Ольга Лесняк - Письма к Элизе. Пока пишешь – живёшь

– Бог мой! Ты тот самый мальчик, который прочёл мою сказку и написал мне?!

– Да, это я!

– А как ты меня нашел?

– На Вашей страничке в Интернете написан город, а тут уж я поспрашивал – Вас все знают.

Мальчик перестал копаться в рюкзаке и явно ожидал приглашения войти.

– Проходи…

Элиза, как во сне посторонилась, и Фрэнки осторожно переступил порог дома.

– Чего же ты хочешь, Фрэнки? Автограф?

– Это, конечно, тоже неплохо, но у меня есть Ваше письмо. По-моему, это лучше автографа…

– Логично. Тогда зачем ты приехал?

Элиза понимала, что задавать такой вопрос невежливо, но решила выяснить сразу.

– Я хочу у Вас пожить… – с опаской произнёс Фрэнки и на всякий случай надел рюкзак.

Элиза подумала, что ослышалась.

– Пожить?

– Ну, да… Я поссорился с мамой и папой, а Вы написали мне такое хорошее письмо… Я решил, что мы теперь друзья!

Голос мальчика дрогнул, но Элиза не собиралась сдаваться без боя.

– Послушай, Фрэнки, вежливость – это не дружба. Мне понравились твои письма, и я ответила. Вот и всё. Я старалась быть любезной, не более того.

Мальчик опустил голову, и Элиза поняла, что он пытается скрыть слёзы. Не представляя, как утешить ребёнка настолько, чтобы он убрался восвояси, она решила предложить ему попить.

– Хочешь сока?

Фрэнки расценил сказанное как приглашение.

– Конечно! – мальчик поднял к писательнице счастливое ещё незаплаканное лицо, и рюкзак снова пополз с плеч.

Элиза поняла, что совершила ещё одну ошибку и с досадой махнула рукой.

– Идём за мной!

Бодрые шаги Фрэнки раздались за спиной Элизы.

Пока он пил сок, крепко держа двумя руками огромную кружку, Элиза судорожно пыталась найти выход. Она прекрасно понимала, что не может просто так выставить маленького мальчика за дверь, но и обзаводиться жильцом она не собиралась. Тем временем Фрэнки допил и осторожно поставил кружку на стол.

– Спасибо! – На здоровье!

«Нужно было дать ему кастрюлю сока» подумалось Элизе, которой так и не пришло в голову ничего путного. И тут её осенила, как показалось, спасительная мысль.

– Фрэнки, давай позвоним твоим родителям! Они наверняка волнуются.

– Вы понимаете, я был так расстроен, что оставил сотовый дома.

– А живёшь ты, насколько я знаю, не близко…

– Да, я сюда три дня добирался! А номера телефонов я на память не помню.

– Хотя бы в Интернете твои родители зарегистрированы?

– Они такой ерундой не занимаются. Им некогда.

– Вот как! Чем же они заняты?

– Они изобретают новые технологии…

Можно, конечно, было обратиться в полицию – пусть ищут адрес, но Элиза не любила затевать шум. А самое главное – писателю, который с некоторых пор поселился в ней, ужасно захотелось узнать, чем кончится эта история.

– Придётся написать твоим родителям письмо и попросить приехать за тобой. Адрес-то хоть домашний помнишь?

– Пожалуй…

Элиза с грустью поняла, что быстро от мальчика не отделаться.

*****

К удивлению, Элизы Фрэнки почти ничего не смыслил в компьютерах, не увлекался телевизором, а потому много читал и умел думать.

История бегства Фрэнки была похожа на тысячи других – поссорился с родителями, его поругали, он ушёл. Фрэнки сознался Элизе, что не так уж он и рассержен на родителей, но уж очень хотел познакомиться с любимой писательницей.

Родителям мальчика Элиза написала сдержанное успокаивающее письмо и попросила поторопиться с приездом, хотя она вынуждена была признаться самой себе, что мальчик очень удобен в быту. Он добровольно взялся убирать в доме и всячески старался доказать свою полезность.

Теперь поход Элизы за покупками напоминал заготовку продуктов для царского двора. Впереди шествовал Фрэнки с большой сумкой и длинным подробным до занудства списком покупок, составленным накануне. Первая десятка считалась необходимой, и за исполнением этих пунктов мальчик следил особенно придирчиво. Дальше следовали «необязательные полезности» и замыкали список «бесполезности». За эту часть отвечала Элиза.

Элиза шла позади Фрэнки налегке – в её обязанность входил выбор магазина. Хотя выбирать особенно было не из чего – местный супермаркет, пекарня и фермерская лавка. Супермаркеты Фрэнки презирал и отдавал предпочтение фермерской лавке и частной пекарне. Элиза напротив, с трудом отличала покупной хлеб от домашнего.

В булочной Фрэнки первым делом пробовал специальной лопаточкой каждый хлеб на прилавке, а потом деловито интересовался у продавца, что это за выпечка. Худощавый Питер, похожий скорее на табачника, нежели на человека имеющего дело с тестом, всегда с охотой объяснял мальчику, что к чему. С Элизой, вечно погружённой в свои мысли, ему никогда не удавалось перекинуться и парой слов.

– А сюда я добавил немного корицы…

– Ко-орица в овощном хлебе?

– Совсем немного. Вот попробуй!

Питер отщипнул пёстрый кусочек с румяной корочкой и протянул Фрэнки.

– Вкусно, но мы, пожалуй, возьмём вот эти булочки с перцем и слоёный хлеб.

– Хороший выбор, – довольно кивнул булочник.

После булочной Фрэнки повёл Элизу в продуктовый магазинчик, где поставщиками были местные фермеры. Здесь они запаслись овощами и фасолью, потому что юный помощник считал эти продукты полезными.

Они затормозили возле супермаркета, пока мальчик скрупулёзно подсчитывал сумму покупок.

– Фрэнки, ну, давай купим что-нибудь вредное.

– Нет, у нас на это мало денег.

– Ты – страшный упрямец. Я тебя сама отвезу твоим родителям.

– Так нечестно! Это шантаж!

– Извини, но ты меня вынудил.

– Ладно, – пробурчал Фрэнки. – Идите в магазин, купите нам мороженое.

– Нам? Я не ослышалась?

– Должен же и я получить пользу от Вашей невоздержанности.

– Хм! Невоздержанность… Здорово сказано о любви к сладкому.

Упрямец Фрэнки демонстративно остался у входа магазина, рассеянно блуждая взглядом по брошенным на улице тележкам. Сумка примостилась у его ног. Элиза решила, что оставила парня в надёжной компании.

Глыбы холодильных камер настойчиво манили заглянуть в их прозрачное брюхо… Элиза азартно принялась исследовать россыпи сладких самоцветов.

– Простите, я Вас снова отвлекаю, – предположил кто-то несмело, и голос показался Элизе знакомым.

– Эдвард, это Вы!

Элиза заметно смутилась. Возможно Эдвард истолковал смущение, как знак симпатии, но на самом деле она не желала иметь свидетелей своей давней слабости – чревоугодия. Сама Элиза утешала себя мыслью, что она – гурман. Фрэнки бескомпромиссно называл это обжорством.

– Вы мороженое любите? – неожиданно для себя спросила Элиза.

– Я предпочитаю более плотные блюда.

– Я тоже, – с готовностью поддержала Элиза. – Но этот скорей всего не позволит купить ничего стоящего.