Брюс Холсингер - Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка

– Это еще что?

– Программа для одаренных в Школе Святой Бригитты. Она какая-то непонятная, занятия всего раз в шесть дней. Самое странное, что он проходил тестирование прошлой весной, но тогда его баллы то ли неправильно посчитали, то ли перепутали с данными Чарли. Методист отловил эту ошибку на прошлой неделе: у них сейчас проходит анализ экзаменационных результатов для этой новой совместной программы бюджетных школ. Но если мы захотим, Эйдана туда возьмут.

– А Чарли?

– Тут плохие новости, – сказала Азра тише. – Эйдан набрал на пятнадцать баллов больше, чем Чарли.

– Бредятина какая-то!

– Я тоже удивилась.

– Значит, Эйдан не пойдет в «Перспективу». Откажемся, и все.

Пауза.

– Может, пусть сам решит?

– У нас совместная опека, не забыла? А еще у нас либеральная демократия.

– Почему ты так резко против, Бек? Дело в том, что они делают упор на исключительность?

– Ну да.

– Бек, слушай, у тебя трастовый фонд. Да ради всего святого, ты сам учился в Беннингтоне! И вообще, твоя семья – одна из самых…

– Ну ты сравнила…

– Что?

– Слушай, я помню программу для одаренных еще с младших классов. Их называли «дети «Футура».

Бек повернулся к пику Пайка. Воспоминания нахлынули волной, растревоженные словом «одаренные».

– В этой программе участвовало двадцать – двадцать пять детей из всей школы. У них была особая классная комната недалеко от столовой. Огромные окна. В одиннадцать пятнадцать по громкоговорителю объявляли: « Детям «Футура» явиться в стеклянную комнату». И больше их не видели до большой перемены, когда они могли общаться со всякой шушерой вроде нас. Дети «Футура» не сидели на скучных уроках, не ходили на физкультуру. В пятом классе они на целую неделю поехали в Нью-Йорк.

– Но бедняжка Бек остался.

– Что говорить? Я не прошел отбор. Но я до сих пор могу всех детей в этой проклятой комнате назвать по именам.

Азра рассмеялась.

– Чего? – спросил Бек, невольно улыбаясь.

– А я думала, что знаю тебя как облупленного! Ты никогда не рассказывал эту историю.

– Это одна из постыдных страниц моей биографии: я навсегда остался вне этой стеклянной комнаты.

– Слушай, ну теперь речь-то идет не о тебе, ясно? Сейчас речь об Эйдане, а ему там может действительно понравиться. Да и занятия по этой программе проводятся всего трижды в месяц. Я думаю, все не так уж страшно.

– Хмм, – уклончиво протянул Бек. Он посмотрел на поле. Ссутулившийся Чарли плелся один вдоль линии ворот, пиная комки земли.

Когда Азра и Бек еще были женаты, у них не было разногласий насчет воспитания близнецов. Никто не сходил с ума по поводу того, что и в каком возрасте дети должны уметь, никто не требовал от них отличных отметок и выдающихся достижений. Азра была спокойной мамой, по-колорадски мягкой и расслабленной. Это разительно отличало ее от нервозных Саманты и Роуз с их дочурками с картинки: по воскресеньям верховая езда, по понедельникам скрипка, по вторникам балет. А хуже всех была Лорен, самодовольная и зацикленная на талантах своей дочери. Потом, когда Тесса сорвалась с цепи, мамаша стала боготворить гениальность своего сына. Самые большие разногласия между Азрой и Беком в отношении близнецов начались после развода и всегда касались спорта. Азра не хотела, чтобы дети начали играть в выездных матчах сразу после второго класса. Она утверждала, что мальчики еще малы для такого уровня конкуренции. И кроме того, туда так долго ехать!

Теперь Бек видел, что не напрасно тогда настоял на своем. «Найдите, к чему у вашего ребенка лежит душа!» – твердили все специалисты по воспитанию. И видит небо, Бек и Азра нашли. Из всех занятий, что они пробовали, один футбол заставил мальчиков оживиться, проявил их таланты. Близнецы уже больше трех лет играли в элитном клубе и превращались в настоящих звезд. Они нутром чувствовали игру.

Именно поэтому неудачи Чарли выбили Бека из колеи.

– Земля – Беку, прием! – окликнула бывшая жена.

– Я слушаю.

– Они разнояйцевые близнецы, Бек, но при этом они разные люди. Понимаешь? – Азра шмыгнула, и бывший муж подумал о ее орлином носе, о гладких очертаниях ее лица. – Если у Эйдана есть какие-то таланты, каких нет у Чарли, значит, ему придется развивать их самостоятельно. То же справедливо и по отношению к Чарли.

– А я-то думал, каждый ребенок в Школе Святой Бригитты – одаренный. Эта школа стоит пятьдесят тысяч в год.

– Слушай, Бек, это ведь было твое решение. И твои деньги.

« Мои, мать-перемать!» И плата за обучение становилась все более непосильной. Только на прошлой неделе Бек аккуратно выяснил, можно ли перевести ребят в другую школу в середине учебного года, ведь так он сэкономил бы тысяч двадцать. А ему как раз позарез нужны были деньги. Дохлый номер.

– Тогда поговори об этом с Эйданом вечером. Я привезу их к тебе примерно к пяти, к половине шестого.

– Спасибо, Бек.

– Не за что, детка.

– Не называй меня так!

– Извини, забыл.

– Ничего ты не забыл!

Бек нежно улыбнулся. Азра бросила трубку.

« Забыл». Он и правда стал забывать. В последнее время все чаще и чаще. «Нет, Бек, это не ранняя деменция, – уверял его психотерапевт. – Просто стресс на работе, близнецы, грудной младенец, не дающий спать по ночам, материальные трудности. Весь мир навалился на тебя. Типично для кризиса среднего возраста, – говорил доктор. – Это не смертельно».

Когда они подъезжали к горе Касл-Рок, Бек увидел в зеркале, как веки Эйдана затрепетали и сомкнулись.

Чарли глядел на одинокую скалу, приближавшуюся справа. После игры мальчишки любили ехать в тишине, без наушников. Шины рокотали по шоссе между штатами.

– Так в чем дело? – спросил Бек. Это были первые слова, обращенные к Чарли с того момента, как они уехали из футбольного комплекса.

– Ты о чем? – Чарли выпятил подбородок.

– Ну… ты понимаешь… Скамья запасных…

– Мне до лампочки.

Бек облизнул губы. Несколько секунд молчали.

– Тренер тебя об этом предупреждал? Это ведь значительное изменение тактики.

Чарли громко вздохнул.

– Тренер хотел попробовать новую схему, вот и все. Он сказал, что я выйду на поле в конце и игра вернется в свое русло.

– Хмм.

– Он говорит, команда «слишком на меня полагается».

Теперь еще кавычки пальцами изображает.

– Говорит, мне надо «лучше видеть поле». «Как твой брат».

Бек поморщился.

– Так и сказал?

– Мне насрать.

– Эй, полегче! – сделал замечание Бек, но Чарли его проигнорировал.

Отец решил на этот раз не пенять мальчику, ведь у него сейчас была веская причина для таких выражений.

К тому же Бек где-то читал, что ругательства в юном возрасте свидетельствуют о высоком интеллекте. Вскоре Чарли тоже задремал, как и брат.