Юханна Нильссон - Маргинальные любовники

Он выглядел старше тех лет, что назвал ей по телефону. И сложение его трудно было назвать спортивным. Но он выглядел милым, и Беа даже подумывала подойти и представиться, но что-то ее остановило. Кому захочется встречаться с воровкой? Можно, конечно, соврать, но рано или поздно правда выплывет наружу. Кому нужна женщина, постоянно страдающая от депрессии и приступов паники? С отцом-алкоголиком и без матери? Без друзей и знакомых?

Вот почему она поехала домой и сняла напряжение старым и удобным способом.

Взгляд ее привлекает объявление: Тот, кто украл обручальное кольцо моей жены (Мия, я твой навеки, Давид 9/5 1999) между 10/7 и 22/7, пожалуйста, верните его. Другие вещи меня не интересуют. Она погибла в автомобильной катастрофе. Адрес вы знаете.

– Ты у нас уже была, да? – спрашивает коротко стриженная молодцеватая лесбиянка на входе. – Добро пожаловать снова!

Штамп на руку, и София в клубе. На этот раз она одета скромно: длинные брюки, черная футболка с короткими рукавами и блестящей надписью «Мадонна» на груди. На шее – образок Мадонны на серебряной цепочке.

В последнее время София много думала о Боге. Ходила в церкви, садилась на последнюю скамью, складывала ладони и молилась по нескольку часов подряд.

Боже, Ты по-прежнему со мной, рабом своим, или ты Меня оставил? Боже, любишь ли Ты меня таким, какой я сейчас? Боже, верни мне мою семью.

Закончив молитву, София долго еще вглядывалась в столетние своды в поисках ответа, пока церковный смотритель и священники бросали на нее любопытные взгляды. Под конец их пристальное внимание заставляло ее подняться и уйти прочь.

– Джин с тоником, – заказывает София гею за стойкой.

На самом деле ей пить не хочется, но неприлично просто так стоять у бара. Пусть уж у нее будет бокал в руках.

– Конечно, милочка! – отвечает гей, похожий на балеруна с коротко стриженными крашеными светлыми волосами и подведенными черным карандашом глазами.

Он быстро смешивает напиток и украшает розовым коктейльным зонтиком, чтобы поднять гостье настроение.

– Какая у тебя шикарная прическа, – говорит он, протягивая Софии бокал.

– Спасибо, – улыбается она в ответ и подносит бокал к губам.

София с бокалом идет в другой конец клуба и присаживается за столик.

Голова чешется под париком. Грудь съехала набок. И все остальные трансвеститы в клубе намного красивее ее. Каждое их движение полно элегантности. И они излучают такую уверенность, словно весь мир принадлежит им.

– Вначале всегда тяжело.

На диван рядом с ней опускается лесбиянка, встретившая ее у входа. Она расстегивает кожаную куртку и зажигает сигарету. У нее перерыв.

– Меня зовут Анника.

Милое имя, резко контрастирующее с ее внешностью. Ей бы больше подошло Кикки, Неттан или Майсан.

– А меня – София.

– Хочешь сигарету?

София качает головой, гадая, что ей от нее нужно.

– Я всю жизнь чувствовала себя парнем, – говорит Анника, затягиваясь сигаретой, – но я никогда не хотела менять пол, а ты?

– Что?

София не привыкла к такой искренности. Она привыкла замалчивать серьезные вопросы, ходить вокруг да около, говорить эвфемизмами.

– А ты? – повторяет Анника.

Софии хочется сбежать.

– Я хочу поменять пол.

София отводит глаза. Анника кладет руку ей на колено, отчего София вздрагивает и отодвигается, думая, что не зря ее предупреждали: в клубах всем нужен только секс. Не важно, гетеросексуалы это или гомосексуалы.

Софии же хочется, чтобы ее обняли.

– Прости, – улавливает ее настроение Анника. – Я не хотела тебя напугать. Только хотела сказать, что считаю тебя очень привлекательной женщиной.

София не верит в комплименты.

– Я здесь чужая, – бормочет она. – Я не такая, как ты.

– А какая я? Какие все остальные?

На это у Софии нет ответа. И только поэтому она продолжает сидеть на диване.

– Я живу поблизости, – говорит Анника, гася сигарету. – Хочешь пойти ко мне выпить чаю? И я действительно имею в виду только чай. Здесь шумновато. Что скажешь?

София польщена. Давно никто не проявлял к ней такого внимания.

– Не знаю…

Анника берет ее за руку и тащит за собой на улицу, через площадь, в дом, в лифт, в квартиру и в кухню, где наливает ей кружку горячего чая.

– Где-то у меня были сухарики. – Анника роется в шкафу.

Она успела переодеться в джинсы, застиранную кофту и тапочки. И на носу у нее пара овальных очков, придающих ей милый и домашний вид. Теперь она совсем не похожа на охранника клуба.

Мягче, добрее, обычнее.

Как Анника.

– Давно ты в Стокгольме? – спрашивает она, выкладывая сухари на блюдо и доставая из холодильника джем.

– Пару месяцев.

София уже расслабилась.

– Потерпи немного. Скоро будет легче.

– Что будет легче?

– Все.

Они улыбаются, пьют чай с сухарями, сидят на диване в полутемной гостиной и обнимаются, пока София не говорит, что ей пора.

– Мы еще увидимся?

– Я не знаю.

– Можешь записать мой номер телефона.

– Спасибо.

Анника записывает на бумажке номер телефона и даже адрес с кодом домофона.

– Я не думаю, что я та, кто тебе нужен, – говорит София.

– Но ты же женщина.

– Не такая женщина, которая тебе нужна.

– Откуда ты знаешь, кто мне нужен?

София молчит. Анника гладит ее по щеке и просит взять такси. В городе много идиотов, способных причинить ей вред.

София садится в такси.

Шофер разглядывает ее в зеркало. Он многое повидал на этом свете, но трансвеститы – штука любопытная.

София его игнорирует. Она думает о Мирье.

– Если отсосешь – довезу бесплатно, – говорит шофер, останавливая машину.

У нее нет сил даже дать ему пощечину. София протягивает сотенную купюру и говорит, что сдачи не надо.

Эвелин спит, изнуренная бесплодными поисками Джека. Она искала его целый день, да еще и на больную голову: сказывалось вчерашнее похмелье. Ко всем прочим неприятностям добавились письменные жалобы соседей на шумную вечеринку. Эвелин не оставалось ничего другого, как швырнуть их в мусорку, выпить стакан молока, по второму разу обзвонить всех знакомых, чтобы узнать, не видели ли они Джека, и отправиться по тем местам, где он обычно бывает. Она боится самого страшного.

Что его избили, ограбили, убили и бросили тело в воду или отвезли на свалку.

Она еще не заявила о пропаже в полицию, потому что ей страшно. Но если он завтра не появится, придется это сделать.

Эвелин спит крепко и не слышит, как в скважине поворачивается ключ.

Входят двое мужчин. В свои неполные двадцать лет они уже закоренелые преступники. Обчистить сумасшедшего было проще простого. Теперь они рассчитывают, что и с квартирой проблем не будет.

Не включая свет, они на цыпочках проходят по коридору и заглядывают в спальню, откуда доносится дыхание Эвелин.