Диана Чемберлен - Ребенок на заказ, или Признания акушерки

Анна

Вашингтон, округ Колумбия

– Ну как тебе мой вид, папа? – спросила Хейли Брайана, когда он открыл занавески вокруг ее больничной кровати. Мы устроили ее в палате всего несколько часов назад, и было уже поздно, но она еще только начинала успокаиваться после вызванного стероидами возбуждения. Она взглянула на свое отражение в зеркале и провела рукой по темной щетине у себя на голове, появившейся на последней неделе.

– Круто. – Брайан стоял у ее кровати, поглаживая короткие мягкие волоски. Я знала, какое чувство это вызвало у него. Щекотное ощущение под моей собственной рукой создавало ложное впечатление безопасности. Мне приходилось напоминать себе, что эта поросль была всего лишь затишьем перед бурей.

Завтра она получит очередную дозу поддерживающей химиотерапии, и этот режим будет продолжаться, пока не найдут донора. Как только донор будет найден, химиотерапия и облучение разрушат не только ее волосы, готовя тело к трансплантации. Я отказывалась от мысли о том, что болезнь погубит ее до того, как найдется донор. Сегодня я просто хотела, чтобы она порадовалась своему отражению и получила удовольствие от последних нескольких часов с Брайаном. Завтра он улетал в Сан-Франциско на собеседование насчет работы. Я жалела о том, что он уезжает. Большую часть жизни я заботилась о Хейли одна и не нуждалась в его помощи, хотя сейчас эта помощь была замечательной. Просто я привыкла к нему, и Хейли тоже. Нам хотелось, чтобы он был рядом.

– А вот и наша девочка! – Том, любимый медбрат Хейли, вошел в палату. – Я принес твою ночную таблетку.

Хейли взяла у него из рук бумажный стаканчик.

– Я знал, что ты приедешь сегодня, – сказал Том, – поэтому приготовил тебе вот это. – Он протянул Хейли вырезку из статьи о поисках донора, появившейся в «Вашингтон пост» в пятницу. Хейли великолепно повела себя с корреспондентом. Она рассказала все, что запомнила о своей первой вспышке лейкоза. «Я думала тогда, что всем малышам всегда дают лекарства, – сказала она. – Я не знала, что бывает по-другому». Она говорила о Лили так, как я сама никогда бы не смогла. «Моя мама потеряла мою сестру, – сказала она. – Я не хочу, чтобы она и меня потеряла». Я внутренне съежилась, когда она это сказала, в надежде, что никто не подумает, будто ее этому научили. Я знала, что она говорит совершенно искренне, и была тронута. Как, очевидно, и многие другие. Помещение автомобильного салона заполнилось на следующий день людьми, желающими сдать анализ.

Как только Том вышел, Хейли опустила подголовник кровати, так что теперь она лежала почти горизонтально.

– Хорошо, – сказала она Брайану. – Ты возвращаешься в среду?

– В среду, в четыре часа. – Он потушил свет на ее ночном столике. Я стояла в ногах кровати и видела, как движутся под тенниской его мускулы. На этой неделе я обнаружила, что не только знаменитости вызывают у меня дрожь в коленях. Если бы кто-нибудь сказал мне, что человек, которого я много лет презирала, будет вызывать у меня такое же ощущение, я бы сочла их сумасшедшими.

– Что привезти тебе из Сан-Франциско? – спросил он Хейли.

– Себя, – сказала она, и я увидела растерянность, волной пробежавшую по его чертам. Хейли последнее время очень открыто выражала свои чувства. Она не пряталась под маской, как большинство из нас. Она чувствовала себя уязвимой, как будто понимала, что нельзя тратить время на притворство. Не нужно ждать того, что обещает нам завтра. Я научилась этому от моей дочери.

– Милая девочка, – сказал Брайан. – Я серьезно. Как насчет шоколадки от Чирарделли?

Она состроила гримасу.

– Сейчас это звучит заманчиво, но, возможно, к среде мне не захочется.

– Тогда мы оставим ее, пока тебе захочется. – Он взглянул на часы. – Мне пора.

– Я провожу тебя вниз, – сказала я и повернулась к Хейли: – Ты побудешь немного одна?

Она кивнула, зевая. Брайан нагнулся и поцеловал ее в щеку, а она одной рукой обхватила его за шею.

– Не забывай о нас, – тихо попросила она.

Он выпрямился, держа обеими руками ее руку.

– Не забуду, – сказал он. – Никогда.

Мы прошли к лифту и спустились в гараж, который в это позднее время был пуст. Я подошла с Брайаном к его машине. Возможно, я в какой-то мере разделяла волнение Хейли. «Не забывай о нас». Но я думаю, дело было не в этом. Я хотела быть с ним каждую минуту, какую только можно. Я намеревалась снять свою маску.

Он открыл дверцу и повернулся ко мне.

– Возвращайся скорее, – сказала я.

Он улыбнулся, обнял меня и долго не отпускал. На меня нахлынули воспоминания. Это были хорошие воспоминания о том времени, когда мы были молоды и будущее было полно надежд.

– Подожди, – сказал он, отпуская меня. Он открыл заднюю дверцу и залез внутрь, увлекая меня за собой. Я засмеялась, свалившись рядом с ним на заднее сиденье. Он целовал меня, и мы вели себя как подростки, какими мы были когда-то. Сначала мы смеялись над тем, что глупо людям за сорок дурачиться на заднем сиденье машины в гараже. А потом смех затих, и салон автомобиля наполнился нашим дыханием, нашими прикосновениями и сладким началом такой непростой любви.

Грейс

В три часа утра я все еще не спала и, лежа в постели, обдумывала мой следующий шаг. Чем больше я думала о поездке в Александрию, тем отчетливее понимала, что должна это сделать. Я уже распечатала маршрут в Бюро розыска пропавших детей, и он выглядел достаточно просто. Из Уилмингтона в Александрию вела почти прямая дорога, хотя я плохо представляла себе, как поеду по этой прямой дороге. Если верить карте, чтобы добраться туда, понадобится пять часов и пятьдесят минут. Пять часов и пятьдесят минут, чтобы найти мою биологическую мать. Когда я думала об этом в таком плане, это время казалось ничтожным.

Мне придется выехать, как только рассветет. Сегодня выходной, и мать дома, но она никогда не нежилась в постели. Подняться раньше нее будет сложно. Я поставила будильник на шесть, потом на пять. Я должна уехать затемно. Если я выеду в половине шестого, то буду там около полудня. Сердце у меня стучало при мысли о том, как я войду в Бюро и объявлюсь моей матери.

А что, если она на деловом ланче? Одном из тех, которые бывали у моего отца? Я взяла с ночного столика телефон и нажала дисплей, чтобы посмотреть, который час. Три часа десять минут, а я бодрствую. Я никогда еще так активно не бодрствовала. У меня было такое чувство, словно я выпила ведро кофе. Если я выеду прямо сейчас, я буду в Бюро до ланча. Но на улице было темно, и я слышала, как стучит в мое окно дождь. Я всего несколько раз ездила под дождем до того, как вообще стала бояться садиться а руль.

– Ну, давай, – сказала я громко.