Жиль Легардинье - Изгнание ангелов

– Простите, что побеспокоил, профессор, но когда мы нашли вашу ассистентку без сознания, мы подумали, что она могла стать жертвой несчастного случая или нападения. И решили, что лишняя осторожность не помешает.

Ему никто не ответил. Обстановка в комнате была напряженной. Начальник охраны подумал, что все дело, снова-таки, в нем и его несвоевременном приходе. В этой части центра он оказался впервые, поэтому с любопытством осмотрелся. Застекленные шкафы, саркофаг… Смешение ультрасовременных технологий и образцов давно устаревшей техники удивляло. В этой комнате было что-то от музея, но, с другой стороны, она была похожа на космическую лабораторию. Неожиданно он почувствовал себя неловко.

– Раз все в порядке, – сказал он, – я пойду.

Его помощники уже вышли из комнаты. Начальник охраны жестом попрощался с присутствовавшими, которые все так же хранили молчание, когда его взгляд неожиданно встретился с взглядом Петера. Он замер.

– Я вас знаю, – удивленно заявил он.

Петер не нашел что ответить.

– Вряд ли это возможно, – вмешался Штефан, опасаясь, как бы ситуация не осложнилась. – Мы работаем с генералом недавно и никогда здесь раньше не были.

Начальник охраны подошел к молодому капитану и внимательно посмотрел ему в глаза. Напрасно Петер пытался отвести взгляд. В конце концов он ответил ему таким же прямым взглядом. Мужчины смотрели друг на друга так, словно хотели заглянуть друг другу в душу.

– Это странно, – сказал начальник охраны. – Я помню этот взгляд. И я уверен, что вижу вас не впервые, но никак не могу вспомнить, где мы могли встречаться. Вы меня не помните?

Медленно и осторожно Штефан положил руку на кобуру своего пистолета, потом сжал пальцами рукоятку, приготовившись к любой неожиданности. Мортон следил за происходящим, продолжая слабо улыбаться. Уж он-то понимал, что происходит.

Наконец Петер протянул руку начальнику охраны, который не спускал с него глаз, и сказал:

– Здравствуйте, Дамферсон. Если бы кто-то сказал мне, что мы встретимся снова при таких обстоятельствах, я бы ни за что не поверил.

Этот взгляд или этот голос? Дамферсон затруднился бы ответить, но застыл на месте. На лице его отразился смешанный с недоверием страх.

– Это долгая история, – продолжал Петер. – Не верьте тому, что видите. Доверьтесь своим чувствам.

И он шагнул к Дамферсону, который, не помня себя от волнения, отступил, и теперь их с Петером разделял стол. Встревоженные странным поведением своего шефа, охранники схватились за оружие. Штефан молниеносно наставил на них пистолет.

– Не шевелитесь! – бросил он.

Все присутствующие напряженно следили за происходящим. Петер медленно приближался к тому, кто двадцать лет назад пришел позвать его на последнюю встречу с Мортоном.

– Пикантная ситуация, вы не находите? – спросил Петер. – Вы, Мортон и я здесь, среди вещей, которые навевают столько воспоминаний…

Дамферсон выхватил пистолет и наставил его на юношу.

– Не смотрите на меня так! Опустите глаза! – приказал он гоном, в котором вместо угрозы слышалась мольба.

– Это ничего не изменит, – ответил Петер. – Мы с вами прекрасно это знаем. Вы были правы, Дамферсон, – они решили сделать меня козлом отпущения. Конфисковали все, что наша команда спасла в Шотландии. Вы помните? Наше возвращение, допросы… Вы, да и остальные парни, не захотели меня «топить». В последнее утро это вы, Дамферсон, пришли к проржавевшему ангару, где я разбирал документы. Вы беспокоились обо мне, Дамферсон. И вы нашли меня утомленным, грязным, почти обессиленным, но воодушевленным, как никогда. Вы удивились, увидев, как много я успел сделать за ночь. Я рассказал вам о том, что мне удалось выяснить. Я сказал вам, вспомните, Дамферсон, сказал, что дело Дестрелей еще не закончено…

Дамферсон обхватил голову руками, словно услышал крик, от которого вот-вот разорвутся барабанные перепонки. Он изо всех сил закрыл глаза. Пошатываясь, сделал несколько шагов, ударился о стол, перевернув мониторы и подставку с карандашами, и согнулся от боли. Прошло несколько секунд. Не разгибаясь, он открыл глаза и растерянно огляделся.

– Я никому об этом не говорил, никогда, – простонал он. – Откуда вы знаете?

– Я был там, Дуглас. Все очень просто. Сознание Гасснера живет во мне. И не надо этого бояться.

Петер подошел и положил руку на плечо своему давнему напарнику. У Дамферсона появилось странное ощущение – словно возвратилось прошлое, словно время повернуло вспять… Ему почудилось, что вот сейчас он выпрямится и увидит перед собой полковника Гасснера.

Дженсон чувствовал, что происходящее выходит из-под контроля. Он не мог понять того, что происходило у него на глазах, но знал, что ситуация оборачивается не в его пользу. Он приказал охранникам:

– Задержите их! Всех, всех арестуйте! Это самозванцы! Они нам угрожали!

Однако стоило охранникам шевельнуться, как Дамферсон жестом остановил их. Он выпрямился:

– Нет, ребята, стойте. Не слушайте его. Все в порядке.

Голос у него был слабый, как у человека, пережившего огромное потрясение. Охранники колебались. Было очевидно, что их шеф взволнован – глаза покраснели, тело сотрясает дрожь. Дженсон попытался было протестовать, но Дамферсон не дал ему времени договорить.

– Слушайте меня, – сказал начальник охраны своим людям. – Мы с вами знаем Друг друга давно, и я прошу вас – верьте мне. Выйдите из комнаты, заприте ее на замок и никого не впускайте. В случае необходимости свяжетесь со мной по внутренней связи.

– Ясно, сэр.

– Дамферсон, вы – предатель! – выкрикнул Дженсон.

– Нет, профессор. Несколько минут назад я перестал быть предателем…

Меньше чем за полчаса Петер объяснил Дамферсону ситуацию. Время от времени начальник охраны посматривал на него, словно все еще не мог поверить в очевидное. Словно Петер – волшебник, а он, Дамферсон, свидетель чуда, совершившегося у него на глазах… В этом юноше воскрес единственный начальник, которым Дамферсон искренне восхищался.

– Черт побери, до сих пор не могу поверить, – сказал Дамферсон Петеру. – Такое впечатление, будто одна картинка наложилась на другую… Я работал бок о бок с Фрэнком почти десять лет, изо дня в день, а теперь дошел до того, что путаю ваши черты, ваши лица… И хуже всего то, что я говорю с вами, как будто с Фрэнком, и Фрэнк, а не вы, мне отвечает. Это не для слабонервных.

– К этому быстро привыкаешь, – пожал плечами Петер.

– Фрэнк, будь он здесь, решил бы, что я постарел и расплылся. И все-таки мы жили в хорошее время, работали ради высоких целей. И мы в них верили! Если бы только это не кончилось так плохо…

– Еще не кончилось, – заметил Петер.

Дамферсон улыбнулся и кивнул. Это замечание было вполне в духе Гасснера.