Камилла Пэган - Жизнь и другие смертельные номера

– Компания «Бродерик медиа», – сказала Шиа, а Тай в одновременно произнес:

– Моя жена.

– О, – выдохнула я. – О господи. Как здорово.

– Правда же? – сказал Тай, с улыбкой кивая на жену. – Мы поженились несколько месяцев назад.

– Ужас какой, правда? – улыбнулась и Шиа. – При том, что мне сорок и я его непосредственное начальство. Но откуда я знала, когда брала его на работу, что мы полюбим друг друга?

Если ей сорок, то мне скоро четыреста. Не удивительно, что мой организм взбунтовался и отказался работать.

– Либби, ты же не осуждаешь меня? – спросил Тай.

Я округлила глаза, как будто все прекрасно понимала, хотя сама в этот момент начала молиться о втором пришествии: «Может быть, сейчас, Господи? Для меня самый подходящий момент».

– Знаешь, только за прошлый год Шиа профинансировала программы грамотности для – сколько там ребятишек, детка?

– Ой, да прекрати! – сказала Шиа, воплощенная ложная скромность.

– Нет, правда! Либби, тебе известно, что в одном только Чикаго сорок процентов населения не умеют читать?

Нет, неизвестно, ответила я, взглядом ища окно, чтобы выпрыгнуть, хотя дверь была прямо позади меня; рациональное мышление осталось где-то в далеких, почти неуловимых воспоминаниях, как мир без электронной почты.

– А это правда! – с подъемом продолжал Тай. – А Шиа добилась того, что «Бродерик медиа» вложила почти сто тысяч долларов в самую эффективную городскую программу повышения грамотности. Это же потрясающе. – Он слегка запрокинул голову, глядя на меня так, будто я приблудный щенок, виляющий хвостом и умоляющий взять его к себе. – Шла бы ты работать к нам, Либби.

К нам. Я бы бросила этих «нас» в костер. Я бы засунула «нас» в бутылку и швырнула в Мексиканский пролив в сезон ураганов.

Вместо этого я нацепила извиняющуюся улыбку.

– Знаешь, я бы с радостью, но я только что ушла от Джеки, чтобы основать свой фонд. Для… э-э… детей, чьи родители умерли от рака. Собственно, я за этим и пришла. Надеялась, что Шиа и ты дадите мне пару наводок, – выкручивалась я, как будто до этого момента знала, что его тайная жена не только возглавляет одну из немногих прибыльных издательских фирм Чикаго, но и обладает поистине золотым сердцем.

– Обучение – одна из моих главных компетенций! – сказала Шиа. – Я бы с радостью поболтала еще, но в данный момент Бродерик-Осира-младший умирает с голоду! Вы же знаете, как это бывает.

Нет, не знаю.

– Может быть, оставите визитку, Лиззи? – любезно спросила она.

Визитки у меня не было, и Тай не сказал жене, что она переврала мое имя. Он, казалось, испытал облегчение, когда я собралась покинуть его личный эдем.

– Ну, я найду твои координаты, – сказал он, протягивая руку.

Рука была холодной.

– Да, меня легко найти онлайн, – сказала я. – Просто поищи в некрологах.

Жизнь – такая штука, что кажется, будто она будет длиться вечно, будто ваша история вообще не может закончиться, по крайней мере в обозримом будущем. Но в какой-то момент, когда вы – то есть, не вы, а я – как раз должны ощутить первые признаки кризиса среднего возраста, некто в белом халате сообщает вам, что вы отныне не принадлежите к большей части населения и у вас в запасе нет сорока пяти лет, чтобы привыкнуть к мысли о смерти.

Кризис конечного возраста.

На самом деле, что касается моих ощущений, то «кризис» – это мягко сказано. Больше похоже на полную сдачу всех позиций, хотя когда-то я считала себя весьма разумной. И хотя я бы предпочла обвинять во всем рак, несвоевременное разоблачение Тома или даже Тая-Холодные-Руки и Отказы (так в следующей жизни будет называться моя музыкальная группа, я уже решила), на самом деле не кто иной как Шиа бросила меня на передовую моего эмоционального Чернобыля.

Потому что Шиа, с ее фирмой, благотворительными пожертвованиями и чертовой плодовитостью, была воплощением всего того, чем я никогда не была, ни в прошлом, ни в настоящем и точно уже не стану в будущем.

А что такого сделала я, что бы возымело хоть какое-то действие? – спрашивала я себя, дрожа у себя на балконе с видом на ряды кондоминиумов и дурно пахнущий «Макдоналдс». Однажды пожертвовала сто долларов местной радиостанции. В десятом классе организовала – и успешно – петицию, чтобы в школе, в биологической лаборатории, перестали препарировать кошачьи эмбрионы. В прошлом году я примкнула к отделу айтишников, чтобы создать локальную сеть, с помощью которой мои коллеги могли иметь доступ к файлам друг друга из любого местонахождения – благодаря этому в работе стало меньше простоев из-за отпусков и болезней. Поскольку я сама не вылезала из-за рабочего стола, я этой сетью не пользовалась, но все говорили, что это замечательное нововведение.

В общем, ничего важного, заключила я. Не то, что Шиа. Я не сделала ничего, чем могла бы похвастаться, что было предметом моей личной гордости, и это было куда хуже, чем узнать, что мой предполагаемый спутник жизни вышел из этой роли.

Я прикинула, не принять ли еще таблетку снотворного, или лучше штук семь, но вместо этого позвонила Полу. Он подошел после первого гудка. Слышно было, что вокруг него целая куча народу, и все не вполне трезвые.

– Ты где?

– В баре. С сослуживцами. Лавочка уже закрылась.

– Ах, да, – сказала я, только сейчас сообразив, что сегодня пятница. – А ты можешь еще разок на пару минут надеть свои денежные очки?

Он засмеялся.

– А я их и не снимаю, Либз. Это по поводу адвокатов для бракоразводного процесса? Я ведь уже выяснял. Это обойдется тебе в двадцать три тысячи долларов, возможно, немного больше или немного меньше. Посредничество – только малая часть, но если хочешь обчистить Тома до нитки, советую не жалеть средств на начальные расходы.

– Да он ничего не стоит.

– Золотые слова, сестренка.

Я изо всех сил моргала, пытаясь удержать слезы. Бесполезно: Пол чуял, что я плачу, даже находясь на расстоянии в восемьсот миль.

– Ох, Либби, знаю, что ты этого не любишь, но сейчас телепатически обнимаю тебя. Ммм-ммм! Не клади трубку, я выйду, а то тут ничего не слышно.

Когда шум утих, я спросила его, сколько денег мне потребуется, чтобы прожить год. Может, я и не протяну так долго, но если вдруг, то не хочу быть обузой, даже для Пола, у которого, наверное, имеется секстильон долларов в инвестициях и недвижимости, но в придачу двое детей.

– Ты берешь отпуск на год? – спросил он с восторгом, смешанным с ужасом. Сам Пол впадает в кому, если не работает, и постоянно таскает с собой два рабочих смартфона. Но мысль о безделье ему нравилась как таковая, он постоянно советовал мне сделать перерыв в работе.

– Вот именно.

– Чем собираешься заниматься?

– Поеду путешествовать. Потом, может быть, приеду к тебе и побуду некоторое время с папой, – рассеянно сказала я. Если мамин рак яичников – хоть какой-то показатель, я к тому времени потеряю половину веса, буду притворяться, что не испытываю дикой боли и в качестве компенсации усилий спать по пятнадцать-двадцать часов подряд. Но Пол не скоро об этом узнает.