Roger Maxson - Свиньи В Раю

"Мне кажется, в этом есть вполне логичный смысл", - сказал Джулиус. "Я и сам не смог бы повторить это лучше".

Мэл вошла в сарай и обнаружила Блейз с новорожденным в стойле. "Ты должна понять, что пока твоя телка жива, ей не будет причинен вред".

"Она", - сказал Блейз. "Она - не "оно"".

"Конечно, я не хотел проявить неуважение, моя дорогая", - сказал Мэл. "Она не "оно", как ты говоришь. Однако она - красный теленок, а значит, новая Ит-девушка цивилизованного мира".

***

А пока вернемся к началу, или, по крайней мере, к тому времени, когда разворачивались вышеописанные события.

1 2Через него проходит дорога

Два ворона слетели с чердака двухэтажного шлакоблочного сарая и приземлились на ветви большого оливкового дерева в центре пастбища. Пастбище было частью мошава площадью 48 гектаров в Израиле, который граничил с Египтом и Синайской пустыней. Оно находилось всего в нескольких километрах к югу от Керем-Шалома, недалеко от пограничного перехода Рафаль между сектором Газа и Египтом. Мошав площадью 48 гектаров, или ферма в 118 акров, был похож на оазис в засушливой пустыне: оливковые и рожковые деревья, лимонные рощи, коричнево-зеленые пастбища и посевы, используемые в качестве корма для скота. На пастбище свиньи паслись на буро-зеленой траве и нежились на влажных глинистых берегах пруда, питаемого системой подземных аквафильтров, которые снабжали водой этот и другие близлежащие мошавимы.

Иезекииль и Дейв сидели, спрятавшись среди ветвей большого оливкового дерева. Иезекииль сказал: "В такой день, как сегодня, можно видеть вечность".

"Песчаник, насколько хватает глаз", - сказал Дейв и взъерошил свои блестящие черные перья.

"О, смотри, скорпион. Хочешь?" сказал Иезекииль.

"Нет, спасибо, я уже поел. Кроме того, я сомневаюсь, что скорпион будет сильно беспокоиться о том, чтобы стать моим обедом".

"Вы так сочувствуете низшим формам существ среди нас".

"Я могу позволить себе сочувствие, когда он полон", - сказал Дэйв. "А когда на пустом месте, то не очень".

"Вы всегда щедры по отношению к сельскохозяйственным животным".

"Ну да, сочувствие к низшим существам среди нас".

Пока одомашненные сельскохозяйственные животные, две породы овец, козы, джерсейская корова и гнедая кобыла, паслись на пастбище, другие, в основном свиньи, укрывались от полуденного солнца вдали от обезумевших стад, отар и стаек, отдыхая на берегу пруда в относительном покое. Дорога шла на север и юг, разделяя мошав пополам, и на этой стороне дороги мусульманам из соседней египетской деревни не нравилось зрелище грязных свиней, принимающих солнечные ванны.

Мел, священнический мул, шел вдоль ограды, стараясь не упустить из виду двух ортодоксальных евреев, которые пробирались через мошав по песчаной дороге, как они часто делали во время своих ежедневных прогулок. Дорога шла параллельно между главным пастбищем с одной стороны и молочной фермой с другой.

"Еврей, свинья, какая разница?".

"Ну, если только они соблюдают кошерность".

"Помяните мое слово, однажды эти свиньи станут нашей погибелью".

"Ерунда", - ответил тот, кого звали Леви.

"Из всех мест на земле, где можно разводить свиней, Перельман выбрал именно это - с Египтом на западе и сектором Газа на севере. Это место - ящик с зажигательной смесью", - сказал друг Леви Эд.

"Деньги, которые Перельман зарабатывает на экспорте в Кипарис и Грецию, не говоря уже о "Дворец свинины Харви" в Тель-Авиве, делают мошав прибыльным".

"Мусульманам не нравится, когда свиньи валяются в грязи", - сказал Эд. "Они говорят, что свиньи оскорбляют Аллаха".

"Я думал, что мы оскорбляем Аллаха".

"Мы - мерзость".

"Шалом, свинопасы", - позвал кто-то. Два еврея остановились на дороге, как и мул, пасшийся прямо за оградой. К ним подошел египтянин. На нем был простой головной платок и белая хлопчатобумажная одежда. "Эти свиньи, - указал он, - эти грязные свиньи станут вашей погибелью. Они оскорбляют Аллаха, оскорбляют Мухаммеда, короче говоря, они оскорбляют наши чувства".

"Да, мы согласны. Это проблемы".

"Беда?" - сказал египтянин. "Просто посмотри, что такое беда". Вдоль глинистого берега пруда большой белый, или йоркширский, кабан выливал мутную воду на головы других свиней, барахтавшихся в грязи. "Что это?"

"Это то, чего мы сами не видели".

"Это не свиньи или сельскохозяйственные животные, эти звери. Это злые духи, джинны, из пустыни. Они приведут к разрушению этого места вокруг вас. Они - мерзость. Убейте этих зверей. Выжгите их зловоние с земли, или это сделает Аллах. Ибо такова воля Аллаха, и она восторжествует".

"Да, но, боюсь, мы не сможем вам помочь", - сказал Леви. "Видите ли, это не наш мошав".

"Мы просто прохожие", - сказал Эд.

"Аллаху Ахбар!" Египтянин повернулся и пошел вверх по выжженному солнцем склону, разделявшему две страны. Только забор отделял израильскую ферму размером в 48 гектаров от суровой, продуваемой всеми ветрами Синайской пустыни. Достигнув гребня холма, египтянин скрылся в своей деревне.

"Обречен", - сказал Эд. "Он прав. Мы все обречены. Из всех мест на земле, где можно выращивать свиней, этот свинопас, этот мошавник Перельман, выбрал это место".

"Смотри", - сказал Леви. "Кем он себя возомнил, Иоанном Крестителем?"

"Боюсь, это беда", - сказал Эд. "Это мерзость".

На полуденном солнце, перед Богом и всеми, кто мог видеть, Большой Белый стоял прямо, а из пруда на голову желтоперым цыплятам упал кусок мокрой грязи - "Болото! Болото!" - закричала курица, утопая в грязи по самый клюв. Животным на ферме Большой Белый был известен как Говард Креститель, Совершенный, и почти во всех отношениях. Когда двое мужчин вышли за границы фермы, мул повернул к оливковому дереву, возвышавшемуся посреди главного пастбища. Овцы породы бордер-лейстер и лузейн паслись среди небольших рожковых и оливковых деревьев, а козы грызли колючую траву, росшую вдоль верхних террасированных склонов, которые помогали экономить воду.

В центре пастбища паслись Блейз, джерси, и Беатрис, гнедая кобыла. "Боже мой, Беатрис", - сказал Блейз. "Стэнли, конечно, пронюхал о тебе".

"Он такой выпендрежник", - сказала Беатрис. "Только посмотрите на него".

На огороженной площадке за белым шлакоблочным сараем черный бельгийский жеребец тявкал, скулил и вышагивал во всем своем великолепии и развязности. Это был крупный конь с широкими плечами, ростом 17 рук или, как предпочитали священники из местных церквей, 17 дюймов.

"Как ты думаешь, он знает, что ворота были открыты?" сказал Блез.

"Это не имеет значения. Просто посмотрите на всех этих людей. Кто сказал, что люди богоподобны?"

С гребня холма из коричневого песчаника мусульманские мужчины и мальчики с нетерпением наблюдали, как деревенские женщины прогоняли молодых девушек. В то время как на израильской стороне евреи и христиане, а среди них монахи из близлежащих монастырей, все любили парад. Стэнли не разочаровал. Он поднялся на мускулистые задние ноги и ударил ногой по воздуху, демонстрируя свое мастерство и массивный член, с которого капала влага, сея семя в землю под собой для всех, кто видел, а таких было много. Толпа аплодировала, когда Стэнли фыркал и расхаживал по сараю. "Если Мэнли Стэнли хочет пощеголять и выставить себя на посмешище, он сделает это без меня".