Марк Хэддон - Повод для беспокойства

– Я рада, – сказала Сара.

– За Рэя или за Эда?

– За Рэя. И за тебя.

Они помолчали, постепенно расслабляясь после трудного разговора.

– Кстати, как поживает твой младший братишка? – поинтересовалась Сара. – Сто лет его не видела.

– Прекрасно. Купил дом в Хорнси. Честно говоря, я сама его почти не вижу. Встречается с хорошим парнем. Ну, знаешь, такой приятный, хорошо приспособленный к современной жизни молодой человек. Впрочем, увидишь их на свадьбе.

Они посидели еще немного, наблюдая за Джейкобом, устроившим воздушный бой между Человеком-пауком и синим плюшевым осьминогом.

– Я поступаю правильно, – убежденно сказала Кэти.

– Вот и славно, – ответила ей Сара.

Джин вернулась домой в четыре часа. Посиделки с Урсулой, как обычно, сотворили чудо. Выходка Джейми благополучно забылась, а Джордж очень обрадовался ирландскому рагу на ужин, за которым они дружески беседовали о предстоящем событии.

– Интересно, кому-нибудь вообще нравятся избранники собственных детей? – Он провел корочкой хлеба по тарелке, собирая остатки соуса.

– Муж Джейн Райли показался мне очень славным.

Кто такая Джейн Райли? Как женщины ухитряются всех помнить? Они заходят в комнату, полную народу, и впитывают информацию: имена, лица, дети, работа. Мужчины так не могут.

– На вечеринке у Джона с Мэрилин. Высокий парень, которому оторвало палец каким-то станком.

– А, да. – Что-то такое он теперь вспомнил. – Бухгалтер.

– Геодезист.

Помыв посуду, Джордж удалился в гостиную, прихватив «Врага Шарпа», и прочел последние двадцать страниц. «Этой зимой погибли двое. Тот, волосы которого разметались на снегу возле Ворот бога, а теперь этот. Обадайя Хейксуилл мертв и лежит в гробу». Появилось искушение начать новую книгу из подаренных на Рождество, однако по здравом размышлении Джордж решил, что надо сначала переварить прочитанное. Он включил телевизор и нарвался на документальный фильм о последних месяцах жизни человека, умирающего от рака.

Джин отпустила язвительный комплимент его отвратительному вкусу и удалилась писать письма. Он бы с удовольствием выбрал что-то другое, но не нашел ничего интересного. К тому же документальные фильмы хотя бы чему-то учат. Всяко лучше, чем слюнявая мелодрама из жизни парикмахерской.

Парень на экране слонялся по саду, курил и проводил много времени на диване под клетчатым шерстяным пледом, присоединенный к трубкам. Скучно и совсем не оптимистично. Больной вышел во двор и начал кормить кур. Видно было, что ему тяжело наклоняться.

Джин привередничает. Конечно, не каждый захочет почитать на сон грядущий «Как мы умираем», зато она увлекалась историями про людей, которых похитили в Бейруте, или тех, кто прожил два месяца на спасательном плоту. С другой стороны, человек рано или поздно умирает, а умение отпугивать акул пригодится в жизни далеко не всем. Большинство знакомых Джорджа считали, что будут жить вечно. Судя по тому, что случилось с Бобом, он понятия не имел, что произойдет с ним через пять секунд, не то что через пять лет.

Парня в телевизоре привезли на море. Он посидел в шезлонге, замерз и вернулся в машину. Наверное, хорошо умереть во сне. Только ведь это выдумка родителей, которые не хотят, чтобы дети слишком тяжело переживали смерть бабушек, дедушек и хомячков. Если кто-то и умирает во сне, то обычно после долгой и мучительной борьбы за жизнь.

Джордж предпочел бы уйти быстро. Он был не из тех, кому нужно время, чтобы помириться с детьми и показать жене, где находится запорный кран. Лично он хотел бы, чтобы свет погас без предупреждения и без тягостных прощаний. Умирать и так тяжело, почему он должен облегчать жизнь всем остальным?

Во время рекламной паузы он улизнул на кухню и вернулся с чашкой кофе. Парень на экране, судя по всему, доживал последние недели. Он уже почти не вставал с дивана и часто плакал по ночам. Если бы Джордж выключил телевизор на этой печальной ноте, ничего бы не произошло. Однако он не выключил. И когда кошка несчастного страдальца запрыгнула на клетчатый плед, чтобы ее погладили, кто-то будто открыл дверцу в голове Джорджа, засунул туда руку и вырвал целую связку очень важных проводов.

Он почувствовал дикую слабость, его прошиб пот. «Я умру. Может, не в этом месяце. И даже не в этом году. Но все равно когда-нибудь умру. И я не могу выбрать, когда и как это произойдет».

Пол провалился, на его месте разверзлась огромная черная дыра, уходящая в бесконечность. Джордж с ужасающей ясностью понял: все люди веселятся на летнем лугу, окруженном темным непроходимым лесом, в ожидании мрачного дня, когда их уволокут во тьму и зарежут. Господи! Как он не замечал этого раньше? И как не замечают другие? Почему они не воют от ужаса? Как могут жить, не осознавая этого? И как живут дальше, однажды осознав?

Джордж даже не понял, каким образом очутился на четвереньках между креслом и телевизором, качаясь взад-вперед и издавая звуки, похожие на мычание. А что, если набраться смелости, спустить брюки и посмотреть на болячку? Внутренний голос говорил ему, что там ничего не изменилось. Другой голос нашептывал, что на месте опухоли зияет кишащая червями разверстая рана. А третий, самый настойчивый, уверял: что бы он ни увидел, это не имеет никакого отношения к новой, гораздо более страшной проблеме, чем состояние его кожи.

Джордж не привык занимать свой ум взаимоисключающими мыслями и даже испугался, не лопнут ли глаза от такого напряжения. Он сделал попытку вернуться в кресло, хотя бы ради приличия, и не смог, словно овладевшие им ужасные мысли принес некий свирепый ветер, от которого частично защищала мебель. Джордж продолжал раскачиваться взад и вперед, стараясь мычать как можно тише.

Остановившись у дома Кэти, Джейми собрался с духом. В школе было дерьмово, зато просто. Достаточно знать таблицу умножения, держаться подальше от Грега Паттершелла и рисовать карикатуры на миссис Кокс, наделяя ее клыками и крыльями, как у летучей мыши. В тридцать три года этого мало. В школе почему-то не предупредили, что сама задача – быть человеком – становится с годами все сложнее. Ты можешь говорить правду, вести себя вежливо, принимать во внимание чувства других людей – и все равно не видеть от окружающих ничего, кроме дерьма. Будь тебе девять лет или девяносто девять.

В колледже Джейми встретил Дэниела – своего первого постоянного партнера. Эйфория длилась недолго – скоро он понял, что живет с ограниченным фанатом «Блэк Саббат». Джейми стал задумываться, не сделан ли он сам из того же теста, и понял, что клеймо сексуального изгоя в глазах добропорядочных бюргеров Питерборо не делает его интереснее и круче.