Маша Халикова - От декабря до декабря. Часть II. Фотография собственной тени (стихи, 2009)

Бессилен и поэтому украден.
Пусть дальше не знакомый мне самой,
Но тихо воскресающий в тетради,
Тайком от всех, – теперь ты только мой…

Несмотря на запреты, я знаю,
Что однажды из массы людской
Тебя выберет осень сквозная,
Обласкает листвой и тоской.

Отведёт бессловесно за руку
В золотой иссякающий сад,
Где, смертельно почувствовав скуку,
Почерневшие груши висят,

Где скамья в деревянной беседке,
Обвитой виноградной лозой,
Где напев оборвётся на ветке,
Подавившись горячей слезой.

И, когда ты забудешь про взрослость,
Боль потерь и удары двери,
Осень вдруг неожиданно спросит,
Что на счастье тебе подарить,

Передать ли кораблик бумажный
Или камень в груди растолочь.
Ей в глаза ты посмотришь и скажешь:
Возврати мне ту самую ночь,

Чтобы снова стучали колёса,
Пролетали огни у окна
И горчила теплом папироса,
А потом появилась она.

И тогда я войду в этот вечер,
Беспечально светла и легка,
И потянется нитью навстречу
Узловатое тело вьюнка,

Птица сронит нечаянно перья,
Встанешь ты с потемневшей скамьи…
И да пусть мне воздастся по вере
За стихи и за чувства мои.

Осень входит в мой город пустой,
Дальний поезд сигналит с тоской.
Пожелтеет листва вырезная.
Я одна обо всём уже знаю…

Когда потянулись вагоны,
Опять появились стихи —
Сложились из тяжкого стона
И горькой древесной трухи.

А ты надо мною смеёшься —
Ну да, я опять влюблена,
Открыта. И связь с нашим прошлым —
Зелёная эта струна.

Там жёлтые листья и ал свет,
Там также и боль, и печаль.
Но чтобы вот так ты смеялся,
Мне всей этой жизни не жаль…

А давай наперегонки
Из щемящей сквозной тоски,
Из сырого грибного леса,
Жёлтых листьев набрав в довесок.

Мы положим сушиться их
На страницы любимых книг,
Чтоб зимою, когда раскроем,
Вспомнить, что нас на свете двое…

Снова прошлое вернулось
Побеседовать со мной.
И привычно сводит скулы
Горькой ноткой травяной.

И опять незваный ветер
Тронет блеском сухость глаз.
И ложиться на рассвете
Мне уже не в первый раз.

Росы в травах перламутром,
Серебром песок в горсти.
Я не знаю, почему-то
Ты не хочешь отпустить,

Отложиться в дальний ящик,
Обратиться в пыль дорог —
Ну так стань же настоящим!
Ты не можешь… Он бы смог.

Если б снова в том июле,
Двадцать первое число.
Только прошлое вернулось,
Взбередило – и ушло,

До утра оставив полной
Строк и песенных начал.
Память бьётся, словно волны
О некрашеный причал…

Опять в полях цветёт пахучий донник,
И воздух полон мимолётных нот,
А я не сплю, присев на подоконник,
Но этот странный миг – уже не тот.

Течёт вода, и вспыхивают звёзды,
И крыши не видны среди ветвей.
И никогда уже не будет поздно…
Бродить всю ночь по памяти моей…

В любовь не играют.
Любовь – это ангел в пути,
Который из рая
Приносит нам света в горсти.

А мы по привычке
Его прибиваем к скале
И чиркаем спичкой,
Чтоб сделать светлей на земле…

Когда уходил, я осталась спокойна,
Как будто совсем не любя,
Как будто и строки в проёме оконном
Читала всегда для себя.

Не знала, но только душой ощущала,
Без страха смотря тебе вслед:
Возможного в нашей реальности мало.
А вот невозможного – нет…

Белые хлопья растаяли,
Возобновился испуг.
Листья сбиваются стаями
И улетают на юг.

Юг образуется лужами:
Лужи теплее морей.
Чем-то внезапно разбуженный,
Ты ощущаешь острей.

Перед лицом расставания
Нечего больше таить.
Через иглу пропускаю я
Длинную тонкую нить.

Вечер на кухне под лампою.
Тусклый стакан, рафинад.
Наши разлуки оплаканы
Тысячу жизней назад.

Завтра проводишь на станцию,
Перецелованный впредь.
Стёкла потрогаю пальцами —
В спину не стану смотреть.

Скоро подсядут попутчики
С разными марками вин.
Нужно от случая к случаю
Дать передышку любви.

Просто с тобою устали мы.
Тщетный упрёк обречён.
В том, что надежды растаяли,
Осень совсем не причём…

Я вообще не умею писать ни стихов,
Ни поэм, ни любовных баллад.
Я умею молчать. Слушать голос ветров,
По ночам пронизающих сад.

Слабый шорох листвы, лёгкий шелест реки,
Щебетанье крылатых пичуг
На ладони распахнутой настежь руки
И дождя уходящего стук.

Стук колёс, стук печальных и нежных сердец.
Мимолётность серебряных струн.
Просто слушать. И это окажется здесь,
На страницах тетради, к утру.

Блеск свечи, след пера постепенно слабей,
Неземные созвучья тихи.
Я умею писать только письма к тебе —
Но ведь это совсем не стихи…

Хочу ли я писать
О том, что ждёт читатель,
Кого-нибудь спасать,
Накопленное тратить,

Предать себя суду,
Играть по чьим-то нотам
У многих на виду?
Нет, я хочу всего-то

Расслабиться и жить
В тиши уютных комнат,
О давних и чужих
Не думать и не помнить,

Бродить по вечерам
По парковым аллеям,
Входить в спокойный храм,
На миг душой светлея,

Искать саму себя,
Смотреть на дым и трубы
И целовать тебя
В заснеженные губы…

Всё проникнуто этим мотивом.
Мир как заболевает тоской.
Монотонно проследуют мимо
Поезда-облака над рекой.

Листья падают на тротуары,
Обнажая сухие кусты.
Разбиваются чайные пары,
Совершенно как я и ты.