Маша Халикова - От декабря до декабря. Часть II. Фотография собственной тени (стихи, 2009)

Прочитаешь чужие стихи.
Чёрных странников белые души…
Голоса их всё тише и глуше,
Всё спокойней и дальше шаги.

Наконец, остаёшься одна.
Это больше тебя не пугает.
Пустота невзначай достигает,
Осторожно касается дна.

Можно долго, бесслёзно стоять
Пред любимой печальной иконой,
Принимая себя целиком и
Ничего не пытаясь менять.

Ты мне, как на ладони, видна.
Завтра ты совершенно другая:
Защищая и оберегая,
Обнимаешь его у окна.

И читаешь стихи – но свои.
Чёрных странников белые души
Незаметно слетятся послушать
Позабытые строки любви…

Прижимаюсь к холодной подушке:
Завтра – это нескоро, увы…

Завесив на ладони тишину
И ощутив невидимую тяжесть,
Я отвернусь к холодному окну
И буду ждать того, что ты мне скажешь.

А впрочем, если ждёшь каких-то слов,
Душа не сомневается в вердикте.
Ты лжёшь, ты совершенно не таков —
Поэтому, пожалуйста, утихни!

Несмело прикасаешься к плечу.
Сомнамбула, гуляющий по крыше
В лучах луны. Я больше не хочу,
Бессмысленных нелепостей не слышу.

Ты никогда не сможешь объяснить
Своих непостоянных ощущений.
Пойдём на жёлтый тающий магнит
Купаться в облачной прибрежной пене.

И не своди с меня свои глаза,
Исполнены наивного восторга.
Я столько раз пыталась рассказать…
Но это утомительно и долго.

Завесив на ладони тишину,
Я заплачу серебряной монетой.
Не изменяй мне больше с сигаретой,
Не расплескай тяжёлую луну,
Иди сюда, к раскрытому окну…

Сентябрь принёс тоску и холода.
Я чувствую, что временно погибну,
Когда темней и медленней вода,
Когда острей и ярче георгины.

Тебя нелепо сковывает сон,
Как яд, рассудком не преодолимый,
И кажется, что вышиты крестом
Извилины из облачного дыма.

Я смутно понимаю: ты не тот,
С кем нужно сомневаться и бороться.
Но мы, как осы в тесных кельях сот,
Зимуем, запечатанные воском…

В тонком изгибе губ —
Горький больной укол.
Бросить игральный куб
На деревянный стол,

Чтоб испытать судьбу.
Будет ответ: постой.
Правый карман – табу,
Левый карман – пустой.

Невыносимо ждать,
Верить уже нет сил.
Я бы сказала: да, —
Если бы ты спросил.

Только повсюду тишь,
А под ногами гать.
Я понимаю: лишь
Фото не может лгать.

И ты на нём все тот:
Жалок, небрежен, груб.
Или наоборот —
В тонком изгибе губ…

Прошлое – только мерцающий город,
Линии автодорог.
Я обернусь на него без укора,
Запоминая урок.

Сердце уже не кричит и не плачет,
Стрелкой минуты дробя.
Полночь. А завтра всё будет иначе:
Завтра я встречу тебя.

Будет лететь громыхающий поезд
В шквальные ливни огней.
Станут реальны иллюзии, то есть
Завтра я буду сильней.

Прежде б во взгляде мелькнула слеза, но
Рано сжигаем мосты.
Завтра! Давай мы оставим на завтра
Встречи, свершенья, мечты.

Ну, а сегодня – единственный вечер —
Каждый пока одинок.
Город вдали – как свеча, а подсвечник —
Линии автодорог…

Перелистываю книги.
Это было так давно.
А теперь на ветках иней,
В городах наметено.

И уже почти неважно.
Только лучик на стене
Пусть кому-нибудь расскажет
О тебе и обо мне…

Сколько стихов о тебе, безответном.
Если бы ты их однажды прочёл…
Только за окнами холод и ветер,
В комнате лампа и письменный стол.

Сколько страданий случайного ради.
Я понимаю, что ты не таков.
Тяжко вздохнув, закрываю тетради.
Самое время кормить хомяков…

Пишешь. Безропотно пишешь
Всё, что диктует Всевышний.
С гулким ударом по крыше
Падают спелые вишни.

Мечутся тёмные стаи,
В страхе от тучи нависшей.
Думаешь, всё для тебя я?
Ты и себя-то не слышишь…

Нет – для себя над тетрадью
В душный томительный вечер.
Строки – как слёзы, как пряди…
И не становится легче…

Они говорили о чуде
До необозримых высот.
И в их утомительном гуде
Терялось жужжанье из сот.

Июльских полей ароматы
Смывал их пахучий поток.
Из их пестроты виновато
Смотрел синеглазый цветок.

И всё это было некстати.
Они наполняли мой дом,
А мне так хотелось остаться
С любимым мужчиной вдвоём.

Они создавали из дыма
Цветной иллюзорный кристалл,
А мне было невыносимо
Смотреть, как ты тих и устал.

Задёрнуть бы ветками клёна
И старой портьерой окно.
Толпа же ждала просветлённых,
Когда становилось темно.

И ей не хотелось поверить
В мой горький мучительный крик,
В тяжёлую пыль на портьере,
В исчёрканный мной черновик,

В догадку, что чуда не будет,
Что их здесь никто не спасёт,
Что мы, как и прочие люди, —
Обычные люди и всё…

Стоящий у зелёного вагона
С ненужным и потрёпанным флажком,
Подавленный и страшно утомлённый —
Ты мне одной-единственной знаком.

Идущий между сувенирных лавок,
Бутылок и разбитых кирпичей
К ночному пассажирскому составу —
Ты был тогда совсем ещё ничей.

Свернувшийся калачиком на полке,
Курящий возле тамбурной двери,
Глядящий в ночь, на звёздные осколки,
А может, золотые фонари,

Смешливо-обходительный за чаем,
А позже обращающийся в дым —
Ты для меня не можешь быть случаен
И, значит, был тогда необходим.

Обрывками рассветного тумана
Плывущий над заснеженной рекой,
Ласкаемый бесчувственной рукой
Расчётливого женского обмана —