Борис Успенский - Диадохи Мнайдры

Планета была мертва, дальше не куда. Огромный камень в космосе, лишенный атмосферы, изборожденный шрамами метеоритных ударов, сияющий в свете двух солнц радиацией. Светилось здесь все, покрытые стеклянными потеками горы, каменистые плато, кромки глубоких пропастей, скованных космическим холодом. Нагромождения битых камней, в неверном сиянии ледяного полдня, иногда казались причудливыми строениями. А может быть таковыми и были? Фантазии, они и есть фантазии. Всегда хочется видеть то, что хочется. В том то и вопрос, что здесь и смотреть то некому, разве что светилам или цепочке астероидов, бывших некогда луной и болтавшихся в полном беспорядке на орбите. Да, там тоже не было стройности, спокойствия и очень часто космические камни совершали своеобразный суицид, бомбардируя собой мертвую плоть так, что она содрогалась, заполняя кратер застывающей лавой. Даже огонь уступал законам здешнего царства холода и смерти.

Но было здесь нечто, что скрывало в себе тайну. У края глубокой пропасти стояла статуя женщины, сделанная из сверкающего радиоактивным излучением белого камня. Каменное, искусно сделанное неизвестным скульптором лицо было прекрасно, изящные руки поднимались к небу и словно в насмешку радиоактивные частицы превращали лицо в оскаленный череп. Кто ты? Королева Ада, насмехающаяся над грешными душами или может быть грешница, расплачивающаяся за свои грехи? Сколько прошло столетий или эонов, эпох, когда твой прототип полыхал энергией жизни? А кто сказал, что прототип был? Причуды неживого мира не имеют границ и порой могут творить невероятные чудеса.

А это, что тоже чудеса? Видения планеты или нечто реальное? У подножия статуи, опустившись на колени, склонилась стареющая дама со следами былой красоты на лице. Оплывшее тело еще хранило следы гибкости, сочилось силой и энергией, которые медленно уходили прочь, высасываемые мертвым холодом и жестокой радиацией. Это тоже причуда или живое существо? Кто же мог выжить там, где даже умирает камень?

Дама расправила складки пышного оранжевого платья, сверкавшего подобно живому огню, глубже натянула элегантную шляпу с полями, украшенную золотыми перьями, скрывавшую лысую, без волос голову и осмотрелась по сторонам, словно ждала кого-то. Вот уж точно, выжила из ума старуха. Старуха ли? На мгновение женщина преобразилась в гибкую красавицу с высокой грудью, тонкой талией, точеными руками и миловидным лицом, которое обрамляли пышные с медным отливом каштановые волосы. Как же ее имя? Нет не то. Огненно-оранжевая красавица приняла образ женщины иной красоты, высокой, облаченной в невероятно белое платье из целого куска ткани, обернутого вокруг фигуры, от которой и привередливым богиням не было бы стыдно. Даже радиация испугалась этого облика и отступила от серебристых волос, не коснулась печальной красоты лица, не заморозил холод горячих слез, текущих по щекам. А эту как зовут? Нет, и это не то имя. Вета, Фуэго, Азитовал ушли в небытие, сожженные пламенем Рока почти пятьдесят лет назад.

Да, флот заргов, более сотни кораблей, появился неожиданно и превратил Мнайдру в груду развалин. Кипящие воронки поглощали все живое и даже само море вскипело, чтобы загореться парами, уничтожая не только обитателей мира, но и само небо. Это был Армагеддон, в котором погибло все, что могло погибнуть, превращаясь на мгновение в живой факел, рассыпавшийся мельчайшим прахом. Зачем это помнить? Ну, кому-то же надо и помнить хоть что-то, ибо кто сказал, что Феникс не возрождается из пепла? То-то же. Нечего тратить энергию на ушедшие в небытие образы, подумала старуха, теперь у тебя иное имя – Муарта. Почтенная леди, подняла с земли длинную косу, оперлась об нее и встала. Трудно быть не богиней смерти, а самой смертью, не воплощение, но суть определяет бытие. На этом опаленном камне даже голову снести некому, вот и осталось только философствовать. Лезвие косы, откованное из обломка сопла крейсера «Призрак Огня», печально сверкнуло, словно соглашаясь с хозяйкой.

Старая, выжившая из ума маразматичка! И что, пусть в голове полное безобразие, но я ведь королева и меня, в отличие от некоторых, никто с трона не смещал. Вот так-то! Королева аватар флота Мнайдры, даже лишившись своих подданных, навеки осталась злым роком, проклятием для всех, кто поклоняется Великому Таракану. Старуха дряблой, морщинистой рукой коснулась оплавленного камня на постаменте статуи и открылась дверь, пропускавшая в тайник, который скрывал каменный образ последней Великой Энту Мнайдры. Аватара прислонила косу у входа, подняла подол длинного платья и медленно, по ступенькам, спустилась в небольшой тайный зал.

Вспыхнул свет, не яркий, а мягкий, словно не желавший быть назойливым, вырвавший из тьмы статуи. Не статуи это, ох не статуи, а мертвая плоть, навеки застывшая в прозрачной остеклованной массе. Что смотрите на меня пустым взглядом? Нечего сказать, властители? Ты был мудр и силен, Ксан I Целитель, но теперь ты носишь корону на своей голове, чтобы когда-нибудь передать реликвию наследнику. Ах, Вета ты не потеряла своей красоты, держишь на коленях меч ахарга ахаргов, чтобы рукоять согрела рука сына. Это твое право и законное желание.

А вот еще две статуи, при виде которых аватара заплакала и отвернулась к стене, не в силах выдержать холодный, немигающий взгляд капитана Диего. У него на коленях лежал жезл из белого золота, украшенный рубином, приготовленный для дочери. Прости капитан, что я не сохранила твой крейсер, но ты сам приказал выполнить свою последнюю волю. И тебе я завидую среброволосая Азитовал. Как ярко сверкает камень в оправе на твоей шее! Твоя дочь должна надеть его! Я целый месяц пробовала быть тобой и не смогла. Я так и не поняла, этого странного человеческого чувства, которое называется «любовью».

– Ко мне пришли гости, – прошамкала старуха, – Прощайте, мертвые властители, а я должна выполнить предназначение до конца.

Муарта погасила свет в усыпальнице и шаркая ногами поднималась по лестнице. И кого же это принесло за столько-то лет? Черное небо прочертил след космического корабля. Прилетели, касатики в гости? А я ведь совсем не приготовила встречу, точно выжила из ума, старая карга. Дверь захлопнулась, чтобы открыться вновь в годовщину гибели Мнайдры. Муарта замаскировала вход, достала поцарапанное зеркало и посмотрела в него. Омолодиться что ли? Обойдутся, прохвосты, Смерти положено быть с косой и выглядеть отнюдь не писанной красавицей. А вот косу-то надо подточить и, растяпа ты, забыла активировать виброусилитель на лезвии.