Дора Хельдт - Отпуск с папой

– Сплошные кулинарные рецепты. И кто все это читает?…

– А когда вы, собственно, виделись в последний раз?

– Совсем недавно. Они с Ханной ездили в Данию и на пароме приехали на Зюльт. Мы как раз тогда мостили подъезд к дому.

– Папа, это было десять лет назад.

– В самом деле? Ну вот видишь. А с дорогой ничего не случилось, каждый камень лежит на своем месте. Это была хорошая фирма.

Калли вернулся с подносом. Три чашки без блюдец, вскрытая упаковка кекса, кофейник из кофемашины с очень светлым на вид содержимым. Он поставил чашки на журнальный столик и налил кофе. Мы с интересом смотрели, как молотый кофе оседал на дно. Калли склонил голову набок.

– Интересно. Откуда тут взяться осадку?

– В кофемашину нужно вставлять фильтр. Ты это сделал?

Папа осторожно помешал жидкость ложкой.

Калли склонился над чашкой.

– Вообще-то да.

– Что значит «вообще-то»?

– Я же не идиот. Разумеется, я вставил. Я не в первый раз варю кофе. Кристина, взгляни.

– Может быть, фильтр склеился?

Калли взболтал жидкость в кофейнике, и осадок поднялся.

– Да, и что теперь?

Я посмотрела на желто-коричневую бурду.

– Сварить новый кофе…

Папа решительно опрокинул содержимое чашки обратно в кофейник:

– А пшеничное пиво у тебя есть?

– Да, есть. Слишком много кофе тоже нехорошо. У меня в последнее время сразу начинается изжога. Кристина, может, сока хочешь?

– Сока?

Я прикинула в уме, не берет ли Калли в расчет мой детский возраст.

– Могу налить тебе ликерчика.

Значит, он не имел в виду мой возраст, просто пшеничное пиво – напиток для мужчин.

– Нет, спасибо, не нужно ликерчика, Калли, просто воды.

– Я схожу в подвал, одну минуту.

Папа посмотрел ему вслед и наклонился ко мне.

– Он же совершенно не справляется без жены. Даже кофе сварить не в состоянии, как он вообще себя обслуживает? Мне придется о нем позаботиться, не могу на это смотреть. Мы, в конце концов, все же друзья.

Не успела я спросить, что он имеет в виду, как вернулся Калли. Он открыл бутылки и поставил бокалы.

– Ну, – поднял он бокал и кивнул нам, – добро пожаловать на мой остров!

Папа и Калли выпили. Потом Калли вопросительно посмотрел на меня:

– Ты не пьешь? Ах, Боже мой, ты же просила воды. Скажи, Хайнц, ты тоже иногда становишься забывчивым?

– Нет. У меня превосходная память. Это благодаря тому, что я вожу по острову приезжих. И иногда решаю судоку. Знаешь, тебе нужно тренировать клетки мозга. Помогает от склероза и все такое.

– Ну, гостей я тоже вожу. И…

– Нордерней ведь намного меньше Зюльта. Не нужно столько всего помнить.

– Я тебя умоляю, Хайнц. Я проведу тебя завтра по острову, и ты удивишься.

В горле у меня пересохло. Я откашлялась, Калли повернулся ко мне.

– По-моему, здорово, что ты проводишь свой отпуск с отцом. Катарине такое в голову не придет. Она однажды была с Ханной в велнес-центре на выходных, где-то на востоке. Ну, знаете, сауна, маски и все такое. Но ведь я всего лишь отец, меня она вообще не спросила. Все, что от меня требовалось, – это деньги.

– А почему они не взяли путевку? – удивился отец.

Я сглотнула и с тоской посмотрела на его бокал с пивом. Он взял его и бросил на меня уничтожающий взгляд.

– Какую путевку?

– Путевку в санаторий «Мать и дитя», такие и на востоке наверняка есть.

Калли покачал головой:

– Ну, это только для мам с маленькими детьми. Катарине уже тридцать пять.

– И что? Она все равно ваш ребенок. Скажи, Кристина, вы с мамой об этом не думали? Вы столько платите взносов в больничную кассу, можно разок и заявку на санаторий подать.

Я облизнула губы.

– Калли, ты не забыл про мою воду?

Он дружелюбно мне улыбнулся:

– Конечно, нет.

И снова повернулся к отцу.

– Так ты думаешь, нужно попробовать? Я имею в виду, что Ханна еще ни разу не отдыхала в санатории, и Катарина тоже. Зачем, у них ничего не болело. Катарина, правда, раньше была худовата, но посмотрел бы ты на нее сейчас.

Через час и два фотоальбома я распрощалась. Калли с папой решили сделать кружок на велосипедах. Калли хотел показать ему что-то на острове, а потом посмотреть на наше жилье.

В паре метров был небольшой киоск, где я купила себе бутылку воды и начала пить прямо на ходу. Может, папа сумеет заразить своего старого друга разгадыванием судоку. Для тренировки памяти.

Марлен с Доротеей сидели в саду, склонившись над набросками, разложенными на столе. Когда я появилась перед ними, Доротея подняла голову.

– Ты сбросила его с хвоста?

Я упала в кресло.

– У него новое задание. Он должен спасать Калли от беспризорности и недостаточного питания. Какие новости, Доротея?

– Что ты имеешь в виду? – с невинным видом спросила она.

– Да ладно, я видела, как ты пялилась на его задницу. Хайнц, кстати, считает его опасным человеком. Подозревает наркотики, безобразные выходки и криминальные наклонности. Так что будь осторожна.

Марлен наморщила лоб.

– Вы говорите о Нильсе? А почему ты пялилась на его задницу? И при чем тут наркотики?

Доротея подняла солнечные очки.

– Мне он кажется симпатичным. Да не пугайся так, Марлен. Я одна, сейчас лето, отчего не попробовать? А что там с наркотиками?

– Папа всегда с подозрением относится к длинным волосам. Да еще заплетенным в косичку. У мужчины! Я вас умоляю. Знаем мы таких. Онно тоже был полон скепсиса.

Доротея собрала свои эскизы.

– В любом случае завтра мы с Нильсом едем в Эмден за краской. И, надеюсь, Хайнц вспомнит, что я не его дочь. И не испортит мне поездку.

Я решила не отвечать. Зачем мне ее успокаивать?

Два часа спустя мы уже были в кухне и готовили ужин. Я резала лук, обливаясь слезами. Внезапно послышался адский шум. Скрежет металла по камню, звон разбитого стекла, чья-то ругань. Я вздрогнула так, что ножом чиркнула себе по пальцу. Ничего не видя от слез, с кровоточащим пальцем во рту я бросилась во двор вместе с Марлен и Доротеей.

– Папа! Что случилось?

Папа сидел на корточках перед велосипедом, лежащим под перевернутым мусорным контейнером. Калли ставил свой велосипед к ограде и виновато посмотрел на нас:

– Хайнц въехал в мусорный бак.

Папа выпрямился и отряхнул брюки.

– Как можно ездить на велосипеде без ободного тормоза? Всего пять передач, ни подвески, ни амортизаторов, да еще такие древние тормоза. Знаешь, Калли, сам езди на этом убийце.

Тут взгляд его упал на меня, и он замер.

– Почему ты ревешь? И с каких пор опять начала сосать палец? Вот пожалуйста, еще одна цепная реакция. Слушай, Марлен, контейнер для мусора стоит здесь как-то по-идиотски. Его замечаешь слишком поздно.

Марлен и Доротея в это время поднимали контейнер.

– Не знаю, какого черта вы внеслись во двор как оглашенные. Эта штуковина торчит на этом месте не первый год. И ты первый, кто ее снес.