Эдвард Докс - Каллиграф

– Сомневаюсь: ребята никогда не оставляют выпивку Боюсь, это не в обычаях у настоящих бродяг.

– Надо было что-нибудь захватить с собой. Я не подумал. – Я выглянул в боковое окно. Проявившаяся на три четверти луна скользила между облаками, мелькая в просветах серебристыми краями и снова исчезая во мраке. Потом она скрылась. Интересно, когда она снова появится. Подмораживало. Клубы тумана плыли слева за болотами. Я сунул под себя озябшие руки.

Внезапно Уильям выругался:

– Мать твою! Я только что вспомнил, что у меня в сумке могли остаться маленькие бутылки. Я взял их в самолете – на прошлой неделе. Они должны быть в боковом кармане – та сумка, которую я беру с собой в качестве ручной клади, – по-моему, я их не вынимал. Пролезешь туда, или мне лучше остановиться? Я уже расстегивал ремень безопасности и карабкался через спинку пассажирского сиденья. Я быстро нашел сумку Уильяма и стал рыться в ней, стараясь ни обо что не стукнуться.

– Две бутылочки водки, джин и бренди. Всего четыре штуки, правильно?

– Вроде бы да.

Я перелез обратно, на сиденье.

– На твоем месте я бы начал с водки. Затем перешел бы к бренди. – Уильям переключил скорость. – Благодаря этому, когда очередь дойдет до джина, ты уже не почувствуешь его вкус.

– Хорошая мысль.

В течение некоторого времени мы не видели никаких машин. У знака «стоп» мы резко свернули налево, на проселочную дорогу. Перед нами возник горбатый мостик. Уильям еще раз переключил скорость. Впереди стеной стоял туман. Вскоре его языки протянулись к нам и охватили машину со всех сторон – плотные, влажные и зловещие.

– Боюсь, нас ждет еще миль тридцать такого дерьма, – проворчал Уильям, который теперь ехал совсем медленно, вглядываясь в дорогу. – Мы пересекаем Уэнсумские болота. По крайней мере, здесь одностороннее движение, так что нам навстречу точно никто не выскочит. Будем надеяться, что этот проклятый грузовик не сломается. Ты только посмотри, что там делается. Не хотелось бы мне идти пешком. Этот чертов туман до костей пробирает.

Я открыл бутылочку водки и попробовал.

– И в каком состоянии была Люси?

Уильям неотрывно смотрел вперед:

– С ней все в порядке – пришла в чувство. Была в депрессии из-за тебя и всего, что случилось, – но пена изо рта не идет, галлюцинаций нет, вены она тоже не резала. Просто настаивала на том, чтобы я нашел тебя. Я позвонил тебе от нее около девяти. Но ты не отвечал, и поэтому я решил поехать к тебе. Я некоторое время наблюдал за этим дурацким фейерверком и боялся, что ты вернешься вместе с Мадлен – я не могу называть ее Беллой, это смехотворно, – и окажешься умнее всех. Один Бог знает, что бы я вам тогда говорил.

– Люси объяснила про ее имя?

– Да. Сначала я подумал, что это имеет какое-то отношение к ее фамилии – Бельмонт, но выяснилось, что это не так. Ее второе имя – Изабелла. И все называют ее…

– Знаю.

– Люси рассказала мне обо всем этом безобразии, которое они называют своей семейной историей.

Я сделал большой глоток.

– Она объяснила тебе, каким образом они оказались сестрами?

– Один отец. – Дорога была абсолютно прямая, и Уильям рискнул прибавить скорость. Туман клубился вокруг нас – другого слова не подберешь.

– Именно так и сказала Мадлен. – Я прикончил первую бутылочку. – Но я же знаком с отцом Люси – с Дэвидом. Его зовут Дэвид. Не может быть, чтобы он… Он не имеет ничего общего с Мадлен. Он…

– Это не настоящий отец, Джексон. А настоящий отец Люси не кто иной как Мистер Иностранные Дела во плоти. Отец Мадлен. Она тебе о нем рассказывала, не так ли?

– О, боже! – Я присвистнул.

– Вот именно. Его имя – Джулиан Бельмонт, – Уильям покосился на меня. – Он сейчас номер три в Париже, так сказал мне Дональд. Этот тип всегда трахал все, что движется. И продолжает в том же духе.

Я невольно напрягся:

– Ты просил Дона разузнать про отца Мадлен?

– Нет. Не просил. Дональд писал мне по другому поводу. Я собираюсь в следующем месяце в Нью-Йорк, подготовить наш рождественский концерт. И как-то к слову он упомянул Бельмонта. Вот и все.

Я открыл вторую бутылочку водки.

– Не понимаю. Каким образом этот Джулиан оказался отцом Люси?

– Ну, хорошо. – Уильям опять сбросил скорость и протер рукавом стекло перед собой. Туман просачивался внутрь. Он включил печку на полную мощность и заговорил громче, чтобы перекрыть гул. – В горячие деньки в начале семидесятых Джулиан Бельмонт женился на матери Мадлен – ее, кстати, звали Магдалена, на случай, если ты не знал, и, по словам Люси, она тоже получила свою долю физического недостатка, называемого женской красотой. Короче, молодая и счастливая чета прожила в Лондоне около года, когда миссис Бельмонт обнаружила, что находится в ожидании… нашей сладкой маленькой Мадлен Изабеллы.

Вскоре после этого – в соответствии с прежними привычками и несмотря на то, что его жена выглядела как Елена Троянская, – мистер Б. снова вышел на поле. И как ты думаешь, кто оказался его очередным завоеванием? Мать Люси. Которая, к несчастью, уже была замужем за другим – приятным человеком, которого Люси и называет отцом.

– Дэвид?

– Дэвид. Ведь так называет его Люси? Дэвид? Всегда подозрительно, если ребенок зовет одного из родителей по имени…

Через дорогу прямо перед нами перебежал кролик. Уильям резко затормозил, и моя доска и коробки в багажнике полетели вперед. Обезумевшее животное в диком темпе мчалось вдоль дороги, металось и подскакивала, отчаянно пытаясь покинуть освещенное фарами пространство. А потом, так же внезапно, кролик исчез.

– Извини. Твои вещи в порядке?

– Не беспокойся, все самое важное упаковано в футляры. Давай дальше.

– Итак, Мадлен зачали, Люси зачали: разные матери, один отец. Лондон не считается с условностями, но, судя по всему, в семействе Бельмонт что-то не так. Магдалена подозревает, что ее супруг занимается грязными делишками и пьянствует, пытаясь доказать это. А тем временем мать Люси…

– Вероника.

– Мать Люси, Вероника, лезет на стенку от своей тайной любви к лихому мистеру Б.

– Боже.

– И вот одной темной и недоброй ночью она – Вероника – пошла искать своего любимого мужчину и с удивлением обнаружила, что на звонок в дверь ответила его дражайшая жена.

– Представляю себе, что началось.

– Само собой. Мистер Б. вернулся после тяжелого дня, уставший от возни с бумагами, и застал дома не одну, а двух несчастных беременных женщин, ожидающих его прихода. Далеко не священный союз. Как говорится, канализация засорилась.

Я сморщился. По крайней мере, хорошо, что есть водка.

А Уильям продолжал рассказ:

– Опять же, все это я знаю только со слов Люси: Дэвид и Вероника не могли иметь детей, и потому Вероника решила признаться Дэвиду во всем. Это признание прошло весьма скверно. В итоге, оставив мужа собирать с полу осколки, Вероника подумала, что самое время сообщить ее дорогому Джулиану о том, что она бросила бедного старину Дэвида. Она воображала, что они вдвоем – Вероника и Джулиан – унесутся на крыльях любви навстречу восходу. Но тут вдруг выяснилось, что Джулиан уже женат, – и суть не в том, что скажет мистер Б., а в том, что скажет по этому поводу красивая полуитальянка и алкоголичка, являющаяся его женой.