Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая

Остановим воображаемую пленку, на которой записаны все эти события, в тот самый момент, когда офицер с рыбьими губами поднимается навстречу Абдулу. А затем прокрутим ее мысленно назад. Вот юноша удаляется от полицейского участка и аэропорта, вот он дома, вот сворачивается пламя, объявшее одноногую Фатиму, а спичка возвращается обратно в коробок. Вот за несколько минут до этого Фатима пританцовывает на костылях, целая и невредимая, и распевает противным голосом любовную песенку. Легкая туника в розовых цветах развевается на ветру.

Отмотаем пленку еще на семь месяцев назад. Тогда, в январе 2008 года, всех трущобных жителей охватила новая надежда. Такого подъема и энтузиазма еще не знали эти хижины, быстро плодящиеся в крупнейшем городе той самой страны, где живет треть беднейшего населения планеты. Страны, ошалевшей от головокружительного подъема и внезапного финансового бума.

В тот день рассвет был ветреным. Это вполне типично для января, месяца, когда люди запускают воздушных змеев и ходят с простуженными ушами. Абдул спал на песке на улице. Места в доме не хватало, чтобы все члены семьи могли улечься хотя бы на полу. Долгие годы кучка песка служила мальчику кроватью. Рано утром мать аккуратно переступила сначала через одного из его младших братьев, потом через другого, и нагнулась к старшему сыну.

– Просыпайся, придурок! – прокричала она ему в ухо. – Ты что, считаешь, что твоя работа – сны смотреть?

Наблюдательная и суеверная Зеруниза заметила, что самый большой доход семья получала именно в те дни, когда она с рассвета обрушивала град ругательств на Абдула. Январские финансовые поступления были принципиально важны для реализации недавно созревшего у Хусейнов плана. Они всерьез решили покинуть Аннавади. Чтобы подстегнуть удачу, мать решила прибегать к утренним проклятиям регулярно.

Абдул поднялся безропотно. Зеруниза не терпела никаких причитаний, кроме собственных. К тому же в этот ранний час он меньше всего ненавидел свой квартал. Бледное солнце чуть играло серебристыми бликами на поверхности черной воды пруда. Щебет попугаев, обитавших у дальнего берега, еще был слышен, несмотря на набиравший силу рев самолетов. Возле соседних лачуг, стены которых чудом не разваливались, скрепленные проводами или веревками, сушилось и проветривалось влажное разноцветное тряпье. Дети в форменных школьных галстуках потянулись к колонке, волоча за собой ведра. Длинная очередь выстроилась к общественному туалету, располагавшемуся в выкрашенной в оранжевый цвет бетонной постройке. Козы смотрели по сторонам сонными глазами. Все было как-то уютно и по-семейному; еще не разгорелась борьба за существование, ежедневно бушевавшая в этом маленьком мирке.

Один за другим выходили люди из времянки, в которой прорабы выбирали разнорабочих на день. Девушки начали плести гирлянды из ноготков – они продавали их, лавируя между подъезжающих к аэропорту автомобилей. Пожилые женщины взялись за шитье розово-голубых лоскутных одеял – некая торгующая такого рода сувенирами фирма посылала разовые заказы в Аннавади. В маленькой душной мастерской по переплавке пластика полуобнаженные мужчины готовили к работе машины для выдува. Здесь из цветных шариков делали фигурки, подвешиваемые к зеркалу заднего вида. Трудно себе представить, кто и когда покупает всех этих улыбающихся уточек и розовых кошечек со стразами вокруг шеи. В это время Абдул надел старую, всю в пятнах рубашку, липшую от жары к его тощей спине, и сел за работу – разбирать двухнедельную гору мусора.

В целом его отношение к соседям было таким: «Чем ближе я узнаю вас, тем больше буду презирать. Да и вы, скорее всего, большой любви ко мне не ощутите. Поэтому давайте держаться подальше друг от друга». Но каждое утро, принимаясь за дело, он понимал, что рядом с ним не покладая рук трудятся, чтобы заработать себе на хлеб, другие обитатели Аннавади.

Квартал Аннавади находится в двухстах метрах от улицы Сахар Эйрпорт-роуд. Его можно было бы назвать одним из мест встречи новой и старой Индия, однако новая явно запаздывала «на рандеву», с трудом отвоевывая у старой место под солнцем. Водители микроавтобусов яростно сигналили, прогоняя с дороги мальчишек-велокурьеров. У каждого из последних на багажнике велосипеда были закреплены большие ящики на триста яиц с трущобной птицефермы. Все это нужно было на рассвете развезти по магазинам.

Аннавади мало отличался от других трущоб Мумбаи. Все хибары были грязными и кособокими. Люди, владевшие менее убогими развалюхами, считались зажиточными. Существование среди нечистот и болезней считалось нормальным.

Поселение здесь появилось в 1991 году. Его основали выходцы из южного штата Тамилнад. Большую бригаду рабочих-тамилов [4]привезли тогда для реконструкции трассы, ведущей к аэропорту. По окончании подряда они решили поселиться в этом районе, в надежде на то, что здесь будет еще вестись масштабное строительство. Пустующих территорий в окрестностях практически не было, поэтому густо поросший кустарником болотистый, кишащий змеями участок по другую сторону шоссе возле международного терминала, показался им вполне подходящим местом для поселения.

Местная, мумбайская беднота полагала, что жить здесь нельзя – слишком сыро. Но тамилы лихо взялись за дело: выкорчевали кустарник, выгнали змей, накопали глину там, где посуше, и уложили ее слой поверх жидкой грязи. Через месяц бамбуковые палки, которыми они прощупывали землю перед тем, как ступить на нее, уже не отрывались от земли со смачным хлюпаньем. Под ногами была твердая почва. Тогда рабочие соорудили первые жилища, точнее, простые навесы: вбили колья и натянули на них пустые мешки из-под цемента. Обитатели соседних трущоб дали поселению имя «Аннавади», то есть земля « анна » – так тамилы уважительно называют старших братьев. Вообще-то обычно тамильских мигрантов называли совсем другими, гораздо менее вежливыми словами.

Однако соседи все-таки отдали должное трудолюбию и упорству новых поселенцев, умудрившихся осушить непроходимое болото.

Семнадцать лет спустя практически никто из обитателей этих трущоб, по официальным индийским стандартам, не мог считаться живущим за чертой бедности. Напротив, жители Аннавади входили в число тех индийцев (по статистике, их около ста миллионов), чье благосостояние значительно повысилось с 1991 года. Именно тогда, примерно в то же время, когда на свет появился этот квартал, государственная власть взяла курс на либерализацию экономики. Так люди из покосившихся домиков оказались в гуще событий: вокруг них кипело строительство, динамично рос современный город, стремительно внедрялись высокие технологии. Эта поразительная история еще не закончилась, а продолжала разворачиваться на глазах.