Рейнбоу Рауэлл - Элеанора и Парк

– Шоколадками называют черных. Это если речь о негре. И мне так кажется, это не комплимент.

– А твой народ из джунглей, – откликнулся Кэл, ткнув пальцем в сторону Парка. – «Апокалипсис сегодня» [23] «Апокалипсис сегодня» – культовый фильм Фрэнсиса Копполы, в основе которого тема войны во Вьетнаме. . Типа того?

– Пригласи-ка ты Ким на свидание, в самом деле, – сказал Парк. – Пожалуй, это неплохая идея.

Элеанора не собиралась сражаться за книгу Каммингса [24] Эдуард Эстли Каммингс – американский поэт первой половины XX века. , словно это была последняя кукла-капустик [25] «Куклы-капустики» – популярная серия мягких кукол. . Она нашла свободное место в секции афроамериканской литературы.

Вот еще одна гребаная фигня в этой школе. Большинство ребят здесь были чернокожими, но большинство в ее классах с углубленным изучением – белые. Они приезжали на автобусах из Восточной Омахи. А белые ребята из обычных классов ехали с другой стороны. Элеанора хотела попасть в еще какие-нибудь классы с углубленным изучением. Она мечтала, чтобы существовал такой класс по физкультуре.

…Можно подумать, ее взяли бы в этот класс. Скорее уж – в класс лечебной физкультуры. Со всеми прочими жирными девочками, не способными сделать приседания.

В любом случае отличники – черные, белые и азиаты – вели себя гораздо пристойнее. Может, в душе они и были такими же моральными уродами, но боялись угодить в неприятности. Или, возможно, они были уродами, но тренировали вежливость – и уступали места пожилым людям и женщинам.

Элеанора ходила в классы отличников по английскому, истории и географии, но весь остальной день проводила в психушке. В буквальном смысле. В школе для придурков. Похоже, нужно как следует вкалывать в «умных» классах, чтобы ее оттуда не выперли.

Элеанора начала переписывать в тетрадь стихотворение «Птица в клетке»… Отлично: там была рифма.

Она читала его комиксы.

Сперва Парк решил, что ему померещилось. Парк чувствовал ее взгляд, но всякий раз, когда он косился на нее, Элеанора сидела, опустив голову.

Наконец Парк сообразил: она смотрит на его колени. Не в пошлом смысле – она смотрела в комиксы. Парк видел, как движется ее взгляд.

До сих пор он не представлял, что у человека могут быть такие рыжие волосы и такие темные глаза. Да он и не знал никого с такими огненными волосами и такой белой кожей. А глаза новенькой были темнее, чем у матери Парка, – две черные дыры на лице. Звучит жутковато, но, вообще-то, это выглядело отнюдь не плохо. На самом деле, возможно, глаза – это самое красивое, что у нее было. Иногда она напоминала Парку Джину Грей [26] Джина Грей – супергероиня Вселенной «Marvel Comics». – когда та использует телепатию, ее рисуют со странными нечеловеческими глазами, сплошь залитыми чернотой.

Сегодня Элеанора надела необъятную мужскую рубашку с узором из ракушек. Ворот, видимо, был просто огромным, поскольку Элеанора отрезала его, и там все разлохматилось. Волосы она перевязала мужским шейным платком – словно длинной лентой. Элеанора выглядела нелепо.

И она заглядывала в его комиксы.

Парк не мог отделаться от мысли, что надо бы что-нибудь сказать ей. Пусть даже просто «привет» или «извини». Но он уже слишком далеко зашел в своем молчании – они не сказали друг другу ни слова с той первой встречи, когда Парк рассердился на нее. И теперь все было странно. Окончательно и бесповоротно странно… Час в день. Тридцать минут по пути в школу, тридцать минут обратно.

Парк ничего не сказал. Он просто раскрыл комиксы шире и стал медленнее переворачивать страницы.

Мама выглядела усталой – гораздо более усталой, чем обычно. Суровой и подавленной. Младшие, вернувшиеся из школы, ввалились в дом, и мать разозлилась из-за какой-то ерунды: Бен и Маус не поделили игрушку. Она вытолкала всех через заднюю дверь – в том числе Элеанору.

Элеанора обалдела от неожиданности. Несколько секунд она стояла на заднем дворе, рассматривая ротвейлера Ричи. Он назвал собаку Тоня, по имени своей бывшей жены. Предполагалось, что она настоящий людоед, эта Тоня – собака, в смысле, но Элеанора никогда не видела, чтобы та хотя бы раз толком проснулась.

Элеанора постучала в дверь:

– Мам! Пусти. Я еще не приняла ванну.

Она всегда принимала ванну сразу после школы, до того, как Ричи возвращался домой. Очень нервирует ситуация, когда в ванной нет двери. Особенно учитывая, что кто-то порвал простыню.

Мать проигнорировала стук.

Младшие убежали на детскую площадку. Их новый дом стоял рядом с начальной школой, куда ходили Бен, Маус и Мэйси, и площадка была прямо за их задним двором.

Элеанора понятия не имела, что теперь делать. Так что она отправилась следом за Беном к игровому комплексу и села на качели. Было прохладно – пора надевать куртку. Жаль, у Элеаноры ее с собой не было.

– А что вы будете делать, когда станет холодно гулять? – спросила она Бена. Брат достал из кармана игрушечные машинки и поставил их на землю.

– В прошлом году папа загонял нас в постель в половине восьмого.

– Боже ты мой! И тебя тоже?.. Почему вы все зовете его папой? – Она подпустила в голос сердитые нотки.

Бен пожал плечами:

– Наверное, потому, что он женился на маме.

– Да, но… – Элеанора провела руками вверх-вниз по цепям качелей и понюхала ладони. – Мы никогда его так не называли. Ты чувствуешь, что он твой папа?

– Не знаю, – равнодушно отозвался Бен. – А как это чувствуется?

Она не ответила, и Бен вернулся к своим машинкам. Пора бы ему постричься. Пшеничные волосы почти касались ворота. Бен был одет в старую футболку Элеаноры и вельветовые штаны, которые мама обрезала, превратив в шорты. Он уже слишком велик для всех этих машинок и детских площадок – одиннадцать лет. Другие мальчишки его возраста играли в баскетбол или тусовались. Элеанора надеялась, что Бен не повзрослеет еще какое-то время. В этом доме слишком мало места, чтобы быть подростком.

– Ему нравится, когда мы зовем его папой, – сказал Бен, выстраивая машинки в ряд.

Элеанора оглядела площадку. Маус играл с детьми, гонявшими футбольный мяч. Мэйси, похоже, ушла с подругами, прихватив с собой мелкого.

Вообще-то, именно Элеанора должна была приглядывать за мелким. Она бы даже не отказалась – лишь бы чем-нибудь себя занять. Но Мэйси не требовалась ее помощь.

– Как это было? – спросил Бен.

– Что было?

– Жить с теми людьми.

Солнце почти коснулось горизонта. Элеанора посмотрела на него.

– Ну… – сказала она. – Ужасно. Одиноко. Лучше, чем здесь.

– Там были другие дети?

– Да. Трое. Совсем маленькие.