Рона Цоллерн - Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 4. Между собой настоящим и прошлым

– По секрету скажу кое-что, над чем советую подумать, – Мари вдруг стала серьезной, – я до сих пор влюблена в него, в отличие от тебя.

– Ну что, язва, получила по носу? – сказал Доминик, когда Мари ушла.

– Подслушивал?! И ты получишь сейчас!

– Тебе слабо мне врезать, спорим?

Подошел Артур с Марго на шее. Марго была вся в подарках – конфеты, сумочки, игрушки – все это просто вываливалось у нее и у Артура из рук.

– Мешок бы какой! Или свалим все в багажник. Пойдемте купаться? Вы что такие? Опять поссорились? Ты опять? – посмотрел он на Доминика. – Я тебя утоплю сейчас!

– Держи карман шире!

Доминик помчался по берегу, на бегу раздеваясь и с размаху плюхнулся в волны, поднялся и начал кружится и брызгаться.

Артур с Бусинкой тоже пошел к воде.

– Ты что плавать не умеешь?

– Не-а, научи?

– Есть два способа, – усмехнулся Артур, – быстрый…

– Давай быстрый!

– Тогда сейчас возьмем катер, я отвожу тебя вон туда и выбрасываю за борт, а ты плывешь к берегу. Это будет очень запоминающееся купание! Ну, или обычный – ты по своей воле барахтаешься около берега до посинения и постепенно у тебя начинает получаться.

– Начнем!

Артур искупал девочку, а потом отправил ее играть на берегу, а сам стал показывать Доминику, как нужно плыть. Эмма смотрела из-под шляпы, как мальчишка с воплями барахтается и отплевывается, смотрела на девчонку, которая бродила у воды, облепленная песком, смотрела на своего мужчину, смешного в той серьезности, с которой он исполнял роль взрослого, опекающего детей, и вся людская серьезность казалась ей нелепостью, иллюзией по сравнению с тем, что на самом деле серьезно – неумолимый ход планет и солнц, вечное космическое движение, безразличное к мелким колебаниям воздуха, называемым человеческим дыханием. «Что мы такое? Пыль! Только тонкая прослойка между землей и небом…»

Артур крикнул ей.

– Маню, поплывешь со мной?

– Нет, не хочу…

– Давай, мы ведь все лето в городе!

– Я потом.

Он кивнул и сделав несколько шагов от берега поплыл. Он, казалось, почти не двигал руками и ногами, только изредка делал медленные взмахи, которые продвигали его вперед, а потом словно летел в воде. Его почти уже не было видно, и Эмма встала, чтобы посмотреть, где он.

– Маргарита, ты видишь Артура?

Девочка подняла на нее глаза, не понимая вопроса – она растворилась в безмятежном спокойствии побережья, небольших волн, в которых она мыла камешки, теплого ветра. Эммануэль спросила снова.

– Атул там, он плывет к нам! – Она помахала ему рукой и звонко крикнула.

Эмма вернулась, вскоре пришел Артур и лег рядом.

Девушке не давали покоя слова Мари. Она вспоминала, как нравилось ей то, что все вокруг понимают: Артур любит ее. Словно его взгляд, устремленный на нее, притягивал к ней взгляды и мысли других людей. Как хорошо было в этом облаке, будто и все вокруг тоже любили ее. И вот теперь все было наоборот: сколько людей ясно видят, что она не любит его? Доминик, Мари, все эти рабочие с верфи, их жены, их старики и дети. Как должно быть они презирают ее за это, как жалеют, что он выбрал такую…

Они лежали рядом, но ей казалось, трещина в земле разделила их, и она только расширяет ее, отталкивая берег Артура от своего берега.

Он будто бы задремал, но как только послышались шаги Маргариты, открыл глаза.

– Иди сюда, – он взял ее за руку. – Лягушка! Ну-ка ложись! Я буду большой теплый камень и буду греть тебе животик, а солнце будет греть спинку.

Бусинка улеглась ему на живот, лягнув Эмму холодной ногой, высыпала на него камни из обеих рук.

– А это твои дети!

– О, как много!

– Я тебе еще найду. – Она положила голову ему на грудь, смешно сплющив щеку. – Ты будешь папа, а я их мама, я на тебе поженюсь!

– Когда вырастешь, я буду уже старый, Марго! Зачем тебе старый муж? Найдешь себе получше.

– Нет, Атул, – она потерлась об него ухом, – я тебя люблю!

Артур тихо засмеялся, отлепил от ее щеки осколочек ракушки, потрогал ее нос – согрелась. Бусинка сползла с него и уселась рядом, загребая горсти песка и просыпая их сквозь сморщенные пальцы.

Спасаясь от песочного ветра, Артур повернулся к ней спиной и взглянув на Эммануэль, прикрывшую лицо шляпой, спросил:

– Почему ты плачешь, Маню?

– Я… – она закрыла лицо руками, стирая слезы, пытаясь сказать, тяжелым шепотом, словно сквозь сырой песок в горле, – я не люблю тебя, Артур.

Артур сдвинул с нее шляпу и дождался, пока девушка посмотрит на него.

– Я знаю, – тихо сказал он.

Отвести глаза было невозможно, когда он так смотрел на нее, ей казалось, что не молодой мужчина сейчас рядом с ней, а другое существо, которого она боится и к которому тянется всей душой, смущаясь тем, что все ее мысли для него прозрачны.

– Знаешь? – прошептала она еще тише.

– Да. Это, наверное, из-за меня, я не умею намеренно вызывать в человеке влюбленность, видимо, этого тебе не хватает. А потом, еще так мало времени прошло… Тебе совсем плохо со мной?

– Нет, Артур, нет, просто ведь это нечестно, я пользуюсь тем, как ты ко мне относишься, а я сама…

– Честно, раз я все знаю. Тебе очень трудно, но… так может быть, Маню. Любовь может, – он сделал на этом слове ударение, – быть сложной внутренней работой, она не всегда приходит как взрыв счастья, как эйфория. Она может быть очень медленной, очень скрытой.

– А как было у тебя?

– У меня… сложно выразить… у меня как обухом по голове, – он тихо усмехнулся, – когда ты впервые заговорила со мной, я больше не мог отпустить тебя ни на минуту, ты постоянно была во мне.

– Ты же меня совсем не знал.

– Это не важно. Знал, что именно ты… какой бы ты не была… Но это тебя никак не связывает, пойми, ты сама должна решить для себя, не думая ни о ком, потому что нельзя приносить себя в жертву чьей-то любви, нельзя собой отдавать какой бы то ни было долг, понимаешь?

– Люди ведь часто так делают…

– А ты не делай! Если передумала, расстанемся.

– Нет! – она перевернулась ничком и заревела.

– Не путай любовь со страхом одиночества, постарайся этого не делать, прошу тебя!

Артур положил руку ей на затылок, дожидаясь пока утренняя туча выльется вся до капли. Наконец она затихла, приподнялась на локтях, заглянула ему в лицо.

– Хорошо, что мы поговорили!

– Да, – вздохнув, кивнул он.

С моря раздался крик:

– Смотри! Я плыву! Давай со мной!

– Пойду вытащу его, – покачав головой сказал Артур.

Он подошел к воде.

– Вылезай!

– Нет, с-с-п-плавай со мной!

– Ладно, но потом сразу на берег, ты весь синий уже.

Они поплыли – на один мощный гребок Артура приходилось с десяток судорожных взмахов Доминика, но он старался не отставать. Артур повернул к берегу, мальчишка, пытаясь развернуться ушел с головой под воду, вынырнул, отплевываясь, хотел схватиться за Артура, тот нырнул, отплыл подальше от него.