Дора Хельдт - Отпуск с папой

Я встала:

– Вернусь-ка я к работе. Кто со мной?

Доротея и Нильс были уже на ногах, Калли и Онно медленно поднялись. Хайнц взглянул на них снизу вверх и снова повернулся к ГфМ:

– А еще один – ноль Магата против «Турина». Мне он очень нравился, пока не перешел к этим баварским придуркам. Чего только люди не делают за деньги! Отвратительно.

– Да-да, Эрнст Хаппель. Это была эпоха Эрнста Хаппеля. – Гизберт перевел на меня затуманенный взгляд. Интересно, о ком он думал – обо мне или о бывшем австрийском тренере? Мне было наплевать, и я пошла к ведрам с краской. По дороге я сделала радио погромче. Катя Эбштейн «Чудеса случаются». Папа тут же вступил: «Оно произойдёт сегодня или завтра…» Гизберт улыбнулся и уселся поудобнее.

Само собой разумеется, отец остался сидеть возле Гизберта. Пока мы с Калли красили, Доротея и Нильс смешивали краски, а Онно шуруповертом Хайнца крепил плинтуса, маленький журналист и великий воображала ударились в гамбургские футбольные воспоминания. Папа тащился от Руди Гутендорфа и Хорста Грубеша, Гизберт фон Майер восторгался такими парнями, как Дитмар Якобс и, разумеется, Уве Зеелер.

Онно тронул меня за плечо и шепнул:

– Голос этого типа из газеты действует мне на нервы. Я начинаю беситься. Можно сделать радио погромче?

Я кивнула, продолжая красить. Умираешь один раз, в конце концов.

Пока Говард Карпендейл орал про следы на песке, наш Гизберт повысил свой голосок до невообразимой высоты и в полном восхищении прокричал:

– И конечно же, нельзя забывать о докторе Петере Кроне! Вот это человек! Вот это менеджер!

– Ха!

Калли сделал радио тише. Мы вздрогнули и, пораженные, повернулись к нему – до сего времени он никогда не говорил так громко. Он презрительно смотрел в сторону стола:

– Не смешите меня, Крон! Ха!

ГфМ недоверчиво покачал головой:

– Что вы имеете в виду?

– Из-за него «Гамбург» целый сезон бегал в розовых трико. Просто позор! Я из протеста стал болеть за «Вердер-Бремен». И далось мне это нелегко.

– Ерунда! Розовых трико вообще не бывает. Откуда ты взял эту чушь?

Папа небрежно отмахнулся, но жест на сей раз не произвел на Калли впечатления.

– Никакая это не чушь.

На помощь пришел Нильс:

– Это правда, я припоминаю. Это был рекламный контракт с «Кампари», форма была розовой.

Калли триумфально посмотрел на отца:

– Вот! Я же говорю. Хайнц, ты же дальтоник, не забывай. Они были розовые, эти трико, ярко-розовые.

Он улыбнулся и обмакнул кисть в краску.

Хайнц поднялся, подошел к радио и сделал музыку громче.

– Гизберт, пивка не хочешь?

Господин фон Майер отрицательно качнул головой:

– Нет-нет, может, еще яблочного сока с минералкой… – Тут он заметил взгляд Доротеи и посмотрел на часы. – А могу я тебя пригласить прогуляться и выпить по бокальчику? Здесь все равно слишком шумно для разговора.

– Ты прав.

Хайнц обвел взглядом присутствующих и объявил:

– Пойду выпью чего-нибудь с господином фон Майером. Вы все знаете, что он собирается сделать, без меня времени на это уйдет больше. Встречаемся в семь вечера в «Молочном баре», не опаздывайте. Хорошо вам поработать.

– Хайнц?

– Папа?

– Ох, дети! Кто-то же должен думать о рекламной стратегии и работе с прессой, я бы тоже с удовольствием устроил себе каникулы, можете мне поверить. Так что не нойте, до скорого.

Папа коротким и бравым движением тронул кепку, Гизберт фон Майер повернулся и подмигнул мне. Дверь за ними захлопнулась, мы молча переглянулись.

– Ну и ну. – Онно почесал затылок. – Я бы сказал, что Кристина только что одержала победу.

– Что? – Я пришла в ужас. – С чего ты взял?

– Он вцепился в твоего отца. И все время смотрел на тебя.

– Да, мне это тоже бросилось в глаза, – энергично закивал Калли. – Навести о нем справки?

– Только посмей!

Я все больше убеждалась, что общение с людьми на восьмом десятке не идет мне на пользу.

– Доротея, скажи что-нибудь.

– Ну… он слишком маленький, слишком тощий, слишком рыжий и кошмарно одет, но задатки у него хорошие. И раз уж он так спелся с Хайнцем, это может стать началом красивой истории.

Вид у нее при этом был такой невинный, что Калли купился.

– Но он не очень хорошо воспитан. Подсаживается к столу и даже не подает руки. Так не полагается. И мне кажется, он немного зазнайка.

Доротея рассмеялась:

– Не бойся, Калли, ГфМ – добыча для Кристины непривлекательная. И уж будь спокоен, ему это скоро дадут понять.

Калли передернулся.

– Добыча? Ну у вас и выражения. Но все равно, если он будет к тебе приставать или еще как-то докучать, скажи мне. Хайнц не способен критически мыслить, когда дело касается футбольной команды «Гамбург». А сейчас я, пожалуй, докрашу стену, а то скоро уже и день закончится.

Юрген Маркус запел «Новая любовь как новая жизнь». Калли и Онно бросили на меня осторожные взгляды, но промолчали. Так что подпевали только мы с Нильсом, он тоже знал все слова. Доротея была впечатлена нашим бравшим за душу дуэтом и смотрела на Нильса влюбленными глазами. Я пела для Йоханна Тисса.

Позже, приняв душ, я сидела на краю ванны и скипидаром оттирала пальцы от краски, пока Доротея наносила макияж. Она закашлялась и выронила тюбик с тушью.

– Боже мой, что за вонь? И почему ты вся в краске?

Я яростно терла тряпкой предплечье.

– Понятия не имею. Я всегда после покраски выгляжу как свинья. Поэтому ненавижу красить.

– Скажи спасибо своему папочке. Представь только, сегодня вечером ты отправляешься на свидание с любовью всей твоей жизни, и от тебя несет скипидаром. Это будет нечто!

– Спасибо, ты так умеешь подбодрить. Ну вот, готово, почти отчистилась.

Я еще раз осмотрела ладони и завинтила пробку.

– Но ты же вся в пятнах!

– Они не оттираются. Зато ноги у меня уже не в чернилах. Нельзя иметь все.

Из прихожей донесся какой-то звук, я опознала свой мобильный, который три раза длинно пикнул, вибрируя. Сообщение. Я подскочила, Доротея улыбнулась:

– И все-таки ты пахнешь скипидаром.

– Наверное, это всего лишь Инес.

Оказалось, что нет. «Буду в девять в «Сёрф-кафе» на северном пляже. С удовольствием выпью с тобой красного вина, глядя на море. Надеюсь, до вечера. Пока, Йоханн».

– Судя по твоей глупой улыбке, это не Инес.

– Нет. Йоханн Тисс хочет встретиться со мной сегодня в девять. В «Сёрф-кафе». И как это мне удастся с Хайнцем на хвосте?

Голос Доротеи звучал глухо, она говорила из шкафа:

– Я могла бы его напоить. Или, еще лучше, намекну фрау Вайдеманн-Цапек и фрау Клюпперсберг, что сегодня вечером он их душой и телом.

Я к этому предложению отнеслась скептически, но тут же вспомнила:

– А что я надену?

Доротея протянула мне короткую юбку в цветочек.