Седагет Керимова - Когда грустят горы

– Откуда мне знать? – недовольно ответил братишка, расстроенный тем, что останется без портфеля.

– Ты знаешь все! Ну-ка быстро говори, зачем я чуть свет понадобился Ими?

Багаудин разревелся.

– Смотри у меня, БатI… Нечего тут нюни распускать. А то пройдусь по тебе разок! – пригрозил Абумуслим. – У меня и так туман в голове…

Рыдания Багаудина стали громче.

В это время открылась дверь и вошла красивая полная женщина. Это была Рагуят, жена Ими, которую все дети коротко называли Мис 5.

– Мис, зачем Ими зовет меня? – угрюмо спросил у нее Абумуслим.

Ракуят странно посмотрела на него и, прикусив указательный палец правой руки, покачала головой. Это означало: плохи твои дела…

У Абумуслима екнуло сердце. Он хотел было расспросить Мис о происходящем, но тут ее позвали с улицы. Как только она ушла, побледневший Абумуслим вскочил, быстро натянул брюки, застегнул рубашку и вышел на веранду.

С полукруглой веранды на втором этаже вся улица перед их домом просматривалась как на ладони. Абумуслиму показалось, что в тени трех старых черешен собрался весь род Мурадовых: отец – Ханмурад, трое братьев отца и их сыновья молча сидели в ряд. Здесь же были и вчерашние музыканты. «Онито здесь зачем?» – с тревогой в сердце подумал Абумуслим. Увидев только что вошедшего во двор арачи Халидина, всеми любимого за его мастерство танцевать и следить за порядком на деме (кусарцы говорили, что его ногами шайтан отплясывает), Абумуслим совершенно сник.

Он бросил испуганный взгляд в сторону Ими. Шахмурада, самого старшего из братьев, все дети называли просто «Ими», остальных же величали по имени: Гюльмурад ими, Пирмурад ими, Ханмурад ими. Богатырски сложенный, с закрученными густыми усами, рано поседевший Шахмурад ими был подобен ожившей скале. У него было большое сердце. Он был человеком, радеющим за село, гордящимся его людьми, проявляющим заботу о родственниках. Его уважали все, от мала до велика. И в горести и в радости не обходились без него, даже сельские аксакалы всегда советовались с ним.

___________________________________________

5. Мис – сокращение от слова «имидин свас» – жена брата отца.

На всех торжествах, проходивших в Кусарах, самое почетное место предоставляли ему. Живущие в дальних краях родственники, приезжая в район, в первую очередь навещали Ими. Абумуслим, как и все остальные, тоже искренне почитал его. Месяц назад, вернувшись из Баку после завершения первого курса института, он в первую очередь проведал Ими.

Не только братья, но и их семьи, и другие родственники во всем прислушивались к Ими, никто не позволял себе прекословить ему. А для Ханмурада, отца Абумуслима, самого младшего из братьев, каждое слово Шахмурада было законом.

В роду Мурадовых бытовал обычай: перед семейными торжествами или же в спорных случаях они организовывали семейный совет, после чего действовали сообща. Вот так же, как и сейчас, собирались у того или иного из братьев и обсуждали важные семейные вопросы.

«О Аллах, что же случилось? – думал Абумуслим. – Почему дяди собрались здесь? И для чего я им понадобился?» Сердце у него колотилось, по телу струился горячий пот. Некоторое время он постоял на трясущихся ногах, не зная, как поступить, а потом, наконец, решился – будь что будет. И спустился во двор.

– Доброе утро! – неуверенно поздоровался он со всеми и стал перед Ими. «Что же со мной теперь будет?..»

У Ими была привычка: когда он сердился, то подкручивал свои усы. Вот и сейчас он делал это. Быстрые и ловкие движения пальцев его правой руки говорили о том, что он явно не в духе. Абумуслим заметил это, и его охватила неудержимая дрожь, но он постарался не выдать себя и выглядеть перед дядей спокойным.

На его приветствие никто не ответил, что лишило его остатков самообладания. Он не осмеливался даже поднять голову и посмотреть кому-либо из них в лицо.

– Ты звал меня, Ими? – с трудом, дрогнувшим голосом, выдавил он из себя.

Как приветствие, так и вопрос его повисли в воздухе. Значит, он что-то серьезное натворил. «Теперь всё! – ужаснулся он. – Мне конец!»

Вдруг Ими повернулся к музыкантам, раздался его властный голос:

– Играйте!

Не успел он произнести эти слова, как музыканты начали играть быструю музыку. Ими искоса сердито взглянул на Абумуслима и резко сказал:

– Танцуй!

Не ожидавший ничего подобного Абумуслим ошеломленно посмотрел на него и замер. А потом испуганно, с дрожью, произнес:

– Зачем?

Голос Ими зарокотал, как гром:

– Танцуй, я тебе говорю! Вчера ночью ты разошелся оттого, что тебе не выпало очереди танцевать. Теперь можешь танцевать, сколько душе угодно. Танцуй! Гаси пыл своего сердца!

Абумуслиму показалось, что грянул гром и сверкнула молния… Будто все ледники Шахдага обрушились на него! Боль так пронзила его тело, словно в него воткнулись сотни стрел. Земля ушла из-под ног, он пошатнулся…

Ему разом вспомнилось все, что произошло вчера ночью на танцах. Перед глазами промелькнуло, как он ухватил за грудки арачи Халидина и обвинил его в том, что тот пропустил его очередь… Затем оказался в центре танцевальной площадки… По том бросился в драку с музыкантами… Ударом кулака повалил на землю когото из парней …

– Не выводи меня из себя! – донесся до него грозный голос Ими. Этот голос приказывал, и противиться ему не было никаких сил. Губы Абумуслима дрожали, ноги удавалось передвигать лишь с неимоверным трудом – они будто вросли в землю. Но он раскинул руки и начал танцевать…

– Живее, я сказал! – подстегнул его звенящий металлом голос.

Как ненавидел себя Абумуслим теперь! Гордость кусарских свадеб, известный своим блистательным танцем, любитель отплясывать на демах, сейчас он презирал и себя, и танцы. Лицо его пылало, в глазах плыл багровый туман, мысли больно жалили… Тот же подстегивающий голос рвал ему душу:

– Не жмись, танцуй от души!

Но разве здесь дем? Как в удовольствие танцевать у себя во дворе, перед дядями, да еще и без причины? Прыгать обезьяной… Народ его засмеет…

Провалиться бы ему сквозь землю! Еще чуть-чуть – и он рухнет на землю и разревется, как ребенок, на глазах у всех… Кто знает, как далеко расползутся сплетни об этом… Ох, как будут потешаться над ним друзья! А уж как девушки распустят языки! Абумуслим танцевал минуту или даже меньше, но ему показалось, что это длилось бесконечно. Он не поднимал головы, не осмеливался взглянуть в лицо ни одному из сидевших. Но вдруг взгляд его упал на Багаудина. Он увидел не самого Багаудина, а только его полные слез глаза. Братишка стоял поодаль от сидевших взрослых, и вид у него был потерянный. Ему до боли обидно было видеть положение, в котором оказался старший брат Абумуслим, который всегда казался ему подобным Шарвили 6.