Джули Мёрфи - Пышечка

А теперь мы можем часами смотреть кино, пока Джейк переползает от меня к Эл, туда-сюда, будто сшивая нас вместе.

Эллен вытаскивает из глубин кладовки фирменный пакет «Свит сикстин».

– Нужен твой совет с выбором.

Я привстаю на коленях, а она раскладывает по всей кровати кружевные лифчики и трусы.

– Для Тима. – Она плюхается на край матраса. – Хочу выглядеть шикарно.

Я поддеваю одним мизинцем прозрачный фиолетовый комплект.

– Ты все это купила на работе?

– Кэлли помогла мне выбрать, но теперь нам нужно решить, что подойдет лучше всего, а остальное я верну.

– Ох… – Я борюсь с искушением спросить, рассказала ли она Кэлли, что это для первого раза.

Мы тщательно изучаем кипу белья. Розовое, белое, черное, красное. Даже зеленое. Разумеется, рассказала. Я понимаю, что придаю этому слишком большое значение. У меня нет монополии на дискуссии о половой жизни Эллен и Тима, но чувство все равно такое, будто меня предали.

– Ладно, – говорю я. – Белое исключается. Ты девственница, и это круто… То есть это не значит, что не быть девственницей – плохо… Я просто хочу сказать, что тебе не нужно выглядеть невинной, ведь все затевается, чтобы с невинностью распрощаться, верно?

– Ага. – Она решительно сбрасывает с кровати белые лифчики и трусы. – Может, нужно было купить белье в магазине для взрослых?

Я качаю головой.

– Нет, это не наш вариант. Белье как бы должно говорить: я готова заняться сексом – но при этом не слишком давить на Тима.

– Что бы я без тебя делала? Наверное, давно бы уже сдохла.

Я расплываюсь в улыбке.

– Черный – слишком угрожающий. Ну, в смысле это, конечно, суперсекси, но можно отложить и до следующего раза.

Она засовывает черное в нижний ящик тумбочки.

– Мне нравится зеленый, но не то чтобы сильно. – Я откладываю в сторону телесный, красный, фиолетовый и синий. – Вот!

Я смахиваю с кровати все белье, кроме бежево-розового комплекта в полоску:

– Оно утверждает: «Перед вами летняя девственница – но это ненадолго!»

Эллен хлопает меня по руке и тянется к выбранному мной белью. По краям оно украшено кружевом, а маленькие жемчужные пуговки идеально его завершают.

Прижав комплект к груди, Эл сползает ко мне на пол. Я отворачиваюсь от кровати, вытягиваю ноги, и Эл кладет голову мне на плечо.

Мне нравится, как мы пахнем после бассейна. Хлорка и пот. Запах лета.

– Сегодня. Мы сделаем это сегодня, – говорит она.

Уезжая от Эллен, я чувствую себя совершенно вымотанной. Принимать заказы в кафе весь оставшийся вечер кажется невыполнимой задачей.

Я устало водружаю на голову форменную кепку «Харпи», продеваю в отверстие сзади хвостик и занимаю место за кассой.

– Привет, Уилл! – кричит Маркус от шкафчика со специями. – Выглядишь слегка поджаренной! Отхватила свою порцию солнца?

– Можно и так сказать.

– Немного опоздала, между прочим.

Я проверяю столбики монет – если их мало, нужно будет сгонять в подсобку за мелочью.

– Слушай, я тут подумываю устроить тотализатор к конкурсу красоты. Как думаешь, ты смогла бы добыть мне инсайдерскую инфу ближе к делу?

Я качаю головой и резко захлопываю кассу.

– Что? – спрашивает Маркус. – Язык проглотила? Или заразилась от нашего Сильного-и-Молчаливого?

Так он называет Бо.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю ревизию пакетов для заказов навынос под прилавком.

– У меня был тяжелый день. Просто хочу побыть одна.

Маркус бормочет что-то про ПМС, и, к моему удивлению, из кухни ему отвечает Бо:

– Может, у нее и правда был дерьмовый день. Не обязательно выдумывать собственные идиотские объяснения.

Рон, сидящий в офисе, тихонько присвистывает.

Маркус смеется.

– Нифига себе!

– Может, она увидела твою физиономию, – говорит Бо, – и поняла: дело гиблое, день потерян.

Он подмигивает мне из служебного окошка. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку.

Я стараюсь не расслабляться, когда у нас затишье и нет посетителей, поэтому принимаюсь обновлять запасы и раскладывать салфетки и специи. Бо обычно слушает музыку в наушниках, но сегодня у него заткнуто только одно ухо. Маркус всю ночь не отрывается от телефона – насколько я понимаю, ссорится с Тиффани по эсэмэс.

Входит Бека Коттер в сопровождении огромной толпы друзей. У нее длинные золотистые волосы и безупречная фигура.

Их компашка набирает на всех жареной картошки и газировки и рассаживается за несколькими столиками.

Кэлли права. Бека точно будет участвовать в конкурсе красоты и, скорее всего, победит. Она из тех смазливых девчонок, которых так хочется ненавидеть. И при всем при этом она милая и даже талантливая. Если, конечно, жонглирование жезлом можно назвать талантом.

Сегодня дежурит Бо, и, когда он обходит зал с беспроводным пылесосом, Бека вдруг принимается собирать мусор с соседних столиков. Она что-то говорит ему. Я не слышу, что именно, но Бо улыбается, и от этого чувство у меня такое, будто я проглотила пригоршню камней.

Не понимаю, почему это называют «влюбиться». Говорили бы честно – «убиться».

Звонит колокольчик над дверью, и входят Милли и ее подруга Аманда в своих ортопедических ботинках модели «Франкенштейн». На Милли светло-желтый комплект – шорты и тенниска с воротничком, украшенным маленькими стразами в форме сердечек. Мне бы ужасно хотелось объяснить ей, что она сама усложняет свою и без того несладкую жизнь, и не выглядеть при этом конченой стервой.

Лоб у Милли мокрый от пота, но улыбка так и сияет.

– Ой, привет, Уилл! – здоровается она. – Я и не знала, что ты здесь работаешь.

Аманда кивает, тоже явно впечатленная. На ней спортивные шорты и майка с принтом на груди – фотографией ее младшего брата в форме детской футбольной лиги. Такие футболки надевают родители на важные матчи своих отпрысков.

– Вас небось кормят бесплатно и сколько захотите, – говорит Аманда, а потом тычет большим пальцем в сторону столовой, где стоит Бо, и добавляет: – Да и есть на что поглядеть…

Я качаю головой, стараясь не прыснуть со смеху:

– Э-э, да, мне тут нравится.

Они заказывают еду с собой, но Аманда все копается – очевидно, чтобы как следует рассмотреть Бо, который идет на кухню.

Я ухожу на перерыв после Маркуса и Бо. Открываю шкафчик, чтобы достать бальзам для губ, и вижу там красный леденец. Не обычный, а из тех красивых, что выставляют на деревянной подставке у касс в магазинах. С минуту я кусаю губы, потом засовываю леденец в карман и изо всех сил пытаюсь изобразить абсолютное спокойствие – вдруг Бо откуда-нибудь за мной наблюдает.

В детстве, в школе, мы мастерили из старых обувных коробок почтовые ящики ко Дню святого Валентина и на целый день оставляли их на партах. Мне ужасно не нравилось проверять ящик под чьим-то взглядом. Не то чтобы я боялась остаться без валентинок – их все друг другу слали, такое было правило. Просто я всегда надеялась на нечто большее. Хотела оказаться той девочкой, которая получает необыкновенное послание, подписанное: «Твой Тайный Поклонник» .