Дора Хельдт - Отпуск с папой

– Надо ли втягивать в это дело Нильса? Можно же сказать, что у нее просто болит голова. Ну, детка, отправляйся в постель. Я все равно не могу тебе ничем помочь, если что, ты позвонишь, правда?

Он торжественно поцеловал меня в лоб.

– Всего хорошего, детка.

Доротея потащила меня к выходу.

– Ну разве не великолепно спланировано? – торжествующе посмотрела она на меня.

– А что со мной?

– Жесточайший постменструальный синдром. И тебе неловко говорить об этом с ГфМ, которого ты толком не знаешь. Хайнц сразу все понял. А вот и Нильс.

– Ну, Кристина, как тебя ноги держат, не понимаю. – Он сочувственно посмотрел на меня. – Наш писака уже дошел до выпускных экзаменов и даже не понял, что я ушел. Смываемся?

Было девять часов. Я посмотрела на своих подельников.

– Вы же не собираетесь идти вместе со мной?

– Конечно, нет. – Доротея обвила рукой бедра Нильса. – Мы очень романтично походим по берегу. Может, увидимся позже, – добавила она с двусмысленной улыбкой. – Ну, беги, ты и так опаздываешь.

Я глубоко вдохнула и отправилась в путь.

Когда я добралась до «Сёрф-кафе», у меня кололо в боку. Я на секунду остановилась – отдышаться и понюхать руки. Легкий запах скипидара, зато дыхание стало ровнее, взять под контроль сердцебиение так быстро не удалось. Я обвела глазами террасу.

И увидела его. Вообще-то я ненавижу розовый цвет. На Йоханне Тиссе были джинсы и розовая рубашка, он сидел за третьим столиком слева и выглядел просто божественно.

Со слабостью в коленках, на подкашивающихся ногах я направилась к его столику.

– Привет, прости, не получилось вырваться раньше.

Голосовые связки тоже куда-то подевались. Йоханн медленно поднялся, наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Хорошо, что ты пришла.

Я упала на стул, стоявший напротив, и не могла поверить, что это происходит со мной. Кристина Шмидт сидит на пляже Нордернея, за полчаса до захода солнца, с самым прекрасным мужчиной из всех, что она встречала, видела в кино или по телевизору за последние двадцать лет. И этот мужчина с оленьими глазами смотрит на нее и говорит с чарующей вибрацией в голосе:

– Красного вина?

Я кивнула, не в силах вымолвить слово, наверное, стоило укусить коленку. Я взяла себя в руки.

– Ну и чем ты сегодня занимался?

– Немного поездил по окрестностям на велосипеде, осмотрел остров. На обратном пути искупался. На нудистском пляже. Никогда не видел такого широкого пляжа, было здорово.

– Да, он действительно широкий.

Господи, верни мне разум!

Йоханн сделал знак официантке и, когда она подошла, заказал два бокала вина.

– Прекрасная работа. – Он посмотрел ей вслед. – Каждый вечер любоваться закатом и видеть посетителей только в хорошем настроении. Неплохо.

В этот момент пара за соседним столом начала ругаться, поскольку Ханс-Гюнтер заказал себе четвертое пиво, а Марго возражала.

– Только в хорошем настроении? Ну-ну. Ты впервые на Нордернее?

Йоханн кивнул и подождал, пока официантка поставит на стол бокалы.

– Да. Мне здесь нравится, красивый остров.

– А почему ты решил поехать именно сюда?

Он пожал плечами, отводя глаза.

– Да не помню, кажется, коллега посоветовал. А ты часто здесь бываешь?

– В последние годы часто, а так я в основном езжу на Зюльт. Там живут мои родители. Говоришь, коллега посоветовал, а чем ты занимаешься?

– Это очень скучно, я работаю в банке. А ты?

– А я в издательстве.

Йоханн вытащил из кармана пачку сигарет. Моей марки.

– Звучит заманчивее, чем банк. Ты куришь?

– Только если поблизости нет отца. Спасибо. – Я взяла сигарету.

Он поднес мне зажигалку и засмеялся:

– Ах да! Ты же тут с папой. Мне он кажется симпатичным, он так изящно отшил двух утомительных дам, меня это впечатлило.

– Где же он их встретил?

– Он вышел позвонить, и они его подкараулили. Он с величавостью испанского гранда отстранил их и воскликнул: «Милые дамы, меня ждут важные дела, но я о вас не забуду!» Они дали ему пройти и улыбнулись.

Я была поражена. Они простили бы ему даже и дом свиданий.

Йоханн пересел на стул рядом со мной.

– Отсюда заход солнца лучше видно… – Его нога касалась моей. – Хорошо, правда?

Я кивнула. От полноты чувств перехватило горло.

– И как же, родом с Зюльта, живя в Гамбурге, можно оказаться на Нордернее? – Тут он остановился и принюхался. – Скипидаром прямо в нос бьет. Это что, с моря?

Его колено усилило нажим, я на него ответила.

– Наверное. Как я попала на Нордерней? Благодаря Марлен. Мы давно знакомы. Когда ей нужна помощь, а у меня есть время, я приезжаю.

Йоханн положил руку на спинку моего стула, касаясь плеча, и вряд ли это была простая случайность. Я надеялась, что нет.

– Я рад, что мы встретились. Совет поехать на Нордерней себя оправдал. Как думаешь, мы сможем видеться чаще? – Он погладил большим пальцем мое плечо. Я покрылась гусиной кожей.

– Я бы с удовольствием виделась с тобой чаще, но у нас действительно много работы. Мы должны открыться уже в выходные. Кафе будет отличным – настоящий бар, гостиная и все такое. А тут папа вышвырнул двух помощников, поэтому мы все задействованы, и я в том числе. К тому же папа забывает, сколько мне лет, и норовит воспитывать, а это значит – никакого курения, алкоголя и мальчиков…

Стоит мне влюбиться, и я начинаю нести всякую чушь. Йоханн прервал меня, не дожидаясь, пока этот словесный поток выйдет из берегов.

– Кристина, можно тебя кое о чем спросить?

«О чем хочешь, – подумала я, – и моим ответом будет “да”».

– А Марлен де Фриз работает в пансионе?

– То есть? – растерялась я.

– Я просто хотел узнать, что она там делает. Кому подчиняется?

Что ему нужно от Марлен? Я ответила не сразу:

– Никому. Это ее пансион.

На секунду мне показалось, что он испугался. А потом улыбнулся:

– Вот как. И сколько же ей лет?

Заход солнца начался без меня.

– Пятьдесят один. Еще есть вопросы?

Теперь Йоханн и в самом деле испугался.

– Ты неправильно поняла, – схватил он мою руку. – Ты не знаешь, у них не было никакого слияния?

Я отняла руку.

– Ты ошибаешься, Кристина, я не интересуюсь Марлен де Фриз. Об этом просил узнать один мой друг. Он пару раз здесь ночевал, ну и положил на нее глаз. Ко мне это не имеет никакого отношения. Иначе я не сидел бы здесь с тобой и не трепался о всяких глупостях.

Он улыбнулся, я растаяла и увидела, как низко уже село солнце. Йоханн еще сильнее прижался бедром и провел пальцем по моей шее. Несколько минут я ощущала только его прикосновения и влюблялась все безнадежнее. Он придвинулся ко мне поближе и спросил:

– А ты живешь одна?