Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла

Катон едва успел проследить взглядом за всем этим и тут же сосредоточился на тех двух батавах, которые, возглавив скачку, успели вырваться из окружения и теперь, оскалив зубы и выпучив глаза, неслись по дороге, бешено погоняя коней. Увидев валявшийся неподалеку на земле кавалерийский меч, Катон поднял его, ощутив в руке, всегда орудовавшей коротким, пехотным клинком, непривычный вес и баланс. Люди по обе стороны от него при виде несущихся прямо на них по дороге всадников подались назад.

– Стоять! Ни с места! Не дать им уйти!

Миг – и батавы налетели на них. Катон поднял меч, направил острие в лоснящуюся конскую грудь и расставил ноги, стараясь держаться крепче. Конь на полном скаку сам налетел на клинок, пронзивший шкуру, рассекший мышцы и поразивший сердце. Катон вложил в удар весь свой вес: сила столкновения отбросила его в сторону, и он грохнулся на землю, в высокую придорожную траву, с такой силой, что из легких выбило весь воздух. На миг его ослепила белая вспышка, потом перед глазами замелькали яркие искры. Когда наконец зрение прояснилось, Катон обнаружил, что лежит навзничь и смотрит прямо в серое небо, перечеркнутое темными травинками. Он не мог дышать и лишь беспомощно пытался хватать воздух широко открытым ртом. В ушах словно звенели колокола, и когда над ним с озабоченным видом склонился Фигул, Катон поначалу никак не мог разобрать, что говорит его оптион. Однако скоро звон стих, и слова стали слышны.

– Командир! Командир! Ты меня слышишь, командир?

– Кончай… – прохрипел Катон и попытался набрать еще воздуху.

– Кончать? Что кончать, командир?

– Кончай… на хрен, орать мне прямо в лицо.

Фигул улыбнулся, взял Катона за плечи и посадил. На залитой кровью дороге валялись мертвые тела, человеческие и конские. Несколько лошадей еще слабо дергались, но находились на последнем издыхании. Остальные кони, потеряв всадников, разбежались. Один оставался на ногах, но не убежал: стоял, обнюхивая тело батавского командира.

– Что тот, последний? – первым делом спросил Катон.

– Удрал. Умчался в сторону легиона с такой быстротой, точно сам Меркурий.

– Проклятье… Каковы наши потери?

Улыбка Фигула стаяла.

– Треть, а если считать с контуженными, то, может, и половина. Некоторые из раненых умрут; в любом случае нам придется их оставить. Как уже было.

– Ох… – На Катона, как это всегда бывало с ним после боя, накатил озноб. Его буквально затрясло.

– Давай, командир, поднимайся, – промолвил Фигул. – Нужно разобраться с тем, что мы имеем, и найти безопасное место для отдыха, пока не стемнело.

– А потом?

Фигул усмехнулся.

– А потом угостимся жареной кониной.

На следующий день армия командующего Плавта снялась с лагеря. Веспасиан следил за этим с наблюдательной вышки на валу Второго легиона, с южного берега Тамесис. Он встал рано и, облокотившись о деревянные перила, смотрел, как в огромном укрепленном лагере, раскинувшемся за рекой, копошатся, сворачивая палатки, крошечные фигурки. Правда, всю сцену, слегка подсвеченную рассеянными утренними лучами солнца, уже изрядно затуманивала пыль, поднятая при этой возне, смешавшаяся с дымом лагерных костров. Небольшие команды деловито разбирали частокол и собирали со дна рва шипастый металлический «чеснок». Когда они закончат, их сменщики поднимутся на валы с лопатами и сроют их, забросав землей ров. В течение нескольких часов походный лагерь полностью исчезнет, и на его месте не останется ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу врагу.

Веспасиан наблюдал все это и раньше, причем многократно, но всякий раз испытывал удовлетворение и гордость. То, что около тридцати тысяч человек способны за короткое время соорудить нечто вроде маленького города, а потом, прежде чем рассветное солнце успеет прогреть землю, сровнять это сооружение с землей, походило чуть ли не на чудо. Правда, он тут же напомнил себе, что чудеса тут ни при чем: высокая эффективность достигается годами опыта, нарабатываемого в нелегких трудах, на учениях и в походах. То был римский способ ведения войны, на котором зиждилось будущее империи.

С дальней стороны лагеря, через проем в валу на месте уже демонтированных ворот, из лагеря выступала плотная колонна солдат. Веспасиан прищурился, чтобы рассмотреть все детали. Случайные блики света, отражавшегося от полированных шлемов, вспыхивали над колонной то здесь, то там, хотя из-под солдатских сапог поднималась густая пыль, которая уже начала заволакивать строй легионеров.

Девятый легион, подкрепленный двумя кавалерийскими формированиями и двумя когортами вспомогательной пехоты, поворачивал в сторону от Тамесис, направляясь на восток, дабы подавить саму мысль о сопротивлении в умах икенов и триновантов. По достижении этой цели легат Хосидий Гета примется за выполнение задачи по строительству множества небольших крепостей, что позволит держать под постоянным контролем обширные плодородные земли, простирающиеся до непроходимых топей, лежащих вдоль северной границы царства икенов. Среди этих болот запросто могла укрыться армия намного большая, чем жалкие остатки Каратакова воинства, и римским разъездам вряд ли удалось бы ее обнаружить.

Сейчас, когда бритты потерпели поражение на поле боя, Плавт получил возможность не держать все свои силы собранными в кулак, а рассредоточить их, начав процесс превращения разоренной войной южной части острова в полноценную новую провинцию. Там предстояло основать колонии и связать их между собой сетью дорог. Одновременно потребуется создать и систему управления провинцией, учредить штат чиновников и писцов и проследить за тем, чтобы все это заработало как можно скорее.

Уже сейчас, всего через несколько дней после поражения Каратака, командующий получил предписание назначить на замиренных землях местных гражданских чиновников, которым предстояло провести предварительную работу по подготовке к вводу в действие системы налогообложения. Нужно было сделать полную инвентаризацию имущества и угодий вкупе с переписью населения на землях тех царств и племен, которые полностью перешли под власть Рима. Для целого ряда подвластных царств следовало определить приемлемый уровень регулярных платежей, которые они будут вносить в имперскую казну.

То была деликатная задача, поскольку одни подвластные царства были в стратегическом отношении важнее других. Например, кантии явно никак не могли повлиять на ход текущей кампании, а вот с икенами, народом многочисленным и воинственным, владения которого лежали справа от основных, освоенных римлянами территорий, следовало обращаться весьма осторожно и уважительно – во всяком случае, до тех пор, пока не появится возможность направить туда достаточные силы, чтобы указать им их место. Дальше, гораздо дальше на север, находилось царство бригантов. Управляла им молодая, но властная, обладавшая колоссальной силой воли царица Картимадуна, решившая, что от мира с Римом она выиграет больше, чем от противостояния. Во всяком случае, пока. Со временем всем таким царствам предстояло войти в состав империи и перейти непосредственно под имперское управление. Появления поблизости укрепленных римских лагерей обычно было достаточно для того, чтобы отбить всякое желание восставать против нового порядка. Если же кто-то все-таки попытается противиться, ему преподнесут быстрый и кровавый урок, показав, что представляет собой этот новый порядок в реальности. Отправка на юг колонны под началом Геты была всего лишь первым шагом по присоединению земель икенов к новой провинции.