Наима Костер - Что мое, что твое

Джейд вдруг поняла, что у нее нет аппетита. Она переложила свой тост на тарелку Джи.

– Что скажешь, если мы заведем соседа?

– Другого мальчика?

– Нет, какую-нибудь симпатичную тетеньку. Чтобы с ней было весело завтракать?

– Чужую?

– Чужие люди бывают хорошие, – сказал она. – А некоторые даже лучше родни.

– Но я не хочу жить с чужой тетенькой.

Джейд не дала ему договорить и шикнула. Она знала, с кем он хочет жить, и не вынесла бы, если бы он сказал это вслух.

– Доедай тост, – сказала она, и он не стал спорить, доел и встал, чтобы положить тарелку в раковину. Порой она удивлялась, как у нее мог родиться такой покладистый ребенок. Джейд развернула его к себе за плечи и строго посмотрела ему в глаза:

– Ты же знаешь, что я тебя люблю, малыш?

И едва открыв рот, сразу поняла, как это неправильно прозвучало. Это должно было быть утверждение, а не вопрос. Джи кивнул и промычал “угу”, а потом ускользнул к себе в комнату одеваться. Надо было просто сказать ему: “Джи, я люблю тебя, люблю, люблю”.

Когда они развесили все объявления, было десять тридцать, и Джейд поехала в “Суперфайн”, где их бесплатно накормят завтраком, а она сможет поговорить с Линетт.

Кафе оказалось закрыто, рольставни опущены, решетка заперта. Хризантемы в ящиках на окнах пожухли и завяли. У Джейд в машине была бутылка воды. Она смочила землю, но этого было мало.

– Принесем еще воды, мамочка?

Джейд покачала головой.

– Теперь уже поздно.

– Они умерли?

Она кивнула.

– И уже не вырастут обратно?

– Нет, они уже не смогут вырасти, малыш.

Она наблюдала, как он пытается понять, что это значит. Она положила руку ему на плечо, и вдруг ее накрыло запахом гниющих цветов и сырой земли. Прямо перед кафе ее скрючило пополам и вырвало.

Джи похлопал ее по спине.

– Мамочка, мамочка, – приговаривал он, и она огрызнулась.

– Да блин, хватит стучать мне по спине!

Глаза у него расширились, и лицо исказилось страхом. Она одернулась, утерла рот рукавом и взяла его за подбородок.

– Пойдем, – сказала она. – Надо найти мисс Линетт.

Дорогу к дому Линетт она знала на память. Ее кирпичный таунхаус с белыми окнами с двух сторон зажимали такие же здания. Перед домом был небольшой садик с сиренью. Цветы уже опали, и вся парковка и тротуар были устланы лепестками, размокшими от дождя. Джи шел впереди. Джейд дважды его окликнула, прежде чем он обернулся и взял ее за руку. Он сделал это только из послушания, как будто ему, как и ей, казалось странным идти за руку.

У дверей Джейд осмотрела себя и его, чтобы проверить, нормально ли они выглядят. У Линетт были странные представления о том, как люди должны одеваться. На Джейд была черная водолазка, юбка и ботинки на высокой шнуровке, а на Джи – шерстяной свитер из секонд-хенда, кроссовки и джинсы. Глаза у него покраснели, но выглядел он опрятно. Придраться старухе будет не к чему.

– Мой маленький друг! – сказала Линетт, распахнув дверь. Джи потянулся к ней, и та подхватила его на бедро. – Ты, наверное, замерз. На улице без куртки? Без пальто? О чем только думала твоя мама?

Джейд еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и вошла за ними в дом.

В гостиной было темно: на окнах висели бархатные шторы. На полу у Линетт лежал противный ковер, вонявший пылью и спертым воздухом, как в автомобиле. На фанерном журнальном столике стояло несколько фарфоровых фигурок – белый ягненок, двое детей, склонившиеся над колодцем. Линетт усадила Джи и Джейд на диван и пошла ставить чай.

Они застали Линетт в мятом домашнем голубом платье, со съехавшим набок пучком. Лицо у нее было круглое, опухшее, ненакрашенное, губы бледные. Она вернулась с подносом, на котором звенели чашки и тарелка песочных печений. Джи сказал спасибо и принялся есть.

– Не надо было ничего, – сказала Джейд. – Я не хотела приходить с пустыми руками.

– Но пришла, – улыбнулась Линетт, поднеся ко рту фарфоровую чашку и глядя поверх нее, прищурившись.

Золотой ободок на чашке, голубые розы на блюдце. Джейд представила, что Линетт пользовалась этим сервизом, когда ее муж был жив, и что все вещи Линетт – это только останки прежней жизни. Он умер от инсульта, когда стоял в очереди в банк.

– Любуешься моим фарфором? – спросила Линетт. – Этот достался мне от бабушки. Она тут жила, представляешь? Еще в те времена, когда всем районом владели черные, целый город внутри города. Когда через него еще не провели трассу. Слышала про это? Небось в школе на истории такое не проходили.

Джейд не любила, когда пожилые женщины разговаривали с ней так, будто она их ребенок, будто раз они старые, то имеют право воспитывать кого угодно. Ей трудно было сдержаться, когда с ней вот так по-матерински снисходительно разговаривали. Они как будто хотели сказать: “Это же ради твоей пользы”, но звучало больше как “От тебя никакой пользы”.

В груди у Джейд что-то задрожало, и она ощутила, как усталость разливается откуда-то из-за глаз по всему телу. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, потому что надо было больше съесть утром, но ее тошнило от одной мысли о еде.

– Мамочка, что с тобой? Ты опять стошнишь?

Линетт поперхнулась кофе.

– Все нормально, – сказала Джейд. – Просто у меня странное чувство с тех пор.

– Странное – это как?

Джейд попыталась объяснить:

– Иногда после смены я иду к машине, и мне кажется, что я вне своего тела. Как будто я не здесь, как будто – раз – и я просто провалюсь под землю.

Линетт внимательно смотрела на нее, сжимая и разжимая руки.

– Джи, пойди-ка во двор поиграй. Туда иногда приходит большой кот, он любит валяться на солнце. Пойди найди его.

Джи сделал последний глоток чая и вышел через заднюю дверь.

– Нельзя такое при нем говорить, – сказала Линетт. – У него теперь никого, кроме тебя, придется тебе научиться служить ему опорой.

Джейд это задело. Она пыталась открыться Линетт, поделиться с ней чем-то настоящим.

– Знаете, Джи у меня был и до Рэя, и я его сама растила.

– Ты его растила так, как тебя вырастили. Следила, чтобы был живой, но даже не смотрела на него толком.

– Ой, Линетт, перестаньте.

– Рэй рассказывал мне, сколько раз Джи пропускал школу, потому что ты спала после пьянки. Надеюсь, тебе хотя бы стыдно.

– Стыдно? Нет, это не по моей части, – сказала Джейд и решила, что более подходящего момента не будет и нет смысла умасливать Линетт. – Я пришла попросить у вас в долг.

Линетт сплела пальцы и покачала головой.

– Я закрыла “Суперфайн”. С тех пор как опубликовали репортаж, мне стали звонить. Делать заказы. Предлагать кейтеринг. Но никто не поможет мне выполнять заказы. Без Рэя мне не справиться.

– Мне нужно каких-нибудь двадцать долларов. Просто переждать до следующей зарплаты.