось ни записанных снов, ни исповеди, ни воспоминаний, ни игры воображения. Сухие заметки о самом насущном, чтобы ничего не забыть:

«Анализ крови во вторник, в 9 утра.

Купить тапочки.

Александр придет в среду, в полдень».

И все в таком духе. Единственная тайна звезды – потеря памяти. Юноши дорожат своими впечатлениями и мечтами, старики – заметками-напоминаниями.

Вскоре врач вышел из гримерной Одетт и сказал постановщику, что выписал ей тонизирующее лекарство, не то, парижское, – что поделать, в записке и в серой аптечке не удалось найти ничего даже близко похожего, – но тоже вполне подходящее, вот увидите, оно ей поможет.

Даниэль, фея артистической, мгновенно поняла, что постановщик продолжил рыться в вещах Одетт. И он тоже понял, что Даниэль его раскусила. Как же он выглядел, глупее глупого! От смущения и стыда постановщик забыл спросить у врача, не страдает ли Одетт болезнью Альцгеймера. Еще глупей!

За 6 дней до премьеры

На следующее утро старушка приехала в Театр бодрая и нарядная. Села, подняла руку, призывая окружающих к тишине, вытащила мобильный так, чтоб все видели.

– Алло? Здравствуйте, доктор. Я хотела сказать, что непродолжительный отдых и лекарство, что вы мне выписали вчера, очень помогли.

Она нарочно говорила громко, чтобы ее слышала вся труппа, не только врач.

– Да, это Одетт, я звоню вас поблагодарить. У меня сразу прибавилось сил и поднялось настроение. Сегодня мы будем успешно репетировать до самого вечера.

Имеющий уши да слышит!

– Что ж, начнем?

Нет, конечно, до начала еще далеко. Как всегда, все застопорилось из-за настройки звука.

– Что за отвратительный писк? Мне нужен звук на весь зал, к черту реверберацию, подключить все усилители, и на полную мощность, плевать, что нет публики! С тихим звуком далеко не уедешь. Вижу, как ты хитришь, химичишь за пультом: если играю forte, делаешь тише, если piano – громче. Как тебе больше нравится. И выходит в конечном счете, что играешь ты, а не я. Нет, так не пойдет! Я тебе не позволю. Мое звучание давай!

Одетт пригляделась к человеку, на которого орала издалека, и вдруг поняла, что он ей незнаком.

– Так, а куда, скажите на милость, подевался прежний звукорежиссер? Почему мне дали другого? У того неплохо получалось! Что, опять эта лажа про 35 рабочих часов в неделю [73]? Я протестую! Разве я считаю свои рабочие часы? Работаю день и ночь как проклятая, и он пусть тоже потрудится! Немедленно звоните ему! А ты, заместитель, пока что наладь мне нижний регистр. Одетт нужны глубокие басы! Басы, басы, черт тебя дери! Сначала басы, потом отладишь все прочее. И с реверберацией так же. Максимальная громкость покажет, что нужно делать. Тот профсоюзный деятель только-только наловчился настраивать верный звук, мой звук. И нате вам, отправился отдыхать!

Звезда пустилась в пространные рассуждения, прочитала лекцию для начинающих звукорежиссеров, профанов и дилетантов:

– Если кто-то захочет забрать у вас вашего домашнего любимца, вы ведь не согласитесь, верно? Вы любите свою собаку, обожаете кота, вы не можете без них обойтись, ни за что не отдадите их в чужие руки. И со звуком та же история, его нельзя доверить первому встречному. Хороший звукорежиссер не подпустит к своему пульту неизвестно кого. Мне подавай мой звук, мои басы, мою реверберацию. Предупреждаю, новичок: пока ты не настроишь, как я хочу, мы не начнем репетировать.

Одетт сыграла три такта, гневно воззрилась на перепуганного звукорежиссера-дублера и заявила тоном, не терпящим возражений:

– Невозможно вот так просто заменить одного звукорежиссера другим.

То есть настройка звука никогда не закончится, взаимопонимание недостижимо.

Постановщик нашел администратора в ближайшем бистро.

– Yec`hed mat!

«Будь здоров!» – по-бретонски.

Чтобы поддержать и утешить друг друга, они заговорили о футболе – только бы не о музыке, не об аккордеоне. Так супруги стараются чем-то отвлечься, если произошло короткое замыкание и проводка совместной жизни сгорела.

Прошло не меньше часа, прежде чем постановщику позвонила помощник режиссера:

– Звук с грехом пополам настроен. Не договорились, просто выбились из сил.

Администратор и постановщик как раз исчерпали футбольную тему, поговорили про Первую лигу, Кубок Европы, Золотой мяч, чемпионат мира, обсудили любимые команды, разве что не начали мошенничать и заключать пари – а так что угодно, лишь бы не молчать и не впадать в тоску.

– Удачи! Мужайся!

Abrazo [74], обнимаю тебя, держись. После турне по Испании в Театре прижилось это слово. Даже среди мужчин: « Abrazo».

Да, иногда они спорили, ссорились, но вообще-то относились друг к другу с нежностью.

Постановщик вернулся в зал, но тут выяснилось, что нарядная лошадка уже не рысит. Спеклась за час, потраченный на звук. На сцене вместо скачущей каурки ветхая старушка без сил и вдохновения. И зачем, спрашивается, было расходовать столько энергии, препираясь из-за паршивой акустики?

Еще новость: Одетт вышла на сцену босая, в одних носках. Постановщик не смог скрыть изумления. Она ответила как ни в чем не бывало:

– Из зала моих ног не видно, а мне так гораздо удобнее.

Даниэль, фея артистической, рассказала потом на ушко постановщику, в чем тут дело: собираясь в Бретань, старушка по ошибке сунула в чемодан две белые теннисные туфли на правую ногу… На первой репетиции она, бедная, так и ходила, делая вид, будто все в порядке. Однако с тех пор ежедневно репетировала в носках.

– Неделю уж мучается, а ты только сейчас заметил! Все вы, мужчины, одинаковые.

Тут фея Даниэль смущенно прибавила, что она, само собой, не врач и в болезнях не разбирается, но, пожалуй, Одетт частенько все забывает и путает…

– Тебя это не беспокоит? Я вовсе не настаиваю, однако что, если у нее…

Даниэль не договорила. Есть слова, которые страшно произнести вслух.

И снова постановщик за рулем, снова везет Одетт в гостиницу после репетиции. День прошел без пользы, настроение скверное, ему захотелось ее немного развеселить, растопить лед. Он принялся рассказывать о своей любимой Бретани, о море, об островах, о нежарком солнце. Одетт не проявила ни малейшего интереса. Постановщик заговорил о бретонской музыке: ночной танцевальный марафон «festounoz», гавот, gwerz [75], Дан Ан Браз [76], Нолвенн Корбель [77], Анни Эбрель [78], Денез Прижан [79]… Никакой реакции. Перешел к собственным воспоминаниям: превкусные блины Мари-Элен, рыболовный порт Ромер, бретонский красочный карнавал «Les Gras»… Нет, звезда по-прежнему абсолютно равнодушна. Одетт, видно, не любит путешествовать. Ну и черт с ним, постановщик умолк.

По дороге им пришлось остановиться на заправочной станции, залить в бак бензин. Постановщик попросил владельца: