Лесли Поулс Хартли - Ночные страхи

Однако пролог все никак не кончался, словно дети специально тянули время, желая продлить беззаботную радостную прогулку, которую грубо прервет большой колокол Боу в своем бесцеремонном невежестве. Колокола Олд-Бейли настойчиво требовали ответа у должника. Колокола Шордича отвечали с подобающей случаю дерзостью. Колокола Степни вызванивали свой вопрос, не скрывая иронии, но прежде, чем большой колокол Боу успел сказать свое веское слово, в настроении мистера Румбольда произошла странная и внезапная перемена. Разве нельзя, чтобы игра продолжалась к всеобщему удовольствию? Разве нельзя обойтись без рокового исхода? Пусть возмездие не грянет, пусть звенящие колокола никогда не пробьют час расплаты. Но игра шла своим чередом, невзирая на пожелания мистера Румбольда.

За все надо платить.

Кто-то из детей вскрикнул, и наступила тишина.

Мистер Румбольд изрядно расстроился, и для него стало большим облегчением, когда после нескольких вялых раундов «Апельсинов и лимонов» голос ведущего объявил:

– Наша следующая игра – «Майские орехи».

Что ж, в «Майских орехах» хотя бы нет ничего зловещего. Милая лесная сценка с одной восхитительной ботанической неточностью, объединяющей в себе все прелести зимы, весны и осени. Наша воля сильнее обстоятельств – вот что подразумевается в этом несочетаемом сочетании орехов и мая! Мы отрицаем причину и следствие! Мы приветствуем случай! Потому что причина и следствие всегда против нас, о чем свидетельствует злосчастная судьба должника Олд-Бейли, но случай всегда на нашей стороне, он учит нас, как получить все и сразу: и рыбку съесть, и косточкой не подавиться! У закона длинные руки, а у случая еще длиннее! Мистер Румбольд хотел бы пожать ему руку.

Тем временем его собственная рука дирижировала хором детских голосов, льющихся из приемника, нога притоптывала в такт мелодии. Дети воодушевились, запели заметно бодрее. Игра пошла как по маслу, ее ритм и задор вторглись в комнату, где сидел мистер Румбольд. Волны звука заполнили все пространство, как плотный дым. Рассудок мутился, опьяненный их сладостью, и воспламенялся, овеянный их потрясающей легкостью. Мистер Румбольд слушал, как завороженный. Его слух, обострившийся из-за временного бездействия всех остальных средств восприятия, начал распознавать новые звуки: например, имена игроков, отправленных в лес за орехами, и имена их противников, которые будут пытаться забрать их в свою команду. Исход борьбы каждый раз оставался неясным для слушателей. Сумела ли Нэнси Прайс увести Перси Кинхэма к своим? Может быть. Удалось ли Алеку Уортону одолеть Мэйси Дрю? Кому-то победа давалась легко, и все решалось за считаные секунды под дружный смех болельщиков. Устояла ли Вайолет Кинхэм против Хораса Голда? Это было отчаянное состязание, оба участника сосредоточенно и натужно пыхтели. Мистер Румбольд очень живо себе представил, как эти двое тянут друг друга туда-сюда над отметкой, обозначенной белым носовым платком, оба с красными лицами, сморщенными от натуги. Вайолет или Хорас, кто-то из них проиграл. Может быть, Вайолет и крупнее Хораса, зато Хорас – мальчик, их силы были равны, и оба упрямились, не желая сдаваться. Но чья-то воля сломалась, тело обмякло, признав поражение, и это мгновение капитуляции было подобно маленькой смерти. Да, даже в этой игре есть своя темная, неприятная сторона. Вайолет или Хорас, сейчас кто-то из них страдал – возможно, плакал от унижения, что его увели в плен.

Игра началась заново. Теперь детские голоса звенели азартом: намечалась встреча двух бывалых противников. Это будет битва гигантов. Песня гремела, как боевой клич.

За орехами отправили Виктора Румбольда, Виктора Румбольда, Виктора Румбольда. И, судя по злорадным голосам детей, они жаждали его крови.

Подобно призыву к атаке, пришел ответ:

Строку, видимо, изменили нарочно, чтобы перенести состязание из воображаемого мира игры в реальную действительность. Но мистер Румбольд, наверное, уже не услышал, когда именно за ним придут. Он весь побледнел, его голова глухо ударилась о спинку кресла.

– Вина, сэр?

– Да, Клатсэм. Бутылку шампанского.

– Хорошо, сэр.

Первый бокал мистер Румбольд осушил залпом.

– А что, Клатсэм, больше никто не придет на ужин? – полюбопытствовал он.

– Нет, сэр, уже девять часов, – отозвался официант с легким упреком в голосе.

– Прошу прощения, Клатсэм, я что-то неважно себя почувствовал и прилег отдохнуть перед ужином.

Официант смягчился.

– Вот и мне показалось, что вы сам не свой, сэр. Никаких неприятностей, я надеюсь?

– Нет-нет, все хорошо. Просто немного устал с дороги.

– И как там в Австралии, сэр? – спросил официант, чтобы потрафить мистеру Румбольду, которому явно хотелось поговорить.

– С погодой уж точно лучше, чем здесь, – сказал мистер Румбольд, допивая второй бокал и примериваясь взглядом к изрядно початой бутылке.

Дождь продолжал барабанить по стеклянной крыше гостиничного ресторана.

– И все-таки климат – не главное. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше, – заметил официант.

– Да, так и есть.

– Во многих уголках света люди будут лишь рады хорошему ливню, – заявил официант.

– Несомненно, – согласился мистер Румбольд. Разговор действовал на него успокаивающе.

– За границей вы много рыбачили, сэр? – спросил официант.

– Да так, помаленьку.

– А для рыбалки-то дождь как раз нужен, – провозгласил официант с таким видом, словно выиграл в споре. – А что там с браконьерством? В Австралии тоже следят за рыбалкой, как тут у нас?

– Нет, не следят.

– Значит, и браконьерства там нет, – философски заключил официант. – Каждый сам за себя.

– Да, в Австралии такой порядок.

– Какой же это порядок? – поймал его на слове официант. – Когда нет закона, то нет и порядка.

– Смотря что понимать под законом.

– Ну, как же, мистер Румбольд, сэр, закон есть закон. И власти следят, чтобы каждый его соблюдал. Скажем, вот вы в Австралии порешили кого-то… ну, то есть, убили… вас же повесят, если поймают?

Мистер Румбольд размешал концом вилки шампанское и допил бокал.

– Может быть, и повесят, если не будет смягчающих обстоятельств.

– А если будут, вы сможете отвертеться?