Рэйчел Кушнер - Комната на Марсе

Я никогда не считала его своим адвокатом. Он для меня был адвокатом Джонсона, пусть даже я совершенно не знала Джонсона и не думала о том, что с ним случилось; он был просто еще одной жертвой системы, одной из многих тысяч. И все же мне нравился Джонсон. Мать его девушки была шерифом – и к черту всех, кто сомневался в этом.

В суде адвокат Джонсона то и дело говорил «вычеркните это» на середине своих предложений. «Вычеркните это». Может, это было нормально. Я не знала. Но каждый раз, как он говорил это, мое сердце падало.

Присяжные заседатели так и не узнали, чего я натерпелась от Курта, какому психологическому террору подвергалась – как он караулил меня повсюду, преследовал, названивал снова и снова, возникал передо мной в самых неожиданных местах. Ни о чем из этого не было сказано в суде. Что узнали присяжные заседатели, так это что я воспользовалась монтировкой (доказательство обвинения #89). Что жертва сидела на раскладном стуле, когда был нанесен первый удар (доказательство обвинения #74), и что другие слышали, как он звал на помощь (свидетельница #17, Клеменс Солар).

Обвинитель спросил коронера, своего первого свидетеля, сколько вскрытий тот провел.

– Более пяти тысяч, сэр.

– А сколько с травмой головы?

– Сотни, я полагаю.

Коронер показал по фотографиям и описал две смертельные раны. Причиной смерти была названа сильная черепно-мозговая травма. Коронер отметил, что мистер Кеннеди, кажется, потерял большой объем крови на крыльце обвиняемой.

– Сколько ударов по голове получил мистер Кеннеди? – спросил обвинитель.

– Как минимум четыре. Возможно, пять.

– Должен ли был мистер Кеннеди при таких увечьях испытывать значительную боль?

– О да.

– А другие увечья на его руках и плечах позволяют предположить, что он пытался защититься?

– Да, конечно.

– Верно ли, что человеку старше пятидесяти лет проломить череп легче, чем людям более молодым?

Это спросил адвокат Джонсона на перекрестном допросе.

– Я полагаю, но…

– Возражаю. Бездоказательно.

– Поддерживаю.

Обвинитель вызвал одну из моих соседок в качестве свидетельницы. Клеменс Солар была готова сказать что угодно, лишь бы добиться внимания, например что она слышала, как Курт Кеннеди звал на помощь. Это была ложь. Свидетель защиты, парень по фамилии Коронадо, жил через дом от Клеменс. Мы с ним ни разу не общались. Он говорил только по-испански, а я только по-английски. Я вспомнила, что видела, как он ремонтировал машины. Один раз его машина потекла, так что полный бак бензина разлился на асфальт, и на него наорал сосед. Он сказал полиции, что видел, как Курт Кеннеди подъехал на мотоцикле, припарковался и стал ждать. Он слышал спорящие голоса и был уверен, что я применила силу для самообороны. Таков был план. К нему обратился адвокат Джонсона, и этот человек согласился подыграть в мою пользу. Он согласился дать показания.

– Мистер Коронадо привлекался к ответственности в округе Сан-Бернардино, – сказал обвинитель судье. – Он получил ряд обвинений за вождение в состоянии алкогольного опьянения в течение нескольких лет и прошел принудительное лечение.

Переводчик перевел это свидетелю, моему свидетелю, моему соседу, мистеру Коронадо, и тот повернулся к судье и стал говорить. А переводчик переводил его.

– Ваша честь, я хочу прояснить это немедленно. Я готов прояснить это. Я сделаю все необходимое.

Судья и секретарь суда громко обсудили вину свидетеля перед законом, и в каком суде принимают провинившихся без предварительной договоренности.

– Сэр, ваши проблемы с законом имели место в округе Сан-Бернардино. Вы должны решить их с представителями местной власти. Сегодня пятница, и они не принимают случайных посетителей сегодня. Отправляйтесь туда утром в понедельник.

Коронадо снова заговорил, очевидно не восприняв слова переводчика.

– Ваша честь, я готов. Я выплачу штрафы и отбуду срок. Я хочу прояснить это прямо сейчас. Я готов, Ваша честь. Я хочу прояснить это.

Это был наш свидетель. Он хотел помочь мне, но не мог.

В день вынесения приговора адвокат Джонсона, похоже, пришел в нетрезвом виде. Он кричал на присяжных заседателей и топал ногой. Он обращался к ним грубым голосом, как будто это они провинились в чем-то.

Заседатели не обращали на него внимания, как и на меня. Они заполнили бланк и передали судье. На бланке имеются две колонки. Председатель присяжных взглянул только на одну из них.

Дети должны все время находиться под присмотром, вести себя тихо и прилично, в противном случае надзирателей попросят вывести их из помещения для посещений

Заключенные не могут иметь при себе карточки для торговых автоматов

Торговые автоматы не принимают наличные деньги. Вам нужно купить карточку по предоплате в Службе оформления посещений

Карточки стоят пять долларов. Два доллара и пятьдесят центов будут возвращены вам, если ваша карточка будет пригодна для дальнейшего использования

Заключенные могут стоять не ближе чем на расстоянии трех футов от торговых автоматов

Допустимо одно краткое объятие в начале вашего посещения и одно очень краткое объятие в конце посещения. Продолжительный физический контакт недопустим под угрозой прекращения посещения

Держаться за руки приравнивается к продолжительному физическому контакту и недопустимо

Запрещается хлопать заключенных по рукам

Запрещается держать руки под столом во время посещения. Посетители и заключенные должны все время держать руки на виду у полицейских

Запрещается держать руки в карманах

Запрещается кричать

Запрещается повышать голос

Запрещается спорить

Запрещается дурачиться

Запрещается громкий смех и шумное поведение

Плач должен быть сведен к минимуму

Дорога до Стэнвиллской тюрьмы идет прямо. Она идет в сторону гор, которые видны с тюремного двора в те дни, когда смог слабее обычного. Зимой верхушки гор припорошены снегом. Снег где-то далеко. Он никогда не падает в долине, где расположен Стэнвилл. Мы видим эти белые верхушки через спекшиеся слои воздуха долины. Снег так же далеко от нас, как дом.

На дороге в Стэнвилл только те, кто едет в Стэнвилл. В то утро, когда нас туда привезли, на дороге не было никого, кроме нас. По обе стороны дорога была обсажена миндальными деревьями. Я не обращала внимания на них и даже не задумывалась, что это за деревья, но Лора Липп проснулась и снова заговорила. Она сказала, что миндаль, который продают в магазинах, это не настоящий миндаль, а ядовитые фруктовые семечки – я знала это? – и ее сын чуть не умер, поев такого миндаля.

– Когда-нибудь раскалывала персиковую косточку? – спросила меня Лора Липп. – Вот откуда они берут их. Это не настоящий миндаль. Это ядовитые косточки персиков. Один раз соседка дала моему ребенку таких, не спросив меня, и если бы не «Скорая помощь», она бы убила его.