Александр Тутов - Эпигоны древней империи

Клинок тускло сверкнул над головой и это было знаком приготовиться к бою. Все указания даны, роли распределены и командиру остается лишь изображать спокойствие. Так хотелось впереди всех броситься в бой, тряхнуть былой удалью, но нельзя, если хочешь выиграть. Опять пришлось начинить баржи и лодки горючей смесью, чтобы поджечь корабли, ибо огонь не самый плохой союзник в умелых руках. Видно не судьба им быстро попасть к столице в стан герцога Андирского, а ведь только все отремонтировали после недавнего пожара.

На излучине появились корабли с черными корпусами, украшенными щитами воинов. Северяне шли на веслах, которые мерно поднимались и опускались, словно были лапками гигантской сороконожки. Итар прикинул сколько может быть врагов и нахмурился. Как ни крути, а там не меньше восьмисот бойцов, причем таких рубак, перед которыми вчерашний сброд из армии герцога не более, чем обычная скотина на бойне.

– Может откупимся? – предложил деревенский староста, – Соберем золото и серебро, может хватит? Давно их не было, ан нет, опять приплыли грабители.

– Пусть жители забирают все ценное и уходят в монастырь. Братия укажет дорогу, а я попробую задержать незваных гостей либо словом, либо мечом, как получится. Только пусть забирают все припасы, поскольку в монастыре после зимы подвалы почти пустые. Уводи людей, быстро! Вон отсюда!

Староста согласно кивнул, а потом рысцой побежал в деревню. Итар еще раз прикинул, сможет ли импровизированное укрепление из камней надолго удержать проход в долину. В лоб штурмовать будут долго, а вот зайти в тыл можно, если знать обходные пути. Неплохо бы эти самые пути перекрыть и тут помог бы Леэд, чтоб он на самом деле провалился в адский котел. Может с него и тех, кто с ним, снять анафему? Поздно. Уже нет времени на такие вещи.

– Передай командорам. Отходим за стену и заваливаем дырку, быстро! У реки пусть остаются только те, кто должен поджечь баржи и лодки по моей команде, – приказал магистр оруженосцу и тот помчался выполнять приказ.

Тем временем «гости» пристали к берегу, не доходя к пристани и начали выгружаться, подчиняясь команде высокого воина в красном плаще, вооруженного массивным двуручным топором. На крыше храма пропела труба, возвещая о том, что мирные жители на пути в горы. Северяне тоже услышали звук и в ответ загалдели, сопровождая свою речь явно непристойными жестами. Дикари, они есть дикари, ничего с этим не попишешь, как бы ни хотелось, а если жадность подавляет чувство самосохранения, то остановить врага почти невозможно.

– К бою, – дал знак Итар, увидев, что нечто среднее между стеной и баррикадой полностью перекрывает проход в деревню.

Враги особо не спешили, все делали нарочито медленно, словно хотели немного поиграть на нервах у невесть откуда взявшихся рыцарей. Для начала они выкатили на дорогу бочку с каким-то пойлом, раскупорили ее и стали пить, вероятно для храбрости. Они так это аппетитно делали, что даже у магистра потекли слюнки, но не просить же порцию для себя. Даже их предводитель принял участие в ритуальном пьянстве, а потом, посчитав, что хватит, разбил бочонок ударами топора. Это вызвало, прилив буйного веселья, что уж совсем не поддавалось логике.

Главарь наконец-то вспомнил о законах чести, предписывающих провести переговоры, а не только показывать свое презрение к смерти. Он передал свое оружие маленькому седому человечку, вероятно жрецу, поправил плащ и направился к баррикаде, как гласили традиции. Итар криво усмехнулся, спрыгнул со скального уступа, чтобы встретить визави лицом к лицу. Рыцарский кодекс также предписывал уважать любого врага, особенно магистру ордена.

– Моя говорить именем Отца Времен! – начал свою речь северянин, на ломаном сагаторском наречии, – Ты есть кто? Моя хочет знать, кого убьет Унгор Косорыл! Моя хочет золота, много золота и корону мой предок, Иргун Членогрыз, разрушитель Андир, поводитесь душ!

– Итар Нага, великий магистр Ордена Света, настоятель монастыря Святой Веты Сагаторской. Здесь ты не найдешь ни золота, ни короны, лишь проклятие на свою голову.

– Старик! – рассмеялся Унгор, – Ты есть не верить слову наш Отец? Корон есть тут! Так сказал сон на камень огонь.

– Когда звенят мечи – разум спит, чтобы проснуться там, где отдыхает Вечность!

– Старик! Моя увидать очень скоро острота твой язык и меч. У тебя есть подумать башка, пока не засверкай лед большой гора!

Итар согласно кивнул, размышляя о том, что выгадал пару часов и, кряхтя, забрался на останец по лестнице, спущенной оруженосцем. И посоветоваться не с кем, разве что со «святой», мычавшей нечто в кругу рыцарей. Какая мимика, какие убедительные жесты, даже слов не надо. Магистр спустился за линию укреплений, присел возле костра, на котором булькал котел со смолой и задумался. В принципе можно будет отступить к пещере, ведущей к монастырю и там на склоне горы обороняться можно до бесконечности, если будет кому.

– Отец Итар!

– Чего тебе? – мрачно ответил командующий, показывая рукой на деревянную колоду рядом, – Присядь, потом некогда будет.

Командор, занявший должность Рисбренда, устроился рядом, достал флягу с травяным отваром и протянул начальству. Напиток оказался горьковатым на вкус, немного хмельным от чего даже зашумело в голове. Перед глазами все поплыло, небо разлилось яркими красками, которые тускнели до тех пор, пока не превратились в сплошную черноту.

– Вяжите его и девку тоже! – рядом, но очень приглушенно раздавались команды, а потом и они слились в едва слышный шепот.

Пленных крепко связали и подвесили на ближайшем дереве, словно необычные плоды для весеннего праздника. Баррикаду начали разбирать, причем делали это быстро, с воодушевлением. Командор недовольно вырвал у ближайшего подчиненного копье, кинжалом отрезал часть подола белого с серебром платья Лжеветы и сделал импровизированный флаг, означавший сдачу в плен. Когда проход оказался достаточно большим, командор-предатель вышел на берег реки, размахивая флагом. В ответ послышались недовольные вопли северян.

Унгор Косорыл оторвался от ковша с пойлом, недовольно встал и сплюнул на землю. Парламентера подвели к предводителю и первой благодарностью была крепкая оплеуха, от которой командор упал на колени.

– Ты есть скотский навоз! – бушевал Унгор, – Моя должна усладить Вечный Отца сражений. Моя недовольна. На колени и это, дрыгай прямо!

Вожак пнул труса под зад сапогом и заставил ползти по лужам и грязи к проходу в деревню. И он двигался, весьма забавно, погоняемый копьем с белой тряпкой, которым орудовал некто, похожий на жреца или монаха. Это жалкое подобие рыцаря плакало, выплевывало изо рта грязь, но не каялось в грехах, видимо считая, что подобная жизнь лучше геройской смерти.