Зулейка Доусон - Форсайты

Она стояла у окна гостиной и смотрела на улицу. Странно! Если не знать, то и не догадаешься, что идет война, – ну просто ничто на это не указывает. Разве что кресты на окнах, но здесь они такие аккуратные, что скоро их перестаешь замечать. В прошлое воскресенье преподобный Пауэлл (теперь Уинифрид иногда любила послушать проповедь) уподобил их знакам, которые рисовали на дверях израильтяне, преграждая вход Ангелу Смерти. Мысль, чем-то утешительная.

У себя в доме Уинифрид приняла необходимые меры и немножко гордилась, что сделала все со вкусом, так что ничего в глаза не бросалось. Конечно, шторы для затемнения. И они совсем незаметны, исключая ту, что занавешивает полукруглое окно над входной дверью. Вот эта гармонию нарушала, но что поделать? Подвалы переоборудованы так, что прислуга получила свое бомбоубежище в заднем, а переднее предназначалось для Уинифрид. Она вспомнила совет брата в дни Всеобщей забастовки и запасла много непортящихся продуктов. В стенном шкафу на каждом этаже стоял ножной насос и… Ах да! Во всех ваннах на высоте четырех дюймов проведена черта – напоминание, что воду надо экономить. Идею она заимствовала у Флер, которая снабдила такой чертой все ванны в доме на Саут-сквер. Майкл прозвал их «ватерлиниями».

Снизу донесся звук знакомых шагов, правда менее энергичный, чем обычно, и, взглянув на тротуар, она узрела макушку Сентджона Хэймена. Чудесно! Не придется пить чай одной, и Сентджон расскажет ей о спектакле, на который обещал взять ее завтра. Как будто смешной, но она даже название запамятовала.

Миллер проводила Сентджона в гостиную, и Уинифрид сразу заметила, что он чем-то расстроен. Она отослала горничную на кухню за печеньем.

– Сентджон, – сказала Уинифрид, подставляя ему щеку для поцелуя и думая, что вид у него очень мрачный. – Как мило, что ты заглянул, дорогой! Как поживаешь?

– Прекрасно, тетя. Пожалуй, прекрасно. Вы давно не слышали хороших анекдотов?

Уинифрид растерялась. За всю ее долгую жизнь никто не задавал ей такого вопроса – даже Сентджон. Впрочем, Сентджон всегда говорил что-то неожиданное. Тут она сообразила, что действительно недавно ей рассказали анекдот, и, наверное, хороший, потому что она смеялась. Может быть, это его немножко развеселит.

– Знаешь, слышала. От Джека. Дай вспомнить… – Уинифрид постучала по подбородку, припоминая. – Ах да!

Она невольно засмеялась остроумному завершению и начала рассказывать, отбивая такт пальцем.

– На Пиккадилли один прохожий остановил другого и спрашивает: «Не могли бы вы сказать, на какой стороне военное министерство?» А тот отвечает…

– «Надеюсь, на нашей».

– О!

– Извините, тетя. Он с большой бородой.

– Джек сказал, что только накануне ему рассказал тот, с кем он дежурил.

Сентджон промолчал и только утомленно приподнял бровь. Горничная внесла поднос с чаем. Уинифрид собралась, едва горничная выйдет, выяснить, почему ее молодой гость в таком скверном настроении, но тут в дверь снова позвонили. Горничная пошла открыть и вернулась с сестрами Кардиган, которые вошли слегка отдуваясь – первой Сисили, второй Селия. На седьмом и восьмом месяце беременности соответственно, лестница была для них крутовата.

– Чай! – воскликнула Селия, словно зайдя в угловое кафе. – Замечательно! Умираю, пить хочу.

Она осторожно опустилась в инкрустированное кресло с высоким сиденьем и поставила сумочку на пол.

– Ты захватила самое удобное кресло, – пожаловалась Сисили. – Все остальные ужасно низкие.

– Но ты ведь ниже меня. Подложи подушку.

Уинифрид спросила себя, нет ли в воздухе чего-то такого. В скверном настроении был не только Сентджон. Она попросила, чтобы он принес подушку кузине. Сисили положила ее на другое кресло и села. Наконец все расселись, но словно бы не собирались начать разговор.

Миллер принесла еще чашки и чайник с кипятком. Когда она вышла, Уинифрид начала разливать чай.

– Ну, как там военное производство? – наконец спросил Сентджон.

– Прикуси язык, – посоветовала Селия. – Ты бы сам попробовал!

– Не мой стиль, солнышко, – ответил Сентджон.

Вновь воцарилось молчание.

– Ну, как вы обе? – спросила Уинифрид, но отвечать им явно не хотелось.

– Тетечка! – сказала Сисили и посмотрела на Сентджона взглядом, означавшим, что это чисто женская тема.

Раздав чашки, Уинифрид поделилась главной своей новостью:

– Вы слышали? Кит записался в летчики.

Нет, никто из них об этом не слышал, и все трое сохранили полное равнодушие.

– В голубой форме он будет чудесно выглядеть. Она очень пойдет к цвету его глаз.

Никто не возразил, только Селия добавила:

– Джон говорит, что в летчики идут самые скверные выскочки.

– Полагаю, дорогая, Кит будет держаться от них в стороне.

– Я ведь только сказала, что говорит Джон. А вовсе не про Кита.

– Да-да, конечно.

Вслед за чашками появилось только что испеченное печенье. Просто было слышно, как осыпаются крошки. Против обыкновения Уинифрид прибегла к иронии:

– Вот и вкусненькое.

Ответом была новая пауза. Сентджон хмурился чему-то своему. Селия смотрела в пространство пустым взглядом. Только Сисили словно бы хотела что-то сказать, и Уинифрид ободряюще ей улыбнулась.

– Сегодня я получила письмо от Джемса.

– Как приятно, дорогая. Что он пишет?

– Да ничего.

– О!

– Вполне естественно! – зло сказал Сентджон. – Письма с войны – не его жанр!

Сисили ахнула.

– Не говори гадостей, – вступилась Селия за зятя.

– Ничего подобного. Это чистая правда. Неудивительно, что во Франции все летит к чертям, когда там орудуют ваши два идиота и им подобные!

– Сентджон! – вмешалась Уинифрид. – Что с тобой сегодня? Разлилась желчь?

– Ничуть! У меня все отлично! – Он вскочил с дивана и отошел с чашкой к окну, повернувшись спиной к комнате.

– А я знаю, что с ним, – сказала Селия ехидно, когда Уинифрид успела пожалеть, что не пьет чай в одиночестве. – Ты побывал в мобилизационном пункте, верно? И не отрицай! Ты сам сказал нам в прошлом месяце, что собираешься туда. И все дело в этом, верно?

– А мне ты ничего не говорил, Сентджон!

– Хотел устроить вам сюрприз, тетя.

– Только сюрприз устроили тебе, – продолжала Сисили, почуяв болезненную мозоль, на которую можно было со вкусом наступить. – Что произошло, Сентджон? Ну же, выкладывай! Неужели тебя не произвели сразу в генералы?

– Хватит!

Селия и Сисили дружно рассмеялись.

«Выкладывай»? Как странно выражается нынешняя молодежь!

Уинифрид решила снова вмешаться, пока не поздно.

– Но ты был там, Сентджон? Ездил туда сегодня?

Сентджон кивнул, и чашка застучала по блюдцу у него в руке.

– Так расскажи, милый, прошу тебя! Какой чин тебе присвоили?