Дора Хельдт - Отпуск с папой

– Ах, вы же знаете, эти газетчики вечно все преувеличивают, я всего лишь часть команды.

Он скромно улыбнулся.

Принесли напитки, и Калли пожелал лично открыть бутылку вина. Ханнелора захлопала в ладоши, когда он наполнял ее бокал.

– Вы прекрасно с этим справились, Калли. Давайте же сразу поднимем бокал за вас! Будьте здоровы!

– А я думал, будем пить за внучку Калли, – позволил себе напомнить Онно.

– Да! – Калли гордо оглядел компанию. – Выпьем за мою новорожденную внучку! Анна-Лена, за тебя! Будь здорова!

Ханнелора Клюпперсберг вновь подняла бокал:

– И за ее очаровательного деда!

– Очаровательного? Ну да… – скептически протянул Онно, но все же выпил.

Мехтхильда Вайдеман-Цапек заинтересованно огляделась.

– Кристина, вы говорили, что здесь танцуют. Но я не вижу площадки для танцев. Тут есть еще какое-то помещение?

Я подняла руки.

– Я не бывала раньше в «Акуле», мне очень жаль. Выходит, здесь не танцуют. Только пьют.

Папа кивнул:

– Да, на дискотеку не похоже. Но это ничего, знаете, у меня боли в тазобедренном суставе, я все равно не смогу поддержать компанию.

Хихиканье Мехтхильды и ее подмигивание в мою сторону он, слава Богу, не понял. Я решила их не замечать. Ханнелора повернулась к Онно:

– Вы же местный. Где обычно у вас танцуют?

Онно напрягся:

– Я не танцую. Вам придется поискать кого-нибудь другого. Я играю в карты.

– Кстати, о других… – Мехтхильда резко повернулась к Марлен, одна бабочка при этом слетела с ее головы и упала в бокал. – Я тут встретила симпатичного молодого человека, господина Тисса. Он был с вещами, он что, уехал?

Марлен проследила за порханием бабочки в бокале.

– Да, а что такое?

– Ах… – Папа посмотрел на меня. Я сосредоточенно вытирала капли с бокала.

Но фрау Вайдеманн-Цапек не отступала:

– Он же хотел пробыть здесь неделю. Он говорил нам об этом позавчера, когда мы вместе пили кофе в центре. Что-нибудь случилось?

Марлен осталась безучастной.

– Я его не спрашивала. Не обязательно чему-то случаться. Может, ему просто здесь не понравилось.

Папа тут же возмутился:

– Не понравилось? Нордерней очень красив! Пляжи, само место и прекрасная погода. Что ему еще надо? Ну что за идиот?

Я уже собралась встать на защиту Йоханна и все объяснить, но не успела открыть рот, как входная дверь распахнулась и в бар ввалился Гизберт фон Майер. Я застонала, а папа подскочил с места и засиял:

– А вот и он! Иди сюда, садись к нам.

Он повернулся к дамам.

– Разрешите представить? Фрау Вайдеманн-Цапек, фрау Клюпперсберг, эти дамы живут в пансионе, господин фон Майер, журналист.

ГфМ подал обеим руку и отвесил бравый поклон.

– Очень приятно. Разрешите узнать, из каких прекрасных мест вы к нам прибыли?

– Из Мюнстер-Хилтрупа, – захлопала ресницами Ханнелора. – Мы предпринимательницы из Мюнстер-Хилтрупа.

– Предпринимательницы? – Для моего отца это было что-то новое. Для меня тоже.

– Ну да. – Мехтхильда Вайдеманн-Цапек почувствовала интерес. – Мы занимаемся рукоделием.

Вот оно что. Мне срочно понадобилось в туалет. В дамской комнате я воспользовалась моментом и проверила телефон. Поступило одно сообщение: «Вернулся в родные пенаты, надеюсь, скоро все выяснится и мы увидимся. Йоханн».

Руки я мыла очень довольная.

Когда я вернулась, уровень шума за столом повысился. Ханнелора Клюпперсберг описывала свои впечатления от Нордернея, Мехтхильда то и дело ее перебивала, а Гизберт фон Майер увлеченно делал заметки на подставке для пива. Похоже, здесь рождалась очередная утренняя статья звезды журналистики. У меня перед глазами уже стояли заголовки: «Связанная ваттенами», «Мюнстер банкует» или «Петли на охоте».

Гизберт истолковал мой сдавленный смешок неверно и послал мне тоскующий взгляд. Я быстренько переместилась, чтобы не видеть его постоянно, но он приподнял свой маленький зад и навис над столом.

– Кристина, ты уже была на маяке? Ханнелору и Мехтхильду просто потрясла панорама. Они только что рассказывали. Это действительно стоящее зрелище.

Я собрала все свои силы, чтобы не ответить слишком резко:

– Нет.

– Простите?

– Нет, – повторила я чуть громче, – нет, я не была на маяке.

Если он не переменит позу, ногу сведет судорога.

– Ну и прекрасно, тогда завтра после обеда я за тобой зайду. На маяк можно подниматься с шестнадцати до семнадцати. Это очень романтично.

Теперь мне все-таки пришлось на него посмотреть.

– Большое спасибо. Очень мило с твоей стороны, но у меня ужасная боязнь высоты. Можешь сводить вместо меня Хайнца.

– С каких это пор у тебя…

Я наступила отцу на ногу. Он рассердился:

– Ай, ты мне на ногу…

Я погладила его по руке, утешая:

– Прости, пожалуйста, я думала, это ножка стула. Ты ведь не был на маяке, поэтому можешь принять приглашение. Раз уж Гизберт это так любезно предложил.

– Ну да, конечно, – кивнул он Гизберту. – Пойдем завтра вместе.

Гизберт слабо улыбнулся, снова сел и надулся.

– Скажите, Гизберт… – Мехтхильда Вайдеманн-Цапек, казалось, даже не заметила, что за провал только что пришлось пережить журналисту островной газеты. – У вас, наверное, удивительно интересная профессия. Я не очень в курсе, но вы должны писать на самые разные темы?

ГфМ тут же воспрянул духом.

– Я не должен, сударыня, но могу. Видите ли, у большинства моих коллег есть свои предпочтения и антипатии. Какие-то статьи им удаются, другие не получаются вовсе. Мои же интересы весьма широки, мне все дается легко, если позволите. Туризм, спорт, политика, знаменитости – я пишу обо всем.

Он вскинул глаза, проверяя эффект, произведенный его словами. Онно зевал, Марлен шушукалась с Калли, зато Ханнелора и Мехтхильда сидели, как девочки-подростки, которым позволили сходить на концерт группы «Токийский отель».

– И о знаменитостях? Где же вы их встречаете? – взволнованно воскликнула Ханнелора. – На острове много звезд?

Гизберт, демонстративно оглянувшись вокруг, понизил свой фальцет:

– Им нужен покой, потому и приезжают на Нордерней. Я прошу вашего понимания, милые дамы, но журналистская этика призывает меня оберегать приватную жизнь богатых и знаменитых.

На лицах у милых дам появилось разочарование.

– А что о спорте? – Моего отца совершенно не волновали богатые и знаменитые.

Гизберт принял небрежный вид:

– Всё.

– Как это всё? Что же здесь есть из спорта?

– Мой милый Хайнц, я делаю репортажи о сёрфинге, о прыжках в высоту, о футболе, разумеется…

– И о каких же играх?

– Например, я всегда подробно описываю тренировочный лагерь команд Бундеслиги на Нордернее.

– И какие команды здесь тренируются?