Джулия Келли - Последний сад Англии

– Только до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто на мне женится, впрочем, этого недостаточно. Еще мне надо залететь, вот тогда они точно отпустят меня и позволят демобилизоваться.

– Такую затею тебе быстренько провернуть не удастся, – сказала Бэт.

– А что насчет тебя? Есть у тебя любымый? – поинтересовалась Рут.

– Вообще-то есть. – Бэт подумала о том, как же странно это звучит.

Рут перекатилась на живот и ухмыльнулась:

– Давай рассказывай.

Бэт перевела дух.

– Его зовут Колин. Он вырос на ферме, соседней c фермой моих родителей. Когда я переехала в Доркинг, мы стали переписываться. Это было глупо, правда – нам было по десять лет только – но восемь лет спустя мы все еще переписываемся.

Все еще переписываемся, но уже как… влюбленные? Она и сама не поняла, как это случилось. Просто в один прекрасный день, после Рождества, когда Бэт в доме своей тетки ждала, пока пришлют повестку в Земельный корпус, Колин позвонил.

– Я все обдумал. Мы нравимся друг другу, так ведь? – спросил он тогда.

– Конечно, нравимся. Мы же дружим тысячу лет, – ответила она, смеясь.

– Ты будешь моей девушкой?

Она выронила телефонную трубку, едва успев поймать ее, пока та не разбилась об пол. – Что?

– Подумай об этом. Ты скоро уезжаешь на трудармейские сборы. Меня посылают на фронт в Италию через несколько дней. Не лучше было бы, если бы у нас обоих был кто-то, кто бы нас ждал? – спросил он.

– Но, Колин, мы почти не видимся.

– Но мы же пишем друг другу. Мы разговариваем по телефону иногда, – парировал он.

– Ты правда меня любишь? – спросила она.

– Больше, чем какую-либо другую девушку, которую я когда-либо встречал, – сказал он. – Кроме того, кто полюбит такого простого фермерского сына как я, если не девушка, которую я знаю всю свою жизнь?

К ее сомнениям добавилась жалость.

– Это же смешно, Колин, и ты это знаешь. Ты привлекательный мужчина.

Но, несмотря на ее возражения, к тому времени, когда она повесила трубку, вышло как-то так, что у нее был миленок.

– У тебя есть его карточка? – спросила Рут.

Бэт открыла свою сумку и достала фотоальбом, который она, упаковывая свои вещи перед поездкой, бережно положила поверх стопки одежды. Вынула из альбома фотокарточку, на которой был заснят Колин – в военной форме, пышущий здоровьем, но все еще совсем чужой для нее.

Рут придирчиво стала разглядывать фотоснимок с видом такого знатока, что Бэт зарделась.

– Симпатичный, – в итоге объявила Рут. – В каком он полку?

– Полк Восточного Суррея, первый батальон.

– Где он сейчас?

– Где-то в Италии. Он не может рассказать ничего подробнее, только это.

– Должно быть, это приятно – знать, что где-то есть мужчина, который ждет твоих писем, – сказала Рут с легкой завистью. – А я намерена прибрать к рукам кого-нибудь какого-нибудь летчика, пусть только приземлится! Тут, рядом авиабаза, недалеко от Хайбери Хаус.

– Что такое Хайбери Хаус?

– Они что, получается, тебе еще не рассказали?

– Нет.

Рут ухмыльнулась.

– Тогда, думаю, будет лучше, если ты сама все узнаешь.

Когда на следующее утро в полпятого на прикроватной тумбочке зазвенел будильник, обе девушки еле проснулись. А к пяти утра они были уже одеты и заканчивали завтракать за большим кухонным столом Миссис Пенворти. В полшестого мистер Пенворти преподал Бэт первый урок, каково это быть лэнд герл.

Они возили на поля навоз – грязная, дурно пахнущая работа! – которая не делалась легче даже благодаря трактору, которым управлял мистер Пенворти. Утро еще не кончилось, а резиновые сапоги Бэт, выданные ей при зачислении в женское подразделение Земельного корпуса, были полностью в навозе, а ее бриджи были грязными уже выше колен. Пришлось скинуть с себя все то, что она навздевала в то утро перед выходом на улицу – два шерстяных джемпера, жакет поверх них, – и остаться в исподней рубахе. Между большим и указательными пальцами на правой руке черенок вил натер ей мозоль до волдыря.

Самое странное заключалось в том, что несмотря на все неудобства Бэт это нравилось. Быть на открытом воздухе. Вдыхать холодный, колкий воздух с резким запахом навоза. Мышцы у нее горели, но мистер Пенворти разрешил отдохнуть. И они все долго стояли, заворожено глядя на то, как из-за голых, еще безлиственных крон деревьев, росших на краю поля, всходило солнце. Бэт чувствовала себя полной жизни, а еще, впервые за долгое время, знала, что приносит пользу.

Рут же была несчастна.

– Можно, мы остановимся в одиннадцать на перекус [23]   Перекус в одиннадцать утра (= elevenses) – это выражение появилось в английском языке в 18-м веке, оно означает короткий перерыв, который делают поздним утром, то есть около 11 часов утра, чтобы перекусить и напиться. ? – крикнула она.

Восседавший за рулем своего трактора мистер Пенворти нахмурился.

– Второй завтрак? Сейчас еще только половина одиннадцатого!

– Уже совсем скоро, – пробурчала Рут.

– Мы почти все доделали, – сказала Бэт, обернувшись и оглядывая поле, уже две трети которого они удобрили навозом.

Но мистер Пенворти покрепче нахлобучил свою шляпу.

– Надобно удобрить другое поле, когда с этим покончим.

– Еще одно поле?! – взвизгнула Рут.

Бэт издала долгий выдох, собираясь с мыслями.

– Мистер Пенворти, разве миссис Пенворти вам не говорила, что сегодня она, возможно, начнет красить одну из сараек трехчастного амбара?

Фермер остановил трактор и довольно долго непонимающе смотрел на нее с высоты своего сиденья, а потом кивнул.

– Тогда ступай домой, Рут.

Рут подхватила свои вилы и заторопилась к краю поля так быстро, насколько только могла, в своих ботинках, облепленных коркой глинистой глины и навоза.

Бэт принялась опять раскидывать навоз, но мистер Пенворти не стал заводить трактор снова.

– Ты-то еще не утомилась? – спросил он.

Бэт тоже остановилась, подпершись вилами.

– Я выдохлась. Думаю, я в жизни за целый день не рабатывала столько, сколько за сегодняшнее утро.

– Тоже хочешь пойти красить амбар? – спросил он.

– Если это то, что вы считаете необходимым, чтобы я выполнила, я сделаю это. Если вам надо, чтобы я осталась тут разбрасывать коровяк [24]   Коровяк – жидкий коровий навоз, используется для прикорневой подкормки растений, так как делает верхний слой почвы плодороднее. , я останусь и буду разбрасывать коровяк.

Впервые за все их короткое знакомство мистер Пенворти улыбнулся:

– Тогда залезай.

– Залезать?

Он кивком указал на трактор.

– Тебе придется научиться водить трактор на местности. Скоро мы будем сажать свеклу и сеять пшеницу.

Она будет учиться вождению? Колин не поверит! Ведь во всех письмах он упрекал ее, мол, живя в городе, она оставила все деревенские обычаи.