Би Фэйюй - Лунная опера (сборник)

Дочь уже спала. Мяньгуа, устроившись на диване, смотрел телевизор и ждал Сяо Яньцю. Войдя в квартиру, Сяо Яньцю даже не посмотрела на Мяньгуа. Она не хотела, чтобы их взгляды встретились, поэтому, опустив голову, прямиком направилась в ванную комнату. Сяо Яньцю намеревалась сразу принять душ, но, побоявшись, что такие поспешные действия могут вызвать подозрения, для начала присела на унитаз. Подождав немного, она так и не смогла справить какую бы то ни было нужду. Тогда Сяо Яньцю стала внимательно рассматривать свое нижнее белье на предмет оставленных пятен. Пройдясь по себе взглядом сверху донизу, Сяо Яньцю ничего не обнаружила и, успокоившись, вышла. Она чувствовала себя абсолютно вымотанной, но чтобы Мяньгуа этого не заметил, она приняла нарочито бодрый вид. Мяньгуа, который все это время продолжал сидеть на своем месте, не понял, отчего у Сяо Яньцю такое приподнятое настроение, и с глупой улыбкой спросил:

– Ты что, выпила? Так раскраснелась.

Сердце Сяо Яньцю трепыхнулось. Как бы вскользь она заметила:

– Вроде лицо не красное.

– Да красное, – настаивал Мяньгуа.

Сяо Яньцю не осмелилась развивать эту тему, а потому решительно перевела разговор, спросив про дочь. Мяньгуа ответил, что она уже давно спит. Сяо Яньцю было некомфортно, что Мяньгуа все стоял и стоял прямо перед ней, ей было невыносимо смотреть ему в глаза. Тогда она сказала:

– Давай уже ложись в постель, а я пойду помоюсь.

Она не сказала «иди спать», хотя, по сути, «ложись в постель» означало практически то же самое. Произнося эту фразу, Сяо Яньцю мельком взглянула на Мяньгуа, он, похоже, воодушевился и от предвкушения стал потирать руки. А у Сяо Яньцю вдруг ни с того ни сего засосало под ложечкой.

Готовясь принять душ, Сяо Яньцю настроила кран практически на кипяток, который с трудом можно было вытерпеть. Она хотела, чтобы ей было больно. Боль имела конкретную природу, ее можно было ощутить, она даже приносила какое-то удовлетворение, от которого веяло садомазохизмом. Сяо Яньцю то и дело обливала себя кипятком и терла что было мочи. Она вонзала свои пальцы прямо в плоть, словно силясь оттуда что-то выковырнуть или вытащить. Помывшись, Сяо Яньцю уселась на диван в гостиной. Кожа ее раскраснелась и, казалось, просто горела от жара. Было уже где-то одиннадцать часов, когда обернутый в полотенце к ней вышел Мяньгуа. Он еще явно не спал, на лице его играла вожделенная улыбка.

– Ты так странно себя ведешь, словно нашла кошелек с деньгами.

Сяо Яньцю на его замечание не откликнулась. Тогда Мяньгуа как-то некстати воскликнул:

– Сегодня же конец недели!

Сяо Яньцю похолодела, она вся напряглась и сидела не шелохнувшись. Мяньгуа присел к ней вплотную, так что его губы оказались прямо у ее правого уха. Воспользовавшись удобным положением, он начал посасывать ее мочку, в то время как его руки устремились уже в известном направлении. Сяо Яньцю и сама не ожидала, что так отреагирует на его действия. Она резко оттолкнула Мяньгуа, да с такой силой, что тот свалился с дивана. При этом она пронзительно закричала:

– Не трогай меня!

Этот прорезавший ночную тишину вопль прозвучал совершенно неожиданно и исступленно. Мяньгуа испуганно застыл на полу, в первую секунду он растерялся, однако теперь в нем вдруг взыграл гнев. Но поскольку стояла уже глухая ночь, он не решался взорваться. Сяо Яньцю, подобно раздутому парусу, выпятила грудь вперед. Она подняла голову, из глаз ее выкатились две слезинки:

– Мяньгуа, – произнесла она, глядя на мужа.

Этой ночью Сяо Яньцю не спалось. В кромешной тьме она лежала с широко открытыми глазами, единственное, что она могла разглядеть в этой ночи, была ее собственная жизнь. Один ее глаз разглядывал прошлое, а другой – будущее. Но в обоих глазах было одинаково темно. Несколько раз у Сяо Яньцю появлялась мысль протянуть руку к Мяньгуа, чтобы погладить его по спине, но все-таки она предпочла сдержаться. Она ждала, когда рассветет. Наконец рассвело, вчерашний день прошел.

За исключением репетиций, все остальное время Чуньлай пребывала в молчании и вела себя так же тихо, как вода в стакане. Когда выпадало свободное время, она привычно сидела в стороне одна. Длинные изогнутые брови приподняты, большие блестящие глаза внимательно следят за происходящим вокруг, в общем, вид у Чуньлай был кокетливый и самодовольный. Ее облик отличался спокойной, безмятежной красотой, в каждом движении отражалась податливость ивы, гнущейся на ветру. Однако если уж эта девочка начинала гнуть свою линию, то мало не казалось. Она могла сотворить бурю в стакане. Она преподнесла новость, которая стала настоящим ударом для Сяо Яньцю.

В тот день, когда подошло время для репетиции с оркестром, Сяо Яньцю неожиданно вызвал к себе Бинчжан. Лицо его не предвещало ничего хорошего, полный безысходности, он без всяких слов повел Сяо Яньцю к себе. Чуньлай сидела у него в кабинете и преспокойно листала свежий выпуск вечерней газеты. Увидев ее, Сяо Яньцю сразу заподозрила что-то неладное.

– Она решила уйти, – с лету объявил Бинчжан, входя в кабинет.

– Кто решил уйти? – обескураженно спросила Сяо Яньцю и, взглянув на Чуньлай, не понимая, что происходит, решила уточнить: – И куда ты собралась?

Чуньлай поднялась со своего места, как и прежде, она старалась не смотреть на свою наставницу. Оказавшись прямо перед Сяо Яньцю, она хранила молчание и только смотрела на носки своих туфель. Это напомнило Сяо Яньцю ее саму много лет назад, когда она точно так же стояла у больничной койки Ли Сюэфэнь. Однако ее личные переживания сейчас явно расходились с тем, что чувствовала Чуньлай. Чуньлай долго тянула с ответом, наконец она заговорила:

– Я собралась уходить. Уйти решила на телевидение.

Сяо Яньцю услышала сказанное, но не поняла. Она не находила логики в этих двух фразах. Она никак не могла уловить истинный смысл сказанного, а потому переспросила:

– Куда ты собралась?

Чуньлай напрямик раскрыла свои карты:

– Я больше не хочу играть в спектакле.

На этот раз Сяо Яньцю все поняла, она четко разобрала каждое ее слово. Сяо Яньцю спокойно приглядывалась к своей подопечной, медленно наклоняя голову. Потом тихо спросила:

– Что тебя не устраивает?

Чуньлай снова замкнулась. На выручку ей подоспел Бинчжан:

– На телевидении понадобилась ведущая. Чуньлай отправила свое резюме, это было еще месяц назад. Она уже прошла собеседование, и ее отобрали.

Сяо Яньцю вспомнила, что в те дни, когда уже шла работа над спектаклем, вечерняя газета действительно давала рекламу одной телестудии. С тех пор прошел месяц, и, как оказалось, эта девица втихомолку уже все решила. Сяо Яньцю, остолбенев, стояла около дивана, вдруг ее словно потянули, она пошатнулась. Сяо Яньцю овладело смятение. Она подалась было вперед к Чуньлай, чтобы положить руки ей на плечи, но, спохватившись, решила воздержаться. Глотнув воздуха, она вдруг закричала: