Иэн Бэнкс - Улица отчаяния

А она пела:

И ведь точно в жилу! Мне хотелось скакать по гаражу на манер Рекса Харрисона [15]   Рекс Харрисон (1908–1990) – знаменитый английский актер театра и кино; наиболее прославился исполнением роли профессора Хиггинса в мюзикле «Моя прекрасная леди» – сперва в бродвейской постановке (1956), затем в голливудской (1964). В 1989 г. возведен в рыцарское звание. и орать: «Она просекла, ну чтоб мне сдохнуть, насквозь просекла!» Все сегодняшние обломы, все мое недавнее уныние исчезли, словно и не было. В масть, мои песни в масть, и никаких там самообманов! К тому времени, как она кончила, я весь дрожал от с трудом сдерживаемого торжества, был в почти невменяемом состоянии. Я почти не слышал, как они там экали и мекали, как Дейв Балфур не очень охотно выдавил: «Да, пожалуй, недурно…» Кристина вскинула ладонь и засадила «Я снова ослеп». Она спела ее целиком, и в конце я чуть не уронил слезу, не из-за душещипательного текста, а потому что песня была тут, здесь, обрела реальность, прежде она была внутри меня, а теперь родилась на свет. Я видел в ней огрехи, знал, что многое нужно менять, но все равно я на ней заторчал. И не только я, а по крайней мере еще один человек, она, иначе она не смогла бы так ее спеть…

Последний аккорд – и тишина. Я откашлялся, но ничего не сказал, а только смотрел на Кристину с широкой идиотской ухмылкой и совсем уже по-идиотски показал ей два больших пальца. И посмотрел на остальных.

– Да… вполне, – сказал басист Стив, глядя на меня с вдруг пробудившимся интересом. – Ну вот точно что-то это мне напоминает, но с другой стороны…

Микки покачал головой, не знаю уж на какую тему. Уэс смотрел на Кристину и задумчиво жевал нижнюю губу.

– Да, недурственно, – кивнул мне Дейв Балфур и повернулся к Кристине: – Классно отбомбилась, старуха.

– Не надо называть меня старухой, – сказала она, укладывая гитару в футляр. Мне припомнилась старая пословица: кобыла вспотела, джентльмен покрылся испариной, леди слегка раскраснелась. По этому счету Кристина слегка раскалилась докрасна.

– И так что же ты планируешь делать, мощный парень? – Балфур скрестил руки на груди и смотрел на меня, чуть склонив голову набок.

– Что? – удивился я. – Сочинять песни.

– А как же гитара? – Он кивнул на так и не распакованную басуху, сиротливо стоявшую у стенки.

– Это в к-к-каком смысле?

– Ты хочешь играть с нашей командой или как?

– Нет. Д-да эт-то п-просто бас… – (Специально для удовольствия Стива.) – Я просто хочу сочинять. Д-да я и не т-т-так уж хорошо играю, если п-п-по п-правде. – (Я изо всех сил старался успокоить басиста.) – Я просто хотел найти для своих песен хорошую группу. – (Дипломатия.)

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Дейв. – О’кей. – (Полный успех!)

Они взяли на разучивание полдюжины песен и через три недели были уже готовы обрушить их на ничего не подозревающую публику, а тут как раз поступило предложение выступить на рождественском концерте в клубе Стратклайдского университета, на разогреве перед ярко вспыхнувшей и скоро сгинувшей командой из Глазго под названием «Мастер Сэмиус». Эти «мастера» привлекали тогда внимание пары записывающих компаний, что тоже было немаловажным моментом.

Как я уже сказал, «Застывшее золото» стояло – в полном противоречии со своим названием – всего лишь на разогреве, однако аудитория сразу приняла ее с энтузиазмом куда большим, чем бывает в таких случаях, – по той единственной причине, что прекрасная Кристина сама здесь училась и даже успела обзавестись небольшим и не то чтобы очень серьезным фэн-клубом. Клуб этот состоял по большей части из клеклых очкариков и распатланных малайзийских студентов, оравших ей: «Стрип! Стрип!», но кой черт, было бы хорошее отношение, а там уж кто как умеет его выражать.

Frozen Gold… Я ли не уговаривал их изменить это название.

Я предоставил им список на выбор:

French Kiss

Lip Service

Rocks

MIRV

Gauche

Boulder

Sine

Spring

Espada

Z

Revs

Synch

Rolls

Trans

Escadrille

Torch

XL

Sky

Linx/Lynx/Links/Lyncks

Flux

Braid

North

Berlin… – прекрасные же названия (кой хрен, с того времени по крайней мере три из них были использованы другими командами), но они и слушать ничего не хотели. Точнее сказать, Дейв Балфур и слушать не хотел. Это ведь он придумал. А может, уж тогда Percy Winterbottom and Snowballs [16]  Вполне невинная фамилия Уинтерботтом легко переосмысливается как «зимняя задница», а тогда «snowballs» (снежки) неизбежно воспринимаются как «снежные яйца». , предложил я в полемическом задоре, но он, похоже, не врубился в шутку. Тогда я пошел со своего главного козыря, сказал Балфуру, что получается слишком уж похоже на Frigid Pink, это была такая американская группа, сделавшая один хит где-то в шестьдесят девятом или семидесятом, и что он, наверное, бессознательно ориентировался на это название.

Дохлый номер. Frozen Gold, и все тут.

Тогда я начал думать, как бы повернуть идиотское название нам на пользу. Стратегическое мышление: находясь в неблагоприятной ситуации, старайся убрать это «не».

Стратклайдский концерт прошел на ура.

Мои песни («кое-что из наших собственных песен», меня великодушно произвели в почетные члены группы) все еще изобиловали шероховатостями, но публика тащилась как не знаю что. Frozen Gold могли бы играть хоть до посинения и ушли со сцены, только когда менеджер «Мастера» начал грозить из-за кулис кулаком. Я воссоединился с группой в коридоре, игравшем роль раздевалки, а ровно через мгновение туда влетел молодой, кипящий энтузиазмом агент репертуарного отдела «Эй-ар-си рекордз» по имени Рик Тамбер.

Август 1974 года, Козисайд-стрит, бар «Ватерлоо».

– Так как там у тебя, Джин? Это ж сколько прошло, это уже… мамочки. Так как у тебя, все нормально?

Я поставил перед ней кубинский ром с кока-колой.

– Это что, двойной? – вскинула брови Джин. – Что вдруг?

– Да. Да я же тебе говорил, мы празднуем.

– Конечно, конечно, почему бы нам и не попраздновать.

– Да ну тебя, я же серьезно, без балды.

– А ты уже видел эти деньги? – невинно поинтересовалась Джин.

– Я подписал контракт. Мы п-п-п… жали руки. Все решено и согласовано. Богатый и знаменитый, слава и богатство, вперед, и только вперед! – Для пущей убедительности я хлопнул в ладоши. – Это ж мощага, Джин, мы пробились, теперь все закрутится. Хочешь, я дам тебе автограф?