Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы

– Они же несвежие! – недовольно фыркнула Клотильда.

Пенни стало неловко за свою спутницу, и она тихонько свернула за угол, чтобы посмотреть, чем торгуют там. Никаких продуктов! На нескольких столах разложены старые вещи, и вокруг них оживленно толчется народ. Пенни подошла поближе к одному из столов. В эту минуту какая-то девушка резко отвернулась, и они чуть не стукнулись лбами.

– Прошу простить, – начала девушка и тут же отскочила в сторону, не веря собственным глазам.

– Йоланда! Ты? Слава богу, ты жива! – воскликнула Пенни, почти бегом устремляясь за подругой, которая решительным шагом направилась прочь. – Постой! Куда же ты? Нам надо поговорить!

– Мне не о чем говорить с тобой! – отрезала Йоланда, но Пенни решительно преградила ей путь. Люди стали с любопытством оглядываться на них в предвкушении шумной базарной склоки, которые обычно возникают между женщинами.

– Нет, постой! Я хочу кое-что спросить у тебя. Прежде всего – где ты была все это время? Я ведь обыскалась тебя в Афинах после той ночи. А ты уехала, не сказав никому ни слова. Даже не попрощалась! Оставила свой пост, бросила больных, бросила всех нас на произвол судьбы! – выкрикнула Пенни прямо в лицо подруге.

– Это я-то бросила на произвол судьбы?! – возмутилась в свою очередь Йоланда. – Ты мне лучше расскажи, что делает британская медсестра в компании немецкого офицера, который возит ее по городу в своем шикарном автомобиле! – не осталась она в долгу.

– Да как ты смеешь! – Пенни почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. – Если хочешь знать, в той машине меня везли в концентрационный лагерь, в который переоборудовали наш бывший военный госпиталь. Я там трудилась до последнего, пока не пришли немцы. У меня не оставалось никакого выбора, вот так!

– А я оказалась на Крите случайно. Завозилась с раненым, он был без сознания, и не заметила, как корабль отчалил от пирса. Хорошо еще, что корабль шел на Крит. Я послала тебе открытку, но она, видно, не дошла. – Голос Йоланды потеплел. – А сейчас я тружусь в здешнем госпитале Красного Креста.

– А я эвакуировалась из Афин в числе последних, на рыбацкой шхуне. Попали под обстрел, лодка чуть не утонула. И в конце концов нас тоже прибило к Криту. Нет, ты только подумай, Йоланда! Столько времени мы жили и работали, можно сказать, рядом, и даже не подозревали об этом! – Голос Пенни дрогнул.

Подруги сделали шаг навстречу и упали друг другу в объятия, залившись слезами. Толпа, собравшаяся вокруг них в ожидании женской драки, стала стремительно редеть.

– Так где же ты сейчас? Чем занимаешься? – спросила у подруги Йоланда, даже не пытаясь утирать слезы, градом катившиеся по лицу.

– Разве ты не видишь по моей одежде? Я теперь живу в монастыре, – прошептала Пенни.

– Ты приняла обет? – удивилась подруга.

– Неужели я похожа на человека, способного отречься от мирской суеты?

Обе подруги рассмеялись, впервые с момента их неожиданной встречи. И только сейчас Пенни обратила внимание на то, как пожирает их своими сверлящими глазками сестра Клотильда, замерев, словно истукан, в нескольких шагах от них. По ее недовольному выражению лица Пенни поняла, что монахиня категорически не одобряет подобных эмоций на людях.

– Сестра! Пора возвращаться! – строго сказала она. – Мы и так потратили слишком много времени впустую.

Она круто развернулась, встряхнув на прощание пустыми корзинками.

– Если вам нужны овощи, то я могу поспособствовать, – вполголоса обратилась Йоланда к подруге. – У меня есть один знакомый… Промышляет под покровом темноты…

– Черный рынок? – испугалась Пенни.

– Не совсем! Потихоньку таскает у немцев их излишки. Скажем так, грабит награбленное. По-моему, в научной литературе это называется экспроприацией.

– Ах, Йоланда! Прошу тебя! Будь осторожна! Ведь если тебя поймают…

– О, я этим не занимаюсь! Нет времени! Я обучаю молоденьких медсестер. Присоединяйся к нам! Вот будет здорово! А уж как мама и отец обрадуются, узнав, что ты жива! Ты обязательно должна прийти к нам на ужин в ближайшую же пятницу. Мы живем на улице Порту. Узнаешь дом по двери: входная дверь выкрашена темно-зеленой краской. Там кругом все разрушено. Но у нашего дома, слава богу, крыша осталась.

Пенни с чувством сжала ее руку.

– Не могу поверить, что мы снова встретились! Знаешь, – она замялась в поисках нужных слов, – я уже почти поверила, что тебя нет в живых.

– Да и мне всякие нехорошие мысли в голову лезли!

Прощальный взмах рукой, и Йоланда поспешила прочь.

– По-моему, у этой девушки на шее звезда Давида! – сухо прокомментировала увиденную сцену Клотильда.

– Не заметила! – беззаботно отозвалась Пенни. – Мы с этой девушкой вместе работали медсестрами в афинском госпитале Красного Креста. Я так рада, что она жива. Столько наших медсестер погибло при эвакуации.

– Какая разница, кем она работает! Она еврейка! Мы не должны контактировать с подобными людьми!

Вот и не контактируй, подумала про себя Пенни, но вслух ничего не сказала. Конечно, ей бы очень хотелось навестить Маркосов, но для того, чтобы выйти за пределы монастыря, требуется разрешение настоятельницы. А еще вопрос, даст ли она такое разрешение. Впервые за многие недели пребывания в обители Пенни почувствовала себя пленницей. Да, безусловно, это хорошее убежище, но вот свобода… Что ж, за все приходится платить, подумала она со вздохом. В том числе и за собственную жизнь.

Разрешение на визит к Маркосам в ближайшую пятницу было получено, но при одном условии. Пенни отправится не одна, а в сопровождении еще одной монахини, которая доведет ее до границы еврейского квартала, и вернуться в обитель они обязаны до наступления темноты. Пенни попыталась объяснить матушке, что, согласно еврейским обычаям, Шаббат начинают отмечать после захода солнца, а потому у нее просто не останется времени на саму трапезу. На что матушка настоятельница впервые ответила ей непривычно строгим тоном:

– Мне кажется, вы начинаете злоупотреблять нашим гостеприимством, сестра.

А сестра Вероника, которая должна была ее сопровождать, в своем порицании пошла еще дальше.

– Если вы так привязаны к этим людям, так ступайте и живите у них.

– Боюсь показаться неблагодарной, – проявила неожиданную неуступчивость Пенни, – но я с детства привыкла сама распоряжаться своим временем!

А про себя она подумала, что ей с ее врожденным свободолюбием, видно, путь в монахини заказан навсегда.

– Правильно говорит сестра Клотильда! Вы плохо влияете на некоторых наших молодых послушниц! – едко заметила сестра Вероника.

Но Пенни уже не слушала ее. Какое ей дело до этой вздорной сестры Клотильды? Эта монашка завистлива, чересчур подозрительна и нетерпима к другим людям. И вообще, все в этом монастыре Пенни уже порядком поднадоело. Нет, пора ей уходить из монастыря! Она будет работать вместе с Йоландой в госпитале Красного Креста. Решено!