Лия Флеминг - Последний автобус домой

Утром в день просмотра Роза дважды проверила, все ли она собрала в балетную сумку – у нее был чудный круглый баульчик с ручкой, ее гордость и радость. И решила прогулять школу вовсе. Если она назавтра принесет записку о том, что сегодня была больна, никто ничего не скажет.

Она намеренно пропустила нужный автобус и пошла пешком, словно направлялась к дантисту, неспешно вернулась домой и еще раз проверила сумку.

Сильвио предложил подвезти их всех на своем фургончике, поскольку он все равно собирался на склад за разными склянками и притирками для парикмахерского салона. Закрывались они сегодня пораньше, так что мама тоже захотела прокатиться в Манчестер. Лучше бы, конечно, только они вдвоем и поехали, но Сильвио не из тех, кто согласится остаться дома и присматривать за младшими.

Розе было назначено на половину третьего: станок, танец, собеседование и медицинский осмотр. От волнения ее колотил озноб. Ей едва удалось поскорее загнать всех в фургончик, а им еще предстояло ехать пятнадцать миль до центра города.

Они были уже около Салфорда, когда вдруг спустило колесо, и всем пришлось вылезать. И тут выяснилось – у Сильвио нет запасного, забыл. Роза глянула на часы, и ее накрыла волна паники. Никто из них не знал, на каком автобусе отсюда можно добраться до места. Но мама не позволила бы такой малости, как отсутствие попутки, сломать дочери будущее, и она бросилась наперерез первой проезжавшей по дороге машине, словно речь шла о внезапном бедствии в масштабе страны, но при этом быстренько убедилась, что на переднем пассажирском месте сидит женщина.

Супружеская пара в машине ехала в Читэм-хилл и, услышав их историю, согласилась подбросить Розу к началу улицы Динсгейт, а там уж она сама добежит. Мама пообещала ее догнать, как только Сильвио раздобудет новую шину. Она поцеловала ее и вложила ей в руку маленький крестик.

– Положи его в лифчик на удачу, – улыбнулась она. – Я буду молиться за тебя.

Когда они добрались до Динсгейта, было уже десять минут третьего, а идти до нужного дома оказалось неблизко. Улица была гораздо длиннее, чем она думала. От напряжения ноги ее стали свинцовыми, и она в слезах бросалась к прохожим, спрашивая дорогу, но никто не знал, где эта самая школа.

Ровно в половине третьего она наконец нашла нужную дверь и, перепрыгивая через две ступеньки, кинулась в раздевалку. Сдернула школьную форму, судорожно натянула трико и балетную юбочку, растрепав при этом аккуратный пучок на макушке, тесемки на пуантах в спешке завязала неправильно и, вся пунцовая от волнения, тихо прокралась в класс – запыхавшаяся, взбудораженная. Заняла место в конце станка и с ходу начала выполнять движения.

– Плие… батман тандю… – размеренно произносила названия движений дама из экзаменационной комиссии – она опиралась на высокую трость и медленно перемещалась по классу, внимательно оглядывая девочек.

Тут уже некогда было рыдать над тем, что все пошло не так, как было задумано. Роза постаралась собраться и унять дрожь. Вдруг с ее ноги соскочила балетка и стукнула по деревянному полу. Это окончательно раздавило ее, и она позабыла все, чему училась. Мамин счастливый крестик так и остался лежать в кармане пальто.

Пришедшее вскоре письмо с отказом не удивило ее. Ей так и не удалось прийти в себя у станка и работать спокойно. В конце концов, она же продала душу, лгала, лишь бы получить эту бесценную возможность – и вот оно, наказание за грехи…

– Мне очень жаль, – сказал Сильвио. – Я должен был проверить, есть ли у нас запасное колесо. Или должен был отправить тебя на автобусе.

– Не переживай, – огорченно сказала мама. – Может быть, в следующий раз получится.

Да, но следующего раза не будет! Она вырастет из того возраста, в котором набирают в Академию.

– Ну не переживай, ты же старалась! – одобрительно улыбнулась мисс Липтрот, ласково похлопав ее по плечу. – Шансов поступить было не так уж много, Роза.

– Просто не повезло, – шепнула ей Конни и протянула леденец, который менял цвет. – Им же хуже, что они выбрали не тебя.

– Бедненькая, – вздохнула Джой, со слезами заглядывая Розе в глаза. – Это несправедливо.

Да, это было очень несправедливо. Разве повернется у нее язык рассказать им, что она выступила просто кошмарно, хуже и не представить, и не показала вообще ничего из того, чему ее так хорошо научила мисс Липтрот? Если бы она успела вовремя, настроилась бы на нужный лад, то делала бы все совершенно иначе, а она не справилась с нервами. Да настоящие великие балерины никогда бы не позволили себе такого!

Может быть, она не годится для классического балета? И ноги коротковаты, и выворотность недостаточна. Пора сложить все это покаянно к ногам Девы Марии и помолиться.

– Я всех подвела, – рыдала Роза, – и прежде всего себя.

Утешение пришло с неожиданной стороны. Однажды она отправилась переночевать у донны Валентины, та жила в комнатке в задней части дома Анджело. Старая дама сидела перед туалетным столиком, тщательно выбирала из расчески иссиня-черные волосы и аккуратно наматывала их вокруг шиньона, приколотого к ее волосам. Роза же в это время пересказывала ей сокращенную версию горьких событий.

Донна взглянула на нее и улыбнулась, одной рукой потихоньку смещая шиньон ближе к шее.

– Старость не для слабых духом, малыш. Когда-то я едва могла охватить свою косу одной рукой. А теперь это жалкий крысиный хвостик. Не переживай. Есть масса способов разделать кролика. И, полагаю, масса способов заняться танцами. Я видела, как ты отбиваешь чечетку, как ты прекрасно двигаешься на сцене. Наверняка есть оперы и мюзиклы, в которые нужны хорошие танцоры и певцы. Когда-то у меня был голос, я была ангельски хороша, но ведь красота так быстротечна. А твой талант дарован тебе на всю жизнь. Он никогда не потускнеет. Он передается в нашей семье из поколения в поколение. Ты Сантини, ты прекрасна, и у нас есть гордость. Мы не сдаемся, когда хотим чего-то добиться. Иначе как бы мы с дедулей выстроили такой бизнес? И никогда не забывай, что твой папочка приглядывает за тобой с небес, – скоровогоркой бормотала она по-итальянски.

Роза с трудом вслушивалась, стараясь не пропустить ни слова. Дома они говорили только по-английски. Мама ни слова не произнесла по-итальянски после Большого Семейного Скандала.

– Ты теперь англичанка… Мы уже не можем разговаривать, словно крестьяне, – сказала ей мама, когда давным-давно они перебрались жить в дом Уинстэнли на Дивижн-стрит. И услышать родную речь Роза теперь могла только от донны.

Возможно, донна права, и ей в самом деле стоит попробовать себя в другом месте. Она же собиралась научиться рок-н-роллу и джайву и выступить на следующей благотворительной ярмарке! И скоро еще один конкурс… Вдруг это ее путь на сцену?