Шэрон Кэмерон - Свет в тайнике

Прошло полтора года, прежде чем мама позволила мне снова поехать с ней в город. На этот раз, когда я вновь очутилась на шумных улицах Перемышля, мне было уже почти тринадцать. Я стала старше. Умнее. Лиф платья стал мне тесен. И я уже знала, как надо будет вести себя с матерью. Шепотом переговорила с сестрами; они уже были подготовлены письмом, которое я отправила им за месяц до поездки. После обеда аккуратно вытирала уголки рта, плотно сдвигала ноги, смиренно пила чай и молча слушала мамины разговоры. И, когда уже почти подошло время, чтобы идти на остановку почтовой кареты, я заявила маме, что никуда не поеду.

Мама просила меня, умоляла. Даже немного поплакала. Она не стала топать ногами. Я объяснила ей, что Марыся нашла для меня работу.

– Это правда, мама, – подтвердила Марыся. – Пани Диамант требуется девочка. Это всего через несколько домов от нас.

Я добавила, что Андзя устроила для меня постель за диваном.

– Я положила два одеяла, мама. И прослежу, чтобы она ходила к мессе каждую неделю, – сказала Андзя.

Я обещала маме, что часть своего жалованья буду отдавать сестрам за еду. И что даже больше буду отсылать домой, чтобы мама смогла нанять еще одного помощника. Или купить больше кур, если захочет.

– Это ведь будет неплохая помощь, правда, мама? – улыбнулась Марыся.

– Но, Фуся, как же быть со школой? – волновалась мама.

Я разгладила складки платья.

– Перемышль будет моей школой, мама.

На этот раз она села в почтовую карету без меня.

В свой первый трудовой день я вприпрыжку отправилась в лавку Диамантов, успев по дороге спугнуть прохаживавшихся по тротуару голубей, сунуть нос в узкие проулочки между домами, полюбоваться на витрину фотоателье и поиграть с бездомной кошкой. Звон колоколов рвался ввысь – в бездонное, пронзительно голубое небо.

Я распахнула дверь в магазин, и навстречу мне звякнул теперь уже гораздо меньшего размера колокольчик. Женщина, уютно устроившаяся позади прилавка, подняла на меня глаза. В воздухе стоял запах свежего хлеба, яблок, оберточной бумаги, шпагата, а на полках за стеклом тянулись бесконечные ряды шоколадок в обертках. Пока я стояла, раскачиваясь на носках, посреди этого великолепия, женщина оглядела меня с головы до ног. Ее обширный зад свисал по бокам стула, на котором она сидела.

– Ну что ж, – произнесла она, – посмотрим, что принесло мне сегодня солнышко. Ты ведь девочка Подгорских? Как тебя зовут, ketzele [2] Котеночек ( польск .) ?

– Стефания, – с наслаждением произнесла я свое полное имя.

– А я пани Диамант. Стефания, ты умеешь читать?

– Да, пани Диамант.

– А писать?

Я кивнула. Наша ферма была не в такой уж глуши.

– Хорошо. Отлично. Тогда, будь добра, посчитай товары у меня на полках.

Я сложила в угол за прилавком пальто и принесенный из дома бутерброд с сыром, и пани Диамант вручила мне лист бумаги, прикрепленный к дощечке с болтающимся на шнурке огрызком карандаша. Каблуки моих туфель звонко цокали по скрипящим половицам, это звучало очень по-взрослому и заставило меня улыбнуться. Я составляла опись крупными ровными строчками. Пани Диамант заполняла колонками цифр страницы своей тетради, одновременно наблюдая за мной, и, когда я отодвинула в сторону бутылку содовой, на меня из-за полок уставились два карих глаза.

– Ты всегда поёшь, когда считаешь? – спросил мальчишеский голос.

Я прижала дощечку к груди и залилась краской. Я, оказывается, пела. Как маленькая.

Я и была маленькая девочка. Просто не догадывалась об этом тогда.

Глаза между бутылками с водой насмешливо сощурились и исчезли. А потом они уже оказались над полками, разглядывая меня сверху. Высокий подросток, еще по-мальчишечьи худой, с копной спутанных черных курчавых волос, нависающих над дугами темных бровей. Он улыбался.

– Ты уж теперь не останавливайся, – сказал он. – Ты мое утреннее развлечение. Как тебя зовут?

– Стефания.

Он запрокинул голову.

– Тебя ведь никто так не называет, правда?

Так оно и было.

– И как же тебя зовут? Стефи?

– Стефуська.

Он ждал.

– Еще Стефуся, – добавила я. – И Фуся. Но я предпочитаю, чтобы меня называли…

– Стефи, Стефуська, Стефуся, Фуся. – Мальчик помотал головой. – Ты опоздала. Я буду называть тебя Фуся. Спой мне еще песенку, Фуся. Mame [3] Мама ( польск .) стоит начать продавать билеты…

– Изя! – прикрикнула на него со своего места пани Диамант. – Оставь ребенка в покое, bubbala [4] Дорогой ( здесь и далее – идиш, если не указано иное ). . Она сегодня первый день работает. Nemen deyn tukis tsu shule [5] Тащи свой тухес (место, откуда растут ноги) в школу. .

– Mame…

– Отправляйся в школу!

Он передернул плечами и присоединился к двум другим мальчикам, уже ожидавшим его у выхода. Один из них был повыше его ростом, другой – пониже, но у всех троих была одинаковая черная шевелюра. И все они были старше меня.

Братья, решила я про себя. Что такое братья, я знала очень хорошо. С братьями надо всегда уметь постоять за себя.

Я вернулась к своему занятию, сделала запись на листке и в полный голос запела танго, заслышав которое мама всегда выключала радио. И это, само собой, означало, что я слушала его при любой возможности.

Я чувствовала, что в комнате у меня за спиной насторожились.

Но я не стала произносить следующее слово из песни. Вместо него я спела «в школу». Позади меня раздался хохот, но я сдерживала улыбку до тех пор, пока у дверей не прекратилась толкотня и не послышался топот убегающих ног, сопровождаемый треньканьем колокольчика. Взглянув на пани Диамант, я увидела, что она качает головой, но вокруг глаз у нее собрались морщинки, совсем как у ее сына.

С тех пор у нас завелся утренний ритуал. Перед школой Изидор Диамант, более известный как Изя, просовывал голову из-за двери, ведущей в магазин, и просил:

– Спой для меня, Фуся! – И я запевала дерзкую песенку, приказывая ему отправляться прочь. Не прошло и недели, как вся улица Мицкевича стала называть меня Фусей.

Я узнала, как зовут других братьев. Младшего – Хенека – я не интересовала, а самый старший из троих, Макс, уже начавший обучаться профессии, чаще улыбался, чем говорил. У них был еще один брат, Хаим, изучавший медицину в Италии, в городе, о котором я никогда не слыхала, и сестра во Львове, недалеко от нас; их отец, пан Диамант, не выходил из дома, выздоравливая после какой-то болезни крови. Я также узнала, что мне не придется работать по субботам, поскольку Диаманты – евреи, а также что пани Диамант умеет печь замечательную babka [6] Бабка ( польск .) – традиционная польская сладкая выпечка из дрожжевого теста, часто с добавлением изюма и ванили. – Прим. ред. .