Люси Даймонд - Кое-что по секрету

– Крэйг, – робко сказала она, потому что ей было невыносимо видеть его таким. И к тому же, если Джулия действительно была больна и страдала от нервного срыва, то ему не следовало бы так нападать на нее. За такое человека едва ли можно винить.

– Что? – Его лицо было перекошено от гнева. – Она хочет забрать Фергюса. Что из этого ты не поняла?

Эти слова были словно пощечина.

– Забрать его? – в ужасе повторила Фрэнки и повернулась к Джулии. – Но я думала… – Она предполагала, возможно наивно, что Джулия всего лишь хочет проводить с мальчиком немного времени. Начать с ним новые отношения. Возможно, брать его к себе на несколько часов во второй половине дня, чтобы малыш привык и мог потом ночевать у нее. Проводить выходные. Это было бы нормально, правда? Ведь она же его мать и все такое? Никто не мог этого отрицать, безусловно. Но совсем забрать Фергюса, оторвать его от Фрэнки и Крэйга, от этой квартиры, от их привычного общения перед сном, от любимых детских площадок и глупых семейных шуток – нет. Нет. Это не вариант. Нет!

– Он мой сын, – сказала Джулия, вынув из рукава козырь. Козырь, которому они не могли ничего противопоставить. Фрэнки точно не могла.

Шок и страх нахлынули на нее. Сердце болезненно сжалось, будто пытаясь справиться сразу слишком со многим. Стало тяжело дышать. Неужели, когда вмешиваешься в жизнь чужой семьи, через несколько дней кто-то обязательно вмешается в твою? Как будто, отправившись в Йорк, чтобы найти своего отца, она каким-то образом выпустила на волю зло, которое теперь намеревалось разрушить маленький мир самой Фрэнки, уничтожить все, что она любила.

– Какая у него любимая сказка? Что он любит есть? Ты даже его не знаешь , – продолжал Крэйг. Его ноздри раздувались, пальцы вцепились в край стола, все его тело как будто приготовилось действовать, словно ему впрыснули огромную дозу адреналина. – Давай убирайся отсюда. Ты нам здесь не нужна.

– Крэйг, подожди, – сказала Джулия, и Фрэнки захотелось повторить ее слова. Крэйг, подожди, ты делаешь только хуже. Крэйг, подожди, не нападай на нее, послушай, что она тебе скажет. Крэйг, подожди, из этой ситуации должен быть разумный выход . Но он ненавидел Джулию, и Фрэнки это поняла. Он очень сильно ее ненавидел.

– Ты слышала, что я сказал, – прорычал он, ощетинившись, словно дикий зверь. – Прошу тебя, уходи.

Джулия с вызовом вздернула подбородок.

– Я пришла сюда не ссориться с тобой. – Она свирепо посмотрела на Крэйга, написала номер своего телефона на клочке бумаги и пододвинула его к Крейгу через стол. – Вот мои контакты. Позвони мне, когда будешь готов обсуждать это как взрослый человек. – Ее подбородок выдвинулся вперед. – Но ты должен знать, что у меня есть адвокат. Есть люди, которые мне помогут. И у меня есть право видеть собственного сына! – Выдержка неожиданно изменила ей, и из ее горла вырвалось рыдание. – Потому что он и мой сын тоже, не забывай об этом.

Она стукнула по столу, поднимаясь на ноги, и Фрэнки дрогнула, когда гневный взгляд женщины упал сначала на Крэйга, а потом переместился на нее. Джулия вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Наступившая после ее ухода тишина казалась оглушительно громкой, заполняя маленькое помещение. Все в кухне оставалось таким же, каким было час назад: жизнерадостные желтые стены, рисунки Фергюса, приклеенные к дверцам шкафов, две перевернутые вверх дном кружки на сушилке, фотографии счастливых дней, прикрепленные к холодильнику вместе с магнитами «Томас-Танк». И все же появление Джулии как будто околдовало это место, и окошки теперь казались маленькими и грязными. Фрэнки не смогла не заметить клубы пыли на полу в углу, след от чайного пакетика на столешнице, дверцу шкафчика, уже несколько месяцев висевшую на одной петле.

Фрэнки казалось, что ее сердце превратилось в гигантский камень, охваченный болью. Она поставила один стакан с почти остывшим капучино перед Крэйгом и рухнула на стул, сжимая в руке другой стакан.

– Что мы будем делать? – спросила она, и ее голос был похож на испуганное блеяние. – Что мы будем делать, Крэйг?

– Какой приятный сюрприз, – сказала Элисон, когда Робин села за столик напротив нее. Это была пятница, выходной день Робин, и она собиралась потратить этот день на уборку дома перед выходными. Надо было постирать белье и заглянуть в супермаркет, если останется время. Но сегодня ей захотелось увидеть родное лицо. « Как насчет ланча сегодня? В “Белой лошади”?» Такое сообщение она с надеждой отправила матери.

Должно быть, это была интуитивная прозорливость, потому что всего за десять минут до этого клиентка Элисон отменила встречу, и теперь они сидели в пабе, до которого обеим было удобно дойти. Компания Элисон, как всегда, подействовала на Робин успокаивающе. Она просмотрела меню и со знанием дела сказала, что домашние пироги с мясом очень хороши. Потом Элисон сняла солнечные очки и внимательно посмотрела на дочь.

– Все в порядке, дорогая?

Робин слабо улыбнулась. Откуда в мамах этот встроенный детектор тревог?

– Не совсем, – со вздохом ответила она, вертя меню в руках. – Джон потерял работу.

– О нет! – Рот Элисон сам собой приоткрылся. Новость поразила ее не меньше, чем Робин. – Не может быть!

– Может. Судя по всему, на факультете сокращение штата, – пояснила Робин. Джон проработал в университете восемнадцать лет. Это была работа на всю жизнь. Или он так думал. Джон был основным кормильцем в семье, выплачивал ипотеку, оплачивал отпуска, имел золотую кредитную карту. Более того: Джон гордился тем, что обеспечивает семью, он был старомоден в том, что следует делать мужу. Но когда два дня назад Бет Бродвуд подошла к Робин, чтобы выразить сочувствие – Сожалею о случившемся , – оказалось, что работа Джона и все, что она значила для семьи, рухнули, стоило Робин отвернуться.

– Я собирался сказать тебе, – мрачно сказал Джон, когда Робин все же спросила его, правда ли это. – Я просто… пытался выбрать подходящий момент.

Бедняге явно было стыдно, признание как будто сломило его. Он едва мог смотреть Робин в глаза, когда излагал факты усталым голосом человека, потерпевшего крушение.

– Мне так жаль! – пылко воскликнула Робин в ответ. – Какой кошмар! – Она взяла мужа за руку, сжала ее, желая облегчить ситуацию. Работа всегда была для Джона на первом месте. Он был из тех людей, которые не находят себе места во время длительного отпуска. А в университете чувствовал себя как рыба в воде. – Они убрали курс из программы или что? У всех проблемы?

Джон пожал плечами.

– Не знаю. – Он хотел что-то сказать, потом как будто передумал. – Теперь ты знаешь, – подавленно продолжал он. – Прости. У меня такое чувство, будто я подвел вас всех.