Лесли Поулс Хартли - Ночные страхи

Вместе с облегчением Мэгги ощутила болезненный укол обиды: хозяева дома слишком уж явно стремились поскорее избавиться от Энтони. Она-то привыкла, что все его обожают.

– Я могла бы поехать с ним, – сказала она.

Неожиданно все воспротивились. И особенно Рональд.

– Я уверен, Энтони не захочет, чтобы ты уезжала. Ты понимаешь, о чем я, Мэгги: путь неблизкий, душным вечером в закрытой машине. Чарли сказал, он пошлет человека, если вдруг понадобится.

Мистер Эмплфорт кивнул.

– Но если он болен?! – воскликнула Мэгги.

При этих словах вошел врач. Вид у него был довольно мрачный.

– Хотелось бы мне сообщить, что мистер Фэйрфилд идет на поправку, – сообщил он, – но, к сожалению, вынужден вас огорчить. Опухоль распространилась уже до плеча, и его немного лихорадит. Ведет он себя тоже странно, возбуждение сменяется апатией и наоборот. – Врач умолк на секунду и добавил: – Я хотел бы послушать мнение другого специалиста.

Мистер Эмплфорт взглянул на жену.

– В таком случае не будет ли лучше отправить его в Лондон? Кстати сказать, его фирма телеграфировала ему, попросив срочно приехать. В машине он сможет добраться вполне комфортно.

Врач ответил немедленно:

– Я бы этого не советовал. Я считаю, что перевозить человека в таком состоянии крайне нежелательно. Его фирме – прошу меня извинить – придется как-нибудь обойтись без него день-другой.

– Возможно, – предложила Мэгги, стараясь унять дрожь, – этот вопрос удастся решить у него дома. Они могли бы прислать кого-то из служащих. Я знаю, они всегда недовольны, когда его нет на месте, – договорила она, запинаясь.

– А знаете, доктор, – сказал мистер Эмплфорт, – мы будем вам очень признательны, если вы отправитесь с ним. Мы могли бы позвонить его лечащему врачу, чтобы он встретил вас в Лондоне, и машина доставит вас домой еще до полуночи.

Доктор расправил плечи: он, очевидно, принадлежал к тому типу людей, которые тем сильнее настаивают на своем, чем больше их просят изменить свое мнение.

– Я считаю весьма неразумным, – отчеканил он, – перевозить пациента из дома. Я не возьму на себя такую ответственность. Завтра утром я свяжусь с коллегой из Ипсвича. А пока, с вашего позволения, распоряжусь, чтобы сегодня вечером к нему прислали опытную медсестру.

Невзирая на всеобщее недовольство, доктор высказал последние наставления и удалился.

Ближе к вечеру, когда Мэгги поднималась к себе, чтобы переодеться к ужину, она встретила на лестнице Рандла. Он выглядел встревоженным.

– Прошу прощения, мисс, – сказал он, – вы не видели мистера Фэйрфилда? Я уже всех спрашивал, и никто его не видел. Я отнес ему ужин полчаса назад, но его не было в комнате. Он приготовил одежду, она лежала на кровати. Вся, кроме рубашки.

– А после этого вы к нему заходили? – спросила Мэгги.

– Нет, мисс.

– Хорошо, я проверю сама.

Мэгги осторожно подошла к двери в комнату Энтони. Прислушалась и, различив звуки шагов и выдвигаемых и задвигаемых ящиков, вернулась к Рандлу.

– Он у себя, все в порядке, – сказала она. – А мне нужно побыстрее переодеться.

Через несколько минут в кухне прозвенел колокольчик.

– Кто это?

– Комната мисс Уинтроп, – сказала кухарка. – Поторопись, Леттис, иначе столкнешься с Рандлом – он вот-вот вернется.

– Мне не хочется туда идти, – сказала Леттис. – Говорю же, я вся на нервах…

– Глупости, девочка, – сказала кухарка. – Давай пошевеливайся.

Едва девушка вышла, появился Рандл.

– Меня беспокоит мастер Энтони, – задумчиво проговорил он. – Он вбил себе в голову, что ему необходимо спуститься к ужину. «Рандл, – сказал он мне этаким доверительным тоном, – ничего, если нас будет семеро? Хочу познакомить их со своей новой подругой». Я удивился: «С какой подругой, мистер Фэйрфилд?» «Ну как же, – говорит он, – разве ты ее не видел? Она теперь всегда со мной». Бедняга, ведь он всегда был душой компании, а теперь, боюсь, повредился умом.

– Думаете, он и впрямь спустится к ужину? – спросила кухарка.

Но не успел Рандл ответить, как в кухню вбежала Леттис.

– Ох, – воскликнула она, – я знала, случится что-то ужасное! Я так и знала! А теперь она требует тряпку и ведро с водой! Говорит, никто не должен ничего узнать. Но я больше туда не пойду! И не вынесу ее из комнаты! Даже в руки ее не возьму!

– Что не возьмешь?

– Мусорную корзину.

– Почему? Что с ней не так?

– Она… она вся в крови!

Леттис наконец-то взяла себя в руки и принялась поспешно – и даже как будто охотно – рассказывать, что случилось.

– Я пошла наверх сразу, как только она позвонила («Ну, для начала, это неправда», – заметила кухарка). Она приоткрыла дверь и сказала: «Ой, Леттис, я так испугалась!» А я говорю: «Что случилось, мисс?» А она: «Здесь кот». Ну, я решила, чего тут бояться, и говорю: «Могу я войти и поймать его, мисс?» А она (вот же хитрая бестия, как потом оказалось) говорит: «Буду очень признательна». Я вошла, никакого кота не увидела и говорю: «Где же он?» Она указала на мусорную корзину у туалетного столика и говорит: «В той корзине». Я говорю: «Ну, так еще проще, мисс, если он только не выскочит». А она: «Он не выскочит, это точно». Конечно, я сразу смекнула, в чем дело. Я же знаю, коты выбирают самые тихие, темные места, чтобы там помереть. И я, значит, ей говорю: «Хотите сказать, мисс, что бедняга помер?» Я иду, чтобы забрать бедного котика, потому что вообще-то не боюсь мертвых животных, и тут она говорит (все-таки надо отдать ей должное): «Постойте, Леттис, он не сам умер: его убили». Я смотрю, она вся дрожит, и сама задрожала. А потом заглянула в корзину и… ну… – Она на секунду умолкла, видимо, чтобы заранее насладиться эффектом, который произведут ее следующие слова: – Короче, это был наш Томас! Только вы бы его не узнали, беднягу, потому что ему размозжили голову.

– Томас! – воскликнула кухарка. – Он же был здесь всего час назад!

– То же самое я и сказала мисс Уинтроп: «Как же так? Он был на кухне всего час назад», а потом мне стало дурно, и, когда она попросила меня помочь ей убрать этот ужас, я не смогла, хоть убейте. Но теперь мне уже полегчало, – неожиданно заключила она. – Вернусь туда и наведу порядок! – Она собрала все необходимое для уборки и удалилась.

– Томас! – пробормотал Рандл. – Кто мог желать зла бедной зверушке?! Кстати, я вспомнил, мистер Фэйрфилд просил принести ему чистую рубашку… Пойду спрошу у него.

Энтони, одетый к ужину, сидел за письменным столом. Напротив него, по другую сторону стола, стоял пустой стул. Все бумаги и письменные приборы были убраны, и полированная столешница отражала свет двух свечей. Энтони сидел спиной к двери, его лицо, когда он обернулся к Рэндлу, было покрыто красными пятнами и казалось неимоверно уставшим.