Мэй Е - Песенные палочки

Фан Ло пошла к мосту, нависавшему над горными уступами. Его полотно плавно перетекало в тянувшуюся вдоль реки эстакаду – это была самая длинная улица в городе. Склонившись с моста и глядя на воды Янцзы, прохожий сначала ощущал не мощь великой реки, а только собственную незначительность. Люди на причале, садившиеся на корабль или спускавшиеся на берег, тоже казались маленькими, как муравьи. Чайная стояла у моста. Уже при входе посетитель проникался безмятежностью уездного городка. Люди, сидевшие внутри за столиками, пили чай, откинувшись на спинки стульев и слушая, как человек у окна играл на хуцине [11] Хуцинь – старинный струнный смычковый музыкальный инструмент. Состоит из небольшого скругленного корпуса, к которому прикреплен длинный гриф. Количество струн составляет от двух до четырех. мелодию «Скаковая лошадь». Сильный, яркий звук инструмента напоминал топот конских копыт.

Немолодой уже человек с чайником в руке, прихрамывая, подошел к Фан Ло и шепотом пригласил ее сесть, предложив чашку раннего чая. Она кивнула, а когда хуцинь отзвучал, похвалила мастерство исполнителя и, привстав, спросила у музыканта:

– Простите, это вы наставник из дома культуры?

Мужчина, игравший на хуцине, поднял голову и с улыбкой указал на хромого старика, который неторопливо заваривал для Фан Ло чай:

– Вот он.

– Вы приехали, чтобы увидеться с Ша Лу? – поинтересовался старик.

Фан Ло не ожидала такого вопроса:

– Откуда вы узнали?

– Город маленький, но такой большой, – уклончиво ответил тот.

Люди в чайной, похоже, знали Ша Лу, потому что наперебой заговорили:

– Ша Лу? Да он давно вернулся к себе в Лунчуаньхэ!

Возможно, такова особенность жителей побережья Янцзы: обитатели маленького городка сердечны и словоохотливы, говорят громко, перебивая друг друга, а если рядом с ними окажется приезжий, они стараются еще усерднее.

Они много раз видели Фан Ло по телевизору и знали, что их группа приехала сюда на съемки. Они сообщили ей, что именно наставник, всю жизнь занимавшийся народными песнями, отыскал Ша Лу в горах. В молодости он ходил по деревням, собирая образцы местного фольклора, и составил несколько десятков сборников народных песен. Его, казалось, не волновали ни деньги, ни жилищный вопрос.

– Это из-за народных песен и сказок у нашего наставника ноги хромые, – объяснил музыкант, игравший на хуцине. – Он как-то раз поехал в Лунчуаньхэ собирать песни жителей гор, свалился с утеса и чуть не погиб. Ему повезло – его спасла сестрица Семечко. Это его жена.

– Это уже позже произошло, – сказал старик, наливая всем чай. – Вы поменьше болтайте, а то наша гостья из Пекина потом над вами посмеется.

Фан Ло слушала их и улыбалась. Повседневные заботы – а их всегда был бесконечный ворох – сразу отступили далеко-далеко. Перед ней стояла чашка с ранним чаем из почек листьев, собранных до праздника Цинмин [12] Цинмин – весенний праздник поминовения усопших, сопровождающийся посещением и уборкой кладбищ для выражения почтения к предкам. Отмечается через 105 дней после зимнего солнцестояния, в европейском календаре зафиксирован под постоянной датой и приходится на 5 апреля. . От чашки шел пар. После первого глотка оказалось, что чай совсем не крепкий, но на вкус чистый, мягкий, даже сладковатый.

Видя, что наставник с чайником в руках собрался выходить из кухоньки, Фан Ло тихонько туда зашла. Помещение было длинное, но узкое и потому тесное, плита протапливалась углем; на огне стоял чайник – его протирала пожилая женщина в фартуке, и он блестел, словно начищенное медное зеркало. Заслышав шаги, старушка подняла голову и, увидев Фан Ло, улыбнулась. Ее лицо с большими глазами, окруженными сетью тонких морщинок, имело овальную форму, как семечко, и излучало спокойствие. В молодости она, вне всякого сомнения, была очень красивой.

Наставник обернулся, заметил Фан Ло и торопливо сказал:

– Эй, да здесь жарко и дымно, выбирайтесь-ка отсюда и садитесь в зале!

Он посторонился, чтобы пропустить ее к выходу. Фан Ло уже направлялась в сторону двери, как вдруг услышала слова женщины, обращенные к наставнику:

– Ша Лу в Лунчуаньхэ, в деревне Мапинцунь.

Фан Ло обернулась, но старушка по-прежнему протирала чайник.

– Нужно вернуть Ша Лу его песенную палочку, – сказала она.

– Зачем ты ей это рассказываешь? – с недоумением спросил старик.

Он вывел Фан Ло из кухоньки и усадил возле окна, которое выходило на реку, а потом вздохнул:

– Не принимайте всерьез старухину болтовню.

– Это она сестрица Семечко? – поинтересовалась Фан Ло.

– В молодости ее так звали, – ответил наставник. – Она по соседству с Ша Лу жила – вот и вспоминает его постоянно.

– Ша Лу выступал в одной из наших программ, – поделилась с ним Фан Ло. – Мы на него возлагали большие надежды, но он исчез прямо перед выступлением. Только записку оставил, что потерял какую-то песенную палочку. Что это такое? Что-то ценное?

– Может, для кого и ценное, но это просто деревянная палочка. Может, для кого и не ценное, но иные готовы жизнь за нее отдать!

Старик налил Фан Ло еще чая, поднес ей тарелку риса. Он не был таким разговорчивым, как другие жители городка, и просто отвечал на вопросы, когда его спрашивали.

За окном виднелись величественные горные массивы, сквозь них через ущелья проталкивалась бурная река. Горы таинственно молчали. Что же таится в их глубине? Поколения сменяют поколения, исчезают без следа – что они приносят, что забирают с собой? Кто даст ответ?

– Далеко ли отсюда до Лунчуаньхэ? – тихо спросила Фан Ло.

Старик бросил на нее быстрый взгляд.

– Вы хотите туда поехать? Вряд ли вам там обрадуются.

И неожиданно добавил:

– Я раньше к Ша Лу чуть не как к сыну относился, но шесть лет назад он со мной разругался.

– Как? – удивилась Фан Ло. – Но те песни, которые вы записали… Разве их не Ша Лу поет?

– Нет, не он, это я много-много лет тому назад записывал его отца. Вот кто настоящий наставник и знаток этих песен!

Тон у старика стал каким-то подавленным:

– Ша Лу совсем такой, как его отец. Немного странный, вроде и хороший, если так посмотреть, но как шлея под хвост попадет, ничем из него дурь не выбьешь. Мы уже несколько лет не общаемся, я о нем только от других узнаю.

Тут Фан Ло поняла, почему в эти дни ей казалось, будто песни Ша Лу в записи звучат не совсем так, как в Пекине. Голос был более хриплым, но и более мелодичным. Она даже подумала, что это из-за звукозаписывающего оборудования. И тогда она сказала:

– Наставник, спасибо, что столько всего рассказали мне о Ша Лу. Но я вас еще кое о чем попрошу.

Старик бросил на нее настороженный взгляд.

– Я слышала, – продолжала Фан Ло, – что у вас тоже есть песенные палочки. Можно на них посмотреть?