Люси Даймонд - Кое-что по секрету

Хуже того, в определенный момент, когда они больше не смогут это откладывать, им с Гарри придется начать разговор, принять какое-то решение. Гарри скажет ей, как он намерен поступить с ней , а Джини придется в ответ рассказать о своих чувствах. Неделей раньше она заявила: «Она или я», – а Джини не из тех, кто отступает от своих слов. Что, если Гарри выбрал ее, эту его новую дочку? Что, если скажет, что все это время любил Кэти? Их брак никогда не оправится от такого удара.

От такой перспективы в голове Джини зазвучали минорные ноты. Все это было настолько ужасно, что не выразить словами.

Повернувшись на другой бок и уютно устроившись среди мягких удобных подушек, Джини закрыла глаза, не желая больше думать ни о Гарри, ни о его предательстве. «Если бы я только могла остаться здесь, – с тоской подумала она. – Остаться здесь и никогда больше не возвращаться…»

«Мать не выходила на связь всю последнюю неделю, и это было очень странно», – думала Пола, паркуя машину на стоянке аэропорта в воскресенье. Они с Джини всегда были близки, каждый день не раз говорили по телефону или обменивались сообщениями, а то и встречались. Когда Пола в первый раз стала мамой, Джини была для нее путеводной звездой в первые недели материнства. Она часами катала коляску с крошечным Льюком, мучившимся от колик, давая дочери возможность хоть немного поспать. Разумеется, Пола всегда любила мать, но, только увидев, с какой нежностью и с каким терпением Джини обращается с внуками, она по-настоящему поняла, насколько крепкими могут быть семейные узы и какой сильной может быть любовь между поколениями. Но в последние семь дней мать не прислала ни одного жизнерадостного сообщения, не позвонила, не выложила никаких забавных фото в семейную группу в Ватсапе. Без Джини в жизни Полы образовалась дыра.

И не только Пола попала в зону молчания. Никому из семьи мать не писала и не звонила. Пола сначала отправляла ей сообщения, текстовые и голосовые, чтобы поддержать, но они оставались без ответа. Потом она начала волноваться, что ее мама сбежала в самоволку во время пересадки или произошло что-то плохое. Спустя два дня Пола в панике позвонила в отель, так как ее мучило дурное предчувствие: А что, если?… Если с мамой что-то случилось, когда она была одна, Пола убила бы папу за это. Убила бы собственными руками. Но… «Ваша мать в отеле и говорит, что с ней все в полном порядке, – заверил ее менеджер на очаровательном неуклюжем английском. – Она прекрасно проводит отпуск, но не хочет ни с кем говорить».

Вот оно как. В конце концов, можно было понять, если Джини захотелось ненадолго отключиться от реального мира. Но только… ее мама была гордой женщиной, и путешествия в одиночестве были совершенно не в ее характере. Пола догадывалась, что Джини, должно быть, рыдает в белоснежную гостиничную подушку, отчаянно одинокая, испытывающая неловкость оттого, что ей все приходится делать одной. «Скажите им, что со мной все в порядке». Пола представила, как мама с заплаканным лицом шмыгает носом, когда к ней в номер стучится менеджер. (Что подумает персонал отеля о семье Мортимер, которая допустила подобное? По мнению Полы, Гарри следовало бы лететь на Мадейру следующим же рейсом, умолять ее о прощении. Но вместо этого он вернулся в Йорк и гостил в доме Дэйва в Клементоре, потому что не мог оставаться один. «Хоть об этом бы подумал, когда изменял маме», – сердито сказала себе Пола.)

– Я отвезу папу в аэропорт, – предложила Пола Дэйву накануне вечером. Средний брат был ей ближе всех по возрасту, и она любила его сильнее остальных братьев за доброту и серьезность. Джон, самый старший, всегда бросался вперед и первым все делал. Стивен, самый младший, был бунтарем, постоянно замышлял всевозможные шалости. Дэйв и Пола были средними в семье, послушными детьми, уравновешивавшими ситуацию. – Я просто хочу сама встретить маму, понимаешь, о чем я? Я по-настоящему без нее скучала.

– Я тоже скучал, – сказал Дэйв, потом понизил голос: – Что касается папы… Честно говоря, он без нее совершенно потерянный. Не знает, что ему с собой делать. Он ни разу за всю неделю не приготовил себе ланч, пока мы с Банни были на работе. Говорит, что не хочет позволять себе вольности.

– Скорее, он не умеет включать тостер, – отреагировала Пола, закатив глаза. Ее папа принадлежал к «старой школе» мужей, которые считают кухню и все находящееся в ней территорией жены. «Но ему следовало бы хотя бы попытаться и что-нибудь себе приготовить, а не сидеть весь день голодным», – с досадой подумала Пола.

Как бы там ни было, теперь Пола и Гарри вместе шли через терминал. Обоим не терпелось встретить Джини.

– Зал прибытия вон там, – сказала Пола, указывая вперед. – Ну, что ты чувствуешь перед встречей с мамой? – поинтересовалась она, с болью в сердце вспоминая, как дрожала нижняя губа мамы в последний раз, когда они собирались вместе. – Ты уже подумал о том, что ей скажешь?

Гарри смотрел в пол, пока они шли, и Пола гадала, не вспоминает ли он сцену недельной давности и то, как поступила Джини.

– Ну, я уже миллион раз это говорил, – ответил он. – Мне искренне жаль, и я люблю ее. И я надеюсь, что она сможет простить меня. – На его лице появилось выражение испуга. – Но, если нужно, я повторю все это снова, как только ее увижу. И я буду повторять эти слова до тех пор, пока она не примет мои извинения.

– А что насчет Фрэнки, она с тобой связывалась? – спросила Пола, испытывая странное чувство, как это случалось всегда, стоило ей подумать об этой неизвестной сестре, загадочной гостье на празднике. Поле не удалось даже взглянуть на нее, но она почему-то все время представляла разгневанную молодую женщину, жаждущую мести. – Тебе удалось ее разыскать?

– Разыскать ее? – Они остановились перед экраном с расписанием прилетов и вылетов, и Гарри уставился на него невидящими глазами. – Ой, я даже не думал… То есть…

– Ты можешь поискать ее на Фейсбуке или загуглить ее фамилию, если знаешь, – продолжала Пола, до конца не понимая, почему она помогает отцу, хотя сама даже не знает, нужна ли ей сводная сестра.

– На Фейсбуке, – повторил Гарри, как будто это была какая-то страна, о которой он слышал, но никогда там не бывал. – Думаю, я мог бы попытаться, если ты считаешь, что это хорошая идея, – неуверенно добавил он. Тут его лицо просияло, и Гарри указал на экран. – Ее самолет приземлился! – воскликнул он. – Она вернулась. Она вернулась!

Гарри выглядел таким по-детски взволнованным, но при этом настолько нервным и уязвимым, что Поле впервые стало его немного жалко. Без мамы папа действительно был беспомощным. Если бы Дэйв и Банни не взяли его к себе, он бы, вероятно, всю неделю питался кое-как. Этим утром Пола заехала вместе с ним в родительский дом и обнаружила, что почта так и валяется кучкой на коврике у двери, комнатные растения поникли, а сливочное масло, оставленное на блюдце с предыдущих выходных, протухло.