Андрей Дудко - Наша фабрика

Федор лег в опель и закрыл голову, чтобы задавить выбросы боли. Нога пульсировала, как пьющий хобот. Город шумел воскресеньем: беседовали причесанные пьяницы в выходных пиджаках; дети, которых привели одеться к лету, плакали, отрывая схваченные взрослыми руки; торговки выкрикивали рекламы беляшей и газет; вкрадчиво хрустели двигатели автомобилей в оправе из шороха шин; клацали о брусчатку въевшиеся в обувь камешки; весь этот собор криков, кашлей, шагов и гудков нависал в опеле, прокалывая и наполняя Федора.

Федор приподнялся и посмотрел в окно, чтобы совместить рынок, который он вообразил по звуку, с настоящим изображением, но ему привиделись мертвая жаба в лежащей под окном деревяшке и тритоний гребень в растущей вдоль асфальта траве, и вдруг испытался приступ памяти, как будто Федор уже так лежал в опеле раньше, и ему так же привиделись твари в окне. В ложной памяти было все – и разбойники, и рынок, и больная нога – но отличалась она от правды тем, что в ней Федор был проницательнее и догадался, что мафия ненастоящая. Его не смогли убедить три пьяных юнца на дешевой машине, что они представители истинного ига. В памяти Федор не просто лежал, посрамленный, а готовился к мести. Настоящий Федор сравнил информацию и прозрел. Машина воров действительно была дешевкой и рушилась на ходу хуже его опеля, и мафия была не мафия, а пьяные, похожие на школьников дети. Они брали так мало, что даже им едва должно хватить на выпивку, не говоря уж о настоящих бандитах. Федор в слезах разулыбался от явления к нему правды.

Он сел за руль и стал думать над действием. Впереди маячил рынок, похожий на рыбу с глазом в окне электромагазина. Окно отражало слепящий свет. На крыльце отрешенный подросток прислонялся к стене и лизал неимоверный рожок. Шар, венчавший рожок, аккуратно превращался в многогранник. Подросток был почти голым, нос и губы его были издерты запекшимися ранками. Зрачки он не сводил с Федора.

Наверное, в одной школе учатся, решил Федор.

Он вышел, бережно обращаясь с ногой, и проковылял к подростку. Лизание замедлялось, и когда Федор окутал мальчика своей тенью и остановился, язык совсем застыл на холодной пирамиде.

– Знаешь их? – спросил Федор.

– Знаю. – Мальчик равнодушно отнял замерзший язык и отгрыз ломоть вафли сбоку рожка, разрушив носом свою пирамиду. Затем алчно нализал на вафлю подтаявшие слои.

– Тех, кто на черной машине приезжал? – уточнил Федор. – На очень грязной и маленькой?

– Ага, – сказал мальчик.

– Тех, кто деньги собирает?

– Ага.

– Они в твоей школе учатся?

– Ага.

– Молодец, мальчик. Превосходно. Может, и как их зовут, знаешь?

– Ага.

– И где живут?

– Ага.

Город стал маленьким и прозрачным, и снова нестрашным. Федор сел на перила, чтобы успокоить ногу, и погладил мальчика.

– А вам зачем? – спросил тот, заплетаясь онемевшим от лизания языком.

– Буду мстить. Они побили меня и вырвали деньги.

– И ногу сломали?

– Нет, ногу я сам.

– Меня они тоже бьют, – признался подросток. – Они почти всех бьют.

– И откуда они такие взялись?

– Сильные, – пожал плечами мальчик.

– Значит, мы станем умные и победим.

– Только вы за меня не мстите, а то мне еще хуже будет. Вы только за себя мстите. Не говорите им про Сережу.

– Это ты Сережа?

– Я.

– Не буду, – сказал Федор и достал бумажку и карандаш. – Нарисуй, как ехать.

Сережа нарисовал корявую схему района и отметил дома бандитов.

– Вот здесь живет Костя, здесь Фома, а здесь Бревно.

– Кто из них кто?

– Костя – толстый, Фома – маленький и синий, а Бревно – самый главный.

– Спасибо, Сережа.

Федор пожал мальчику руку. Она была вялой и ледяной.

– Ты почему на таком холоде мороженое кушаешь?

– Папа купил, – грустно сказал Сережа и нечаянно глянул на пьяниц в конце площади. Они занимали две лавочки, увлеченно спорили и иногда энергично опрокидывали бутылки в поднятые зевы. Черты их лиц растеклись и перемешались, так что все пьяницы были одинаковым. Кое-кто был уже совершенно вопросительным и просто находился в восхищении панорамой. Сережин папа в смещенной набок потной шапке доказывал друзьям остро важную вещь, Сережу пьяно обскальзывая глазами.

– Все понятно, – сказал Федор. – Гуляете. Может, хочешь домой?

– Не надо. Мама просила присмотреть.

– Тогда ладно. Держись. – Федор оставил мальчика судьбе и покостылял назад в рулебокий опель.

Перед глазами отплясывали загробные каракули, тесно уложенные в бумажку. Плясал дом Кости, выбежал на дорогу и плясал дрожащий дом Фомы, дом Бревна тоже плясал, пропадая и возникая, крича кляксой в углу. Федору не терпелось в них попасть и разоблачить подлецов. Надо рассказать всем, подумал он. Надо собраться и нагрянуть к бандитам всем вместе!

Он выжал сцепление, включил передачу и нажал газ. Опель рванул в рынок, и покатил по рядам, разметая покупателей. Подъехал к гремящему роллету Михаила и застыл, хлопая двигателем вхолостую. Михаил испуганно возник перед лобовым стеклом, и Федор приложил к стеклу Сережину карту.

– Я все узнал! – крикнул он сквозь стекло и шум. Михаил наклонился к карте, и по мере вникания в нее недоумение переменилось страхом, а с ним и возмущением.

Он открыл дверь и втиснулся в опель, лепеча и шипя.

– Угомонись! Угомонись, ты слышишь меня? Или мы тебя сами угомоним! Куда ты прешь? Ты же нам только хуже делаешь!

– Я все разузнал! – ликующе выпалил ему Федор. – Надо всем объявить! Они не настоящие! Они – простые школьники!

– Кто сказал?!

– Один мальчик. Учится с ними в одной школе.

– Мальчик? Ты что, серьезно? Какой такой мальчик?!

– Обычный простой мальчик.

– Да кто он? Почему мы должны ему верить?

– А почему не должны?

– Мы же его не знаем! Он мог соврать!

– Подумай сам! Они вымогают сущие нули! Они почти дети! У них маленький, тесный и слишком старый автомобиль. Какая из них мафия? Как это можно считать правдой? Это же неприкрытый обман!

– Не может быть!

– Но почему?

– Просто не может! Я никогда не поверю, что школьники могли так долго вымогать у нас деньги!

– Могли, Михаил. Это очень сильные школьники, ты же сам видел! Их легко перепутать с бандитами.

– Нет.

– Я тоже был трус, пока не узнал правду. Именно трусы их и разоблачат. Главное, всем уяснить, что бандиты не настоящие. Это очень просто – у меня есть адреса и клички.

– Их тоже твой мальчик дал?

– Да.

– Ты не мог бы его показать?

– Он просил его не впутывать, – смущенно ответил Федор.

– Я знал, что ты так ответишь, – жестко сказал Михаил. – Привез какие-то каракули, выдумал мальчика. Отгони, пожалуйста, машину, и не мешай мне работать.

– Да что ты, Михаил?! Это очень серьезно! Как ты можешь?! Это не каракули, смотри! Это карта района. Мы должны, обязаны проверить.