Софи Оксанен - Когда исчезли голуби

Он встал и пошел в ванную, подкрепился еще одним глотком гематогена, умыл лицо, промокнул его полотенцем и снял с кожи налипшие нитки. Вид у него был усталый, наметилась лысина. Партс взял у жены тушь для ресниц, поплевал на щеточку, как делала она, и провел по вискам. Перхоть в раковине смыл водой и, посмотрев в зеркало, оценил результат. Краска освежила общий облик. Оставленный женой шрам на щеке быстро заживал. Не стоит огорчаться, если затеянное им расследование не даст результатов. Отрицательный ответ — это тоже ответ. Иногда подозрения попросту оказываются необоснованными, и, возможно, он напрасно запирает дверь кабинета, перед тем как ложиться спать. Возвращаясь обратно к столу, он остановился, разглядывая мышеловку, установленную женой в углу коридора. У жены нет никого, о ком ей стоило бы беспокоиться, так почему же она постоянно проверяет мышеловки, она, которая ленится выполнять даже обычные домашние обязанности?

Дым над столом был таким густым, что Эвелин с трудом разглядела лица людей, с которыми ее знакомили. Мужчина с густой бородой, три девушки в брюках, у одной из них длинная челка, все имена она позабыла сразу же после того, как их назвали, и прежде чем она успела сесть, разговор продолжился:

— У литовцев в Кремле был свой человек, который знал, как надо себя вести, умел ловко лавировать, нам тоже надо брать пример с Литвы, а самое главное, что в Литве совсем нет проблем с русскими, во всяком случае таких, как у нас, уж не знаю, как им удалось этого избежать, что они такого сделали, но в Литву едут поляки, только поляки, подумайте!

— Мы недостаточно их давили, вот в чем причина. Ни один русский не осмеливается сейчас поехать в Литву.

— И потом, все эти новые заводы и фабрики… туда берут только литовцев, а русских нет. Почему же у нас не так?

— Если мы будет действовать, как литовцы, то, возможно, ситуация изменится. Молодежь должна вступать в партию, как в Литве.

— Как в Литве.

— Только так мы можем добиться привилегий для своей страны, только так.

— Только так, — вздохнул кто-то за столом. — Только так.

Эвелин сидела тихо как мышь, ей нечего было сказать. Рука Рейна отпустила ее пальцы и летала над столом в такт воодушевленным речам. Несколько часов назад на площади Победы он приложил губы к их сложенным вместе рукам и подул между ладоней, сказав, что здесь лежит их общее сердце, которое всегда будет горячим и любящим. Хорошее настроение Рейна распушило волосы Эвелин, словно летний прибрежный ветер, и она пригладила непослушные кудри руками. Им было хорошо вместе. Рейн позвал Эвелин в кафе “Москва”, чтобы встретиться там с его друзьями. Эвелин смотрела на стеклянную дверь кафе, которое находилось всего в нескольких метрах от нее, и мечтала, как совсем скоро будет сидеть там вместе с Рейном. А все потому, что Эвелин сказала, что написала письмо маме, в котором пообещала, что Рейн приедет к ним в гости летом после сессии. Рейн замер на месте, и в этот момент Эвелин поняла, что все сделала правильно. Теперь ничто не могло помешать им. С этого момента ей больше не надо доказывать Рейну свою любовь, убеждать его, что относится к нему серьезно, не дразнит и не играет его чувствами, что она всегда будет принадлежать ему, Рейну. Рейн будет делиться с ней всем, о чем говорит с друзьями, расскажет о книгах, хранящихся в виде микрофильмов, которые мужчина в очках распечатывает в темной подвальной комнате серого дома. Она приведет домашние дела в порядок к приезду Рейна, хотя бы на тот срок, пока он пробудет там, она обязательно что-нибудь придумает. Во время сенокоса отец, глядишь, не будет пить, бабушку она отправит погостить к родственникам, мама поможет все подготовить, она поймет, что молодым не стоит быть в разлуке все лето. Теперь же Эвелин сидела в кафе “Москва” в своем лучшем свитере и не знала, что сказать, хотя изо всех сил старалась придумать хоть что-нибудь. За столом говорили о непонятных вещах, к тому же ей не нравилось, что все перешептываются и таинственно понижают голос. Давящее чувство сжало горло, и Эвелин потянула Рейна за рукав. Ей хотелось домой.

— Но почему, вечер ведь только начался!

— Я плохо себя чувствую.

— Надеюсь, не из-за коньяка.

— Нет, просто мне нехорошо, прости.

Она направилась в сопровождении Рейна к выходу и краем глаза посмотрела на мужчину, о котором говорили за столом. КГБ. Ну конечно. Господи, все эти люди безумны, их речи безумны. А Рейн полный идиот. Господи, она должна была догадаться, все эти предосторожности, эта таинственность. Проходя мимо стола, за которым сидел, уткнувшись в бумаги, кагэбэшник, Эвелин коснулась рукой скатерти и уронила на пол фантик от трюфеля, но мужчина даже не взглянул на нее. Она разглядела перхоть на его плечах, четкий пробор и розовую кожу на голове, блестящий нос, широкие поры и небольшой шрам. Она отвернулась и крепко сжала руку Рейна, рука была сухой. Рейн вел себя вполне беззаботно, он привык к тому, что КГБ следит за их встречами. Идиоты. Полные идиоты. Эвелин представила искаженное от ужаса лицо матери, если бы та только узнала, в каких кругах Эвелин проводит время.

Товарищ Партс почувствовал, что сон вновь давит на глаза, и решил, пока Объект провожает свою бледную невесту, сходить в мужскую комнату и сбрызнуть лицо водой. Он как раз успеет, Объект будет прощаться какое-то время. Хотя девушка раньше не появлялась в кафе, Объект вел себя так, что сразу стало понятно: это не просто приятельница, а та, кого он готов представить своим родителям и вести к алтарю, все остальные не шли с ней ни в какое сравнение. Девушка была приятно одета, специально для вечера, но относилась к вещам с бережливостью старшей дочери в бедной семье, которая знает, что не получит нового платья раньше следующего года. Она была вся словно натянутая струна, робкая и хрупкая, вероятно, с большими надеждами. Партс был уверен, что Объект не пойдет провожать ее до дому, хотя должен и знает, что любая невеста на ее месте обиделась бы в такой ситуации, но девушка была из тех, которые всегда готовы прощать, а Объект, со своей стороны, из тех, кто знает, что ее способность прощать неиссякаема. От таких пар не стоит ждать сюрпризов, они всегда ведут себя одинаково. Когда Объект впутает девушку в свои глупости — исключительно вопрос времени.

В тот момент, когда Партс открывал дверь мужского туалета, задержав дыхание, чтобы как можно дольше не вдыхать зловония, до его ушей долетело имя. Двое юнцов из компании Объекта стояли в скользком, залитом водой из подтекающих труб углу и оживленно спорили. И хотя внутри у Партса бушевала буря, он подошел к раковине как ни в чем не бывало, открыл кран, подождал, пока побежит вода, намочил руки, похлопал ими по лицу и зашел в кабинку. Он закрыл дверь и прижал ее плечом. Замок был сломан. Юнцы ушли. Каалинпяя. Кочан капусты. Нет, он не ошибся. Один из них ясно сказал, что новый сборник Каалинпяя уже вывезен на Запад и что стихи вызвали там огромный интерес.

Читать дальше