Арал Сатыбалдин - Дети декабря

– У нас отличное свежее пиво. Привезли полчаса назад. Не верите? Можете свериться с часами. Вон смотрите, – сказал он.

Мы обернулись и посмотрели на часы: было половина шестого. Мы съели обед и взялись за пиво. Я отпил глоток, поставил бокал и закурил. Капельки влаги стекали по ребристому стеклу бокала.

– Отличное пиво, – сказал Омар, – такого пива, как в Алма-Ате, нигде не варят.

– Ну, а чимкентское ты пробовал? Тоже неплохое.

– Бочковое ещё куда ни шло, а вот в бутылках так себе.

Может быть, мы и дальше рассуждали бы о достоинствах и недостатках пива, и наша тихая беседа растянулась бы до ночи.

– Омар, дорогой, вот ты где оказывается! – сказала, входя в кафе крупная девушка с рыжими волосами. – Ой, как хочется пива!

Я встал и пододвинул ей стул.

– Знакомься, Майра, это Дастан, журналист, был в Афгане, как и я, – сказал Омар смущенно и добавил: – я в редакцию зашел, встретил земляка.

– Ох, уж мне это ваше боевое братство! – сказала Майра и отпила большой глоток пива, – Наглые парни и везде суют свой нос. Что, неправда? Омару еще повезло, что он партийный. Его выдвинули, дали портфель. Что еще надо человеку? Жил бы себе, как у Христа за пазухой. А ему, видите ли, хочется навести порядок с распределением квартир. Может быть, кому-то это надо, но не руководству треста. Или я ошибаюсь, дорогой? Омар собирает парней, устраивает боксерские встречи, а потом они пьют водку и вместе куда-то ходят. У него все друзья работают на стройках. Он у них там за главного. Я слышала, они, видите ли, хотят демократии. Это там, в Москве демократия… дорогой мой. А у нас тишь да гладь.

Майра открыла сумочку, достала зеркальце и припудрила носик. Наверное, мы еще порассуждали бы о демократии и гласности. Меня кто-то крикнул с соседнего столика.

– Дастан! Ты слышишь? Иди к нам.

– Это Бакен Асылбеков, художник, мой друг, – сказал я и подошел к столику, где он сидел с компанией парней и девушек.

– Слушай, ты с кем это там? Я их не знаю? Давай к нам.

– Бакен, друг мой, а где твой новый кожаный плащ? – спросил я.

– Плащ уплыл. Я его толкнул. Поехали с нами.

– Потом. Я сейчас с земляком. Давно не виделись. Да мне вас уже и не догнать.

Я вернулся за свой столик и взял еще пива. Майра напряженно молчала. Омар, надувшись, глядел в сторону. Очевидно, они повздорили. Ну вот, подумал я, попал. Только этого мне не хватало. Не очень-то я и люблю эти встречи со школьными товарищами. Есть в них всегда какой-то подвох. Не знаю кому как, но мне это всегда претило.

– Знаете, Дастан, – сказала Майра, – бегите от женщин. Переспали и уносите ноги. Любая женщина мечтает о замужестве. Не так ли, дорогой мой?

– Ты хочешь сказать, чтобы я бежал от тебя? – мрачно спросил Омар. – Ты же знаешь, как я тебе благодарен. В конце концов, я очень ценю тебя.

– Слышали, он мне благодарен, – буркнула Майра и напряженно улыбнулась, – И это все? Как я благодарна тебе, дорогой мой!

Все, с меня хватит! Это уже становилось невыносимо. Я встал и, сославшись на обещанную сестре встречу, вышел из-за стола.

– Я тебя провожу, – сказал Омар, – куплю Майре сигареты.

Кафе было переполнено. Гремела музыка. Сновали официанты с напряженными лицами. Проходя мимо Бакена, я тронул его в плечо.

– Ты уходишь? Поехали с нами, – сказал он, обернувшись, – потанцуем. Там все наши будут и Даша тоже.

Мы прошли мимо.

– И принесла ее нелегкая, – сказал Омар, когда мы проходили мимо скамеек в парке, – слышал, как она рассуждает?

– Не отчаивайся, – сказал я, – она просто тебя ревнует – и что вы не тянете кота за хвост. Распишитесь, получите отдельную квартиру. И будет вам счастье.

Омар угрюмо молчал. Я представил себе, как он вернётся к ней, и что она еще наговорит ему. Очевидно, женщины и созданы для того, чтобы направлять мужчин на путь праведный:

– Вот баба! Ты слышал, какую чушь она несла? – спросил Омар.

– Все нормально, – сказал я, – она хочет за тебя замуж. Поженитесь. Заведите детей. И делов-то.

Пройдя парком, мы свернули на остановку и стали под козырек. Я поднялся в автобус и сказал в окошко:

– Возвращайся, дружище, купи сигареты. Забеги как-нибудь в редакцию. Потолкуем.

– Пока, Дастан, – сказал Омар, – ещё увидимся.

Я обернулся и в сумерках уже не видел его. Отличный парень, подумал я, воевал, был ранен. И где-то даже жаль его.

Я доехал до Пушкинской библиотеки и взял такси. Мы поехали по проспекту Абая, мимо здания цирка и театра Ауэзова. Затем свернули вправо на Ауэзова и переулками выехали на Жарокова. Я расплатился, поднялся по лестнице и постучал в дверь.

– Где ты ходишь так поздно? – спросила сестра, открывая дверь. – Почему не звонишь? Ты ел? Я сейчас разогрею ужин.

– Да вот, собирался позвонить, а потом решил, что будет лучше, если покажусь сам. Ребята как, спят?

– Вредители? Только успокоились. Спят.

– Где твоя девушка? – спросил Султан, муж сестры, когда мы сели за стол – Или у тебя уже другая? Дай закурить, а то мои Галя спрятала.

Я встал и обнял его. Султан открыл окно, и мы закурили. Гремя по рельсам, под окнами прошел трамвай.

– В городе идут аресты. Ты знаешь? Все только и говорят об этом и на базаре, и на работе. Везде очереди, люди злые. Вчера Галя с детьми два часа простояла в очереди за маслом. Позор. И куда мы катимся? Где твоя девушка? – спросил он.

– Даша что ли? Она что не казашка? – спросила сестра.

– Так ее бабушка называет, она русская, из Уральска.

– Ну, Даша так Даша. А жениться, когда ты думаешь? – улыбаясь спросил Султан.

– Здрасте, какое там женится! Пусть еще погуляет. Успеется с этим, – буркнула сестра.

– Успеется? Так он все деньги спустит в кабаках, пускай лучше женится, – сказал Султан.

Я засмеялся. Обычная история. Любой разговор в конце концов заканчивался этим. Я встал и, попрощавшись, вышел на дорогу. Гремя по рельсам и мигая огнями мимо проехал трамвай и свернул на Комсомольскую. Я остановил такси. Мы проехали вверх по Жарокова, потом по Темирязева доехали до университетского городка. В кафе «Махаббат» было пусто. За барной стойкой дремал Рустам. Я взял водки.

– Наверное, только в баре бывает всегда так чисто и благородно, – сказал я, – что-то у вас пусто, нет клиентов?

– Понедельник – день тяжелый, – сказал Рустам, – скоро студенты получат стипендию и все здесь спустят за пару дней.

После пары рюмок водки я вышел из кафе. Было уже поздно. Я прошел мимо студенческих общежитий и гаражей. Потом остановил такси и поехал к себе в район «Тастака», где я снимал квартиру… Я проснулся среди ночи. Я встал и пошарил в карманах брюк: деньги были на месте. После водки меня развезло. Ох, не надо было пить ее после пива! Получилась горючая смесь. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Всегда так. И какого черта Омар притащился в редакцию? Да еще и эта девушка с ним. Как же ее звали? И что она говорила? И что отвечал я? Не помню. Черт! Надо было уехать с Бакеном и встретить там Дашу. Дашу? А зачем? Действительно – зачем? Я начинал ревновать ее, когда долго не видел. Это всегда так. Я встал и открыл окно. На подоконнике стояла ваза с цветами. Я выкурил сигарету. Потом лег на кровать, поворочался и встал. Даша! Где она? С кем? И не все ли равно, с кем? Она сейчас не с тобой. Хорошо быть влюбленным в женщину, затащить ее в постель, а потом не видеть ее и думать, что она с кем-то другим. Так всегда. Она нравится другим, а кто нравится ей? Вот вопрос. С женщинами всегда так. Они – как другая планета. Я не сплю, думаю о ней. Думает ли она обо мне? Черт, как же меня развезло. Не надо было заезжать к сестре. И не надо было оставаться в Алма-Ате, а уехать на запад, к себе. Утешить родителей. Они и так поседели, пока я был в Афгане. Ездить бы с отцом косить сено и ловить карасей руками. Однако я не сделал ни того, ни другого. Черт, я же собирался ехать с Дашей на рыбалку, надо бы закупит блесны, подумал я, засыпая.