Мартин Винклер - Женский хор

Он улыбнулся, отложил ручку в сторону: «Хорошо. Кажется, я понимаю, что с вами случилось…» – и мне захотелось крикнуть во все горло: Не трогайте ее! Не трогайте нас, по какому праву вы кладете свои грязные лапы на меня, на нее, на нас? Броситься на него, чтобы остановить… и, когда она услышала, как он сказал: «Ну, если хотите…», встала, как маленькая девочка, хорошо воспитанная и послушная, готовая со всем смириться в его мерзких лапах, а мне стало так плохо, что захотелось крикнуть: Нет, мерзавец! Она не хочет! Но в ту минуту, когда она собралась снять свитер, Карма поднял руки как будто в знак протеста, улыбнулся и бархатным голосом сказал:

– Нет, нет, прошу вас, сидите.

И она, озадаченная:

– Я подумала, что вы хотите…

– Вас осмотреть? Не сейчас. Спешить некуда! Вначале я хотел бы объяснить, что я об этом думаю. Посмотрим, не появятся ли у вас дополнительные вопросы. Впрочем…

И пока мое сердце оглушительно билось, я увидела, как он повернулся ко мне, положил руку мне на плечо и спросил:

– Мадемуазель… простите! – доктор Этвуд, у вас к нам вопросы есть?

Вопросы? Есть ли у меня вопросы? Конечно есть. Миллионы вопросов. На которые я надеюсь однажды получить ответ. На которые никто до сих пор не умел, не мог или не хотел ответить. И следовательно, никогда не отвечал.

У меня есть вопросы к моей маме, которая, я считаю, должна была быть рядом, чтобы объяснить мне жизнь и что меня ждет. Она была сделана так же, как я, разве нет? По крайней мере, я думаю, что сделана, как она. Или почти. Она должна была быть рядом, чтобы предупредить. Она должна была. Мне бы этого очень хотелось.

Мне бы очень хотелось, чтобы она рассказала мне о том, что произойдет.

Есть вопросы к школьным подружкам, которые, когда я спрашивала, всегда отказывались объяснить, почему та или иная девочка идет в туалет и выходит оттуда белая, как мел: «Ты слишком мала, тебе еще рано об этом думать!»

Вопросы к миру в целом, всему миру, к небу и аду, который начинается, когда это происходит с тобой в первый раз… Когда у тебя все утро болит живот, и ты спрашиваешь себя, что это может быть, и кровь, которая начинает течь без всякого предупреждения, стекает по бедрам, пачкает постель или трусы, ты говоришь себе, что сейчас умрешь, – почему это случилось именно со мной, сейчас, в самый неподходящий момент? Нормально ли, что это произошло только сейчас? Я думала, они не придут никогда, мне четырнадцать лет и у всех подруг они уже несколько месяцев, а я как идиотка: у меня кровь, мне больно, и я совсем не ожидала, что крови будет так много!

Вопросы к врачу, который лечил меня, когда я была совсем маленькой и который меня поцеловал, когда папа привел меня, чтобы тот посмотрел на мое горло, когда мне было трудно глотать, и который велел дать мне мороженое – от этого мне захотелось болеть ангиной каждые две недели; для меня это был Дед Мороз в белом халате – наверное, в перерыве между праздниками ему приходилось зарабатывать на хлеб! Только когда у меня они наконец начались, мне стало так страшно и так надоело каждый месяц истекать кровью, что я подумала: Если перестану есть, у меня больше не будет ни месячных, ни боли , – и хотя я ни секунды в это не верила, это сработало. Я перестала есть, и у меня прекратились месячные, одежда стала мне велика, и я перестала разговаривать. Заметив это, отец забеспокоился и отвел меня к мужчине в белом халате, который напоминал уже не Деда Мороза, а Фредди Крюгера, хотел положить меня в больницу, подселить к сумасшедшим. Папа сказал, что нужно подождать, пока мне не станет лучше, что я хорошо учусь и быстро выйду из этого состояния, в конце концов, половое созревание – это вам не фунт изюму, тем более для девочек. Но Фредди – с этим ничего не поделаешь, говорят, он был одержимый – выставил папу за дверь, остался со мной наедине и стал говорить, что если я буду продолжать в том же духе, то умру, и когда я, сама наивность, спросила, действительно ли так опасно ничего не есть (потому что, на самом деле мне не хотелось есть с тех пор, как умерла мама моей лучшей подруги, мне было очень грустно и еда казалась безвкусной, мне ничего не хотелось, но это не мешало мне вставать по ночам и есть шоколад), он выпустил когти и сказал: Не рассказывай мне сказки , я знаю, что у тебя , – и я поняла, что это – только начало фильма. Однако, как правило, если мне фильм не нравится, я встаю и выхожу, и, когда Фредди попытался меня удержать, папа сказал ему: Отпустите ее, мы сами разберемся.

Вопросы к учительнице, у которой я спросила, когда Химена из «Сида» говорила о своей девственной плеве, означало ли это, что она была девственницей, а учительница влепила мне оплеуху, сказав, чтобы я прекратила над ней издеваться, иначе она выгонит меня из класса. Тогда я еще не знала, что у слова «hymen» [10] есть другое значение. Откуда мне было знать? Эта дура нам ничего не объяснила!

Вопросы к преподавателям, вещавшим с кафедры, когда я только начала изучать медицину, и к лечащим врачам больницы, которые в ногу маршировали в коридорах, влетали в палаты и так же быстро вылетали обратно, бросив беглый взгляд, – и поминай, как звали. Впрочем, в большинстве случаев они не знали пациентов по имени, а что до объяснений, то на это у них не было времени, ведь они спешили в операционный блок.

У меня есть вопросы к женщинам, которые, с тех пор как я стала интерном, повсюду – в коридорах консультаций, в отделениях неотложной помощи акушерской клиники, в родильных залах, палатах, когда я совершала повторный обход по вечерам, и в операционном блоке, где их наконец усыпляли, – не переставали задавать мне вопросы, на которые я не могла ответить. Как будто я Господь Всемогущий или Его верховная жрица, как будто я могла объяснить то, что с ними происходит, только потому, что я сама женщина, как будто знала что-то об этом, как будто что-то понимала. Как будто я, не знающая, что происходит в моем собственном теле, могла догадаться, что с ними.

«Боль, которая появляется у меня в низу живота, доктор, как будто из меня вырывают внутренности, вот здесь, сбоку, в области правого яичника, там, внизу, где левый яичник, во влагалище, когда он пытается проникнуть в меня, она невыносима, это нормально?»

«Схватки, доктор, в бедрах, в спине, мне кажется, что он хочет отделиться от меня, он крупный, мне сказали, что это мальчик, потому что живот высокий, это правда?»

«Груди раздулись, соски потрескались, месячным конца не видно, губы сухие, целлюлит по всему телу и растяжки, я сильно похудела, и, тем не менее, у меня шестеро детей, вы понимаете меня, доктор, не так ли, с этим можно справиться?»